Сяо Тай и Императорский Дворец - Виталий Хонихоев

скрывают их от посторонних взглядов… как его рука ложится на ее руку и она замирает в сладкой истоме, а ее губы шепчут…

— Мой Вэн Жуй… — тихонько произносит она: — ты такой сладкий…

— Неудовлетворительно. — раздается голос и она — вздрагивает. Открывает глаза и видит, что наставник Лу сидит на полу и смотрит на нее с укоризной.

— Что? Наставник вы живы⁈ — произносит она, а в голове у нее проносится ураган мыслей. Он жив! Жив! Как? Почему? «Седьмой Поцелуй Смерти» — смертельный яд! А той дозы, что она подбросила ему в чашку хватило бы чтобы свалить лошадь, а не то что человека! Нет, думает она, не время думать об этом, он как-то выжил и все тут, вопрос в том, что делать⁈ Теперь он знает, что она — хотела его убить!

Она кладет руку на свой меч и видит веселый вопрос в глазах наставника. Вздыхает и отпускает рукоять меча. Старый пень мог быть совершенно невыносимым во время обучения, он читал нудные лекции, грузно переваливался с ноги на ногу, сопел и чихал, мог заснуть посреди предложения, совершенно не следил за чистотой своей одежды и ее состоянием… но с мечом в руках он был непобедим. По крайней мере она не видела, чтобы он хоть раз терпел поражение… и даже если он все еще отравлен — ему достаточно сделать движение рукой, чтобы ее голова покатилась по полу.

— С вами все в порядке, наставник Лу? — спрашивает она, добавляя в голос участливые нотки: — может вызвать вам лекаря? — ей главное покинуть покои наставника, а там он уже не посмеет нанести ей вред, в конце концов она — Третья в очереди наследования, так что… он не решится! Однако вот тут, посреди его комнаты, когда он только что корчился и умирал от яда, а сейчас смотрит на нее в упор — она чувствовала себя очень уязвимой. Она вдруг вспоминает странные слухи, которые ходили среди наследников… про то, что якобы кто-то поссорился с этим Лу и потом его никто не видел. Не нашел. Вот был человек и нету.

— Неудовлетворительно. — качает головой наставник и встает с пола. Поднимается, но не так, как она привыкла его видеть — кряхтя, хватясь за спину и шатаясь из стороны в сторону, ворча про старые суставы и что старость не радость. Нет, он даже не встает, он как будто — легко взлетает на ноги. Одного этого движения уже достаточно, чтобы Лань И все поняла. Старый пень прикидывался. И тогда, и сейчас. Всегда. Получается он всегда только делал вид что стар и немощен, да и сейчас целый спектакль устроил, корчась на полу от яда… никакой яд он не выпил. Только сделал вид. Проклятье!

— Бежать бесполезно, юная госпожа. — говорит наставник, выпрямляясь во весь рост. В первый раз она смотрит на него снизу вверх. А он оказывается высокий, мелькает мысль в голове, такой высокий и как он кажется всем маленьким?

— Наставник Лу, я все же Третья Дочь, пожалуйста подумайте над своими действиями. — у нее нет выбора. Она пыталась его убить… да, если она успеет выбраться отсюда, то бросится к отцу и расскажет, что этот отвратительный наставник Лу пытался ее изнасиловать и добьется чтобы его казнили… но для этого ей еще нужно выбраться из его комнаты. А тут, в его покоях он может и забыть про то кто она ему и кто он ей.

— Если вы сдержите свой гнев, то эта Третья Дочь впредь будет послушной ученицей и никогда более не помыслит о… смене наставника. И еще… я попрошу отца вознаградить наставника за его нелегкий труд! — она берет себя в руки и заканчивает предложение, сложив руки перед собой и слегка склонившись в поклоне. Как ученица перед наставником.

— Это бесполезно. — говорит наставник и у нее сердце падает вниз, словно птица, сбитая стрелой охотника на взлете: — как я уже говорил. Неудовлетворительно. Сама идея — неплоха. Отвлечь меня несовершенным исполнением боевого танца, вынудить прочитать тебе лекцию. За идею хвалю. Но исполнение! Более нарочитого «посмотрите какая я неумеха» я не видел со времен пьесы о подвигах Императрицы-Основательницы на сцене столичного театра… а это было двадцать лет назад! Двадцать пять, если быть точным, на двухсотлетие династии. Взмах рукой и порошок! Порошок, моя глупенькая ученица! Ладно бы это была пилюля, но порошок!

— Пилюля долго растворяется. — ворчит в ответ Лань И, чувствуя, как в сердце рождается надежда. Наставник продолжил быть наставником! Он… не злится?

— Конечно же я злюсь! — отвечает он на ее мысли: — я учил тебя как разумную молодую девушку, а ты? Порошок! Если бы я не собрал его в полете — он бы рассыпался по всему столику и любой идиот понял бы что ты хочешь его отравить. Кроме того… — он достает из рукава небольшой белый цилиндр из фарфора с притертой пробкой: — Седьмой Поцелуй? Он же воняет горьким миндалем на всю комнату! О чем говорит выбор этого типа яда? Об отсутствии терпения! Почему бы не воспользоваться вытяжкой из касторового жмыха клещевины? Или из молитвенного четочника? Но нет, всех привлекает именно Седьмой Поцелуй, всем охота смотреть на предсмертные муки своей жертвы прямо здесь и сейчас. Попомни мои слова, Третья Дочь, отсутствие терпения тебя и погубит.

— Но… — она подает было голос, но потом — сникает. Прав, наставник, во всем прав. Теперь только голову склонить и покаяться. И уроки свои выучить. Вот же…

— Но больше всего меня огорчает твоя недальновидность. — продолжает наставник, усевшись на своего любимого конька и подняв палец вверх: — сама мысль о том, что если меня не станет, тебе в наставники назначат этого сладкоголосого Вэн Жуя — это же совершенная чушь!

— Что? Но почему⁈ Премудрый Синь Ци, должен воспитывать Первого Наследника! А госпожа Лунный Свет и Первый Наставник… — выкладывает она свои умозаключения: — вот и получается, что…

— Да потому что Первый Шао и госпожа Лунный Свет — это одно. Шао — мужчина в конце концов, неважно сколько у него будет женщин. Более того, госпоже Лунный Свет от Главы клана дано задание — обучить этого Шао всему, что должен знать мужчина о женщине. А ты, Третья Дочь — взгляни на себя, ты — девушка. Первым у