Где ночуют боги - Дмитрий Иванов

После завтрака Антон поблагодарил сестер Эдо, для чего применил выражение, обычно употребляемое Эдо в таких случаях:

– От души!

Сестры заулыбались своими круглыми приветливыми лицами, а одна из них сказала:

– На обед приходите. Люля будет.

Антон благодарно икнул, выразив согласие пообедать так же самоубийственно, как позавтракал. Потом Антон и Эдо пошли к машине.

«Девятка» Эдо сверкала на солнце. Ее явно только что вымыли и теперь натирали тряпками два пацана, обоим было на вид лет по десять. Один из них, маленький и головастый, сказал Эдо:

– Эдо, правый задний амортизатор у тебя вообще мертвый, машина на один бок сидит, аэродинамики вообще нет, как ты ездишь, не знаю.

Эдо наклонился к машине и придирчиво осмотрел область заднего амортизатора. После чего представил Антону головастого пацана:

– Мартин. Племянник брата жены. Три месяца пацану было, когда я ему показал карбюратор. Еще голову не держал пацан, но когда я сказал: «Смотри, Мартин, это кар-бю-ра-тор» – заулыбался, технику любит вообще. Сделал гаишнику «Мазду» жены. Сам сделал, я не помогал. Автомастер будет пацан.

Антон посмотрел с уважением на Мартина. Мартин посмотрел в ответ на Антона, хоть и снизу вверх, но довольно высокомерно. Потом Эдо представил Антону второго мальчишку, заслуги которого были скромней:

– Это Арут. Дзюдо занимается. Мартину помогает, чем может.

– Арут! – уверенно подал руку и крепко пожал руку Антона второй пацан с густыми бровями.

– Автосервис держать хотят, – пояснил Эдо Антону. – Молодцы, пацаны, в жизни цель имеют, на месте не стоят!

Антон одобрительно кивнул и сказал с трудом – говорить после завтрака было трудно:

– Цель – это да.

Эдо с удовольствием сел в сверкающую «девятку». Но когда повернул ключ в зажигании, машина издала один громкий чих и заглохла. Эдо сказал племянникам:

– Я вашу душу мотал, опять клеммы залили! Голову свою так мойте, а не мою машину! – Затем Эдо сказал несколько фраз по-армянски, из которых Антон понял только последнее слово: – Дэбили!

Мартин и его будущий партнер по бизнесу, Арут, молча, скорбно приняли суровую критику. Эдо пояснил Антону, что теперь надо полчаса подождать, пока клеммы высохнут, и можно будет ехать, а пока можно, чтобы не скучать, еще покушать. На это Антон ответил решительным отказом. И сказал:

– Я пройдусь немного, хочу посмотреть, что тут и как.

– Что смотреть хочешь, а? – удивился Эдо. – Ты же не знаешь движения. До выходных потерпи, на выходных я тебя сам отвезу в Пасть Дракона, у меня там брат мамы жены баню держит. Все проблемы, что есть со здоровьем, поправишь. В Москву приедешь здоровый вообще.

– На выходных да, в баню, конечно. А пока так, немного пройдусь, – сказал улыбчиво, но настойчиво Антон.

И ушел. Эдо с тревогой посмотрел ему вслед.

Антон сначала долго шел по пляжу. Вспоминал свой вчерашний разговор с мужиком-поэтом и думал, что надо бы его найти и с ним посидеть, поговорить о жизни, такие мужики могут сказать что-то важное про жизнь, потому что они ее знают. Антон подумал, что нужно будет купить водки, колбаски и заехать с сюрпризом. Поэт будет рад. Потому что, скорей всего, никто для него уже очень давно, с детства, наверное, не готовил сюрпризов. Антон представил, как удивится мужик-поэт, когда на пороге своего вагончика – он, наверное, в вагончике живет – увидит Антона с подарком в целлофановом пакете. Рампо улыбнулся. Ему было приятно думать, что он порадует поэта и что они будут петь песни Антонова, а на столе будет водка с колбаской. Хорошо будет.

Думая так, Антон прошел в глубь прибрежного поселка. Здесь было много маленьких уютных двориков, утопающих в зелени и цветах. Все было ярче, чем в Москве, все сильнее пахло, чем в Москве, и Антону все это понравилось. Правда, потом Антон вдруг подумал, что восхищаться цветами и запахами может только отдыхающий, а от Эдо Антон уже знал, что быть отдыхающим у местных считается великим позором. Тогда Антон попытался представить, что он какой-то ученый: Линней или Дарвин, который попал в маленькую островную страну, управляемую добродушным полуголым старичком. Антону понравилось быть Дарвином. Он смотрел, как на цветок садится пчела. Как цветок наклоняется, принимая вес пчелы, и как пчела возится внутри, а потом улетает и цветок выпрямляется. В какую-то секунду Антону даже показалось, что мир улыбается ему, и тогда Антон тоже улыбнулся пчелам и цветам. Но потом он отогнал от себя ощущение всеобщей гармонии. По опыту он знал, что этим ощущением нельзя увлекаться, поскольку можно стать шизофреником и безработным. Антон решил, что сначала надо сделать работу, ради которой приехал, а потом уже любоваться тем, как мудро устроен мир пчел.

Он попытался думать про свою миссию в Сочи, но про миссию думалось плохо, хотелось снова думать про пчел. Он прошел еще пару узких и безлюдных цветастых улиц. И вдруг вышел, к своему удивлению, на толпу. Толпу составляли хмурые рослые деды с бородами. Они были похожи на группу «Зи-Зи-Топ», и Антон даже усмехнулся поначалу и подумал, что это, вероятно, шоу бородачей. Вероятно, это шоу привезли в Сочи, скорей всего, из Германии или Голландии – там много таких идиотских представлений. А вот кто привез? В принципе, из знакомых Антону продюсеров это мог сделать любой. Бородачи наверняка недорогие, так что легко окупаются. Но бородатые деды в следующую секунду вдруг перекрыли дорогу, автотрассу, проходящую вдоль побережья. Тут же откуда-то из кустов появилась полиция. Сразу стало понятно, что происходит не веселое представление из Голландии, а нехорошее, невеселое русское шоу. Антон на всякий случай подошел поближе к офицеру полиции. Это самое безопасное место. Так подумал Антон. Потом он осторожно спросил офицера, указав на бородачей:

– Это кто?

Полицейский, румяный дядька, со слезами на глазах ответил:

– Некрасовцы. – Потом чихнул и добавил: – Аллергия…

Антон сказал с сочувствием:

– Да. Весна. Цветет всё.

И посоветовал офицеру сходить к гомеопату. Офицер хмуро кивнул, в гомеопатию он явно не верил, и спросил Антона с подозрением:

– А ты кто? Журналист?

– Нет, не журналист, – сказал Антон и добавил скромно: – Руководитель креативного штаба.

– Штаба чего? – Офицер посмотрел на Антона пристально.

– Олимпиады. Чего же еще? – улыбнулся Антон.

– Да сейчас иди разберись, где, бля, штаб, чего, бля, штаб! – сердечно пожаловался Антону офицер и вдруг громко обратился к дедкам: – Граждане! Хотели главного, вот, получите главного. Руководитель штаба Олимпиады к вам пришел. Лично!

Деды с бородами все до одного посмотрели на Антона. Предприимчивый офицер полиции жестом пригласил Антона к несуществующей трибуне и сказал:

– Вы им хоть объясните, ну! Пусть расходятся по-хорошему!

Антон посмотрел на жилистых дедов, на их длинные седые бороды и синие суровые глаза. Надо было что-то говорить. Но опытный Антон знал: лучше ничего не говорить, если толком не знаешь, с кем говоришь. И Антон сказал:

– Прошу прощения. Секунду. Отвечу на эсэмэс.

Антон достал айфон и молниеносно погуглил: «Некрасовцы».

В следующую секунду Антон пробежал глазами страшные, как ему показалось, строки:

«Некрасовцы, некрасовские казаки – потомки донских казаков, после подавления Булавинского восстания ушли с Дона. Названы в честь предводителя, Игната Некрасова. Соблюдали свод законов – 170 «заветов Игната», записанных в «Игнатову книгу». Заветы отличались большой строгостью: «за измену – смерть», «за богохульство – смерть», «за брак с иноверцами – смерть», «за убийство члена общины – закопать виновного в землю», «за измену мужу – виновницу в куль да в воду».

Ознакомившись с данными, Антон подумал:

«Да ладно?!»

Стали понятны Антону, кроме этого, еще две вещи: что говорить собравшимся, что они похожи на «Зи-Зи-Топ», не стоит. И что, вообще-то, «Гугла» мало, надо бы потратить минимум лет пять-десять на изучение исторических и лет пятнадцать-двадцать на изучение богословских аспектов движения некрасовцев. Но столько времени у Антона не было. Он панически быстро прочитал еще один абзац, который никак ему не помог:

«У некрасовцев есаулом избирали после 30 лет, полковником или походным атаманом – после 40, атамана избирали после Красной горки…»

Антон поднял глаза на некрасовцев и сказал единственно верные в этой ситуации слова. Точнее, одно слово:

– Слушаю.

В следующую секунду деды с бородами плотно обступили Антона. И все ему рассказали. Оказалось, некрасовцы живут тут, в Имеретинской бухте, давно, с начала двадцатого века. Они пережили малярию, царскую власть, советскую власть и прочие беды, потому что крепко держались за свои устои. Они жили тесно, общиной, занимались рыбалкой и держали огороды. Летом продавали огурцы и зелень. У них были хорошие, вкусные огурцы, потому что некрасовцы не бухали и не смотрели телевизор, как остальное население РФ, а работали и молились. Эти два занятия составляли их жизнь. У простой жизни были простые плоды – огурцы. Помимо всего прочего, некрасовцы отличались патологической честностью. Если урожай был хорошим, они понижали цены. Если человек платил за один килограмм, они всегда отдавали ему один килограмм сто грамм. Они отрицали обман при торговле и вообще обман одного человека другим, отвергая, таким образом, самую суть современного общества.