Алиса в стране сновидений - Ксения Алексеевна Лестова

– Какой? – проявил заинтересованность Петр Григорьевич.

– Она оказалась здесь для определенных целей. Потратить потом годы на поиски нового Проводника мы не можем. Надо использовать ее силу по максимуму.

Повисло напряженное молчание. Пока все стояли и что-то мысленно для себя решали, я таки осмелилась посмотреть на мужчин. Их было пятеро, считая троих, уже мне знакомых. Все в комбинезонах. Кто-то в сером, кто-то в синем… Так и не поймешь, кто из них начальник, если не знать его в лицо. И сейчас он смотрел прямо на меня ненавидящим взглядом. Да и Сава… Я чувствовала, что он испытывает схожие ко мне чувства. Впрочем, изначально они были примерно такими. Так что, ничего удивительного. Стало понятно лишь одно – никто меня даже слушать не станет. Все уже решили для себя, что это именно я убила Максима. И… что с Луной? Я помню ее лай и это все…

– Да, ты прав, – все-таки нарушил молчание Петр Григорьевич. – Мы используем ее силу. И сделаем из нее наживку. Не будем тянуть, как до этого. С этой секунды ее жизнь зависит только от милосердия доктора Ларина. А он не всегда мягок в своих экспериментах…

Это был прозрачный намек на то, что я навряд ли выберусь из лаборатории Ларина живой. Все здесь буду мстить мне за смерть товарища. А я… никогда не смогу это принять. Я ведь не убийца. Я не могла этого сделать! Вообще не понимаю, как его кровь оказалась на моих руках и одежде.

По щекам потекли горячие слезы. Я не пыталась их стереть. Тогда бы пришлось касаться окровавленных щек. А мне было мерзко. От себя, от того, в какой ситуации я оказалась, в каком виде я сейчас сижу и кем я себя ощущаю.

Убийца ли я? Все сводится к тому, что да. Это сделала я… Но что-то внутри меня упорно не хотело в это верить. Однако, никто не станет меня слушать. Никто не попытается помочь во всем разобраться. Меня просто здесь убьют.

– Отведите ее в камеру. Но перед этим загоните в душевую. Не могу смотреть на кровь товарища, – эти слова начальник штаба выплюнул, словно хотел каждым словом попасть в меня.

Сказав это, мужчина ушел. А меня вывели следом. Ухватили с силой за руки чуть выше локтя и потащили в неизвестную сторону. Тут уж я и не пыталась запомнить путь, по которому меня вели.

Ларин и Савелий остались в комнате. О чем-то хотели переговорить с глазу на глаз?

Сирена в коридоре больше не орала и не информировала сотрудников штаба о тревоге. Мы шли и единственное, что я сейчас слышала – это твердые шаги моих конвоиров. Или теперь следует считать их тюремщиками?

Снова лабиринт коридоров, поворот налево, потом спуск по лестнице, далее – очередной металлический проход. Света тут почти не было. Висящие над головой лампы еле светились, а временами начинали мигать, что сильно раздражало глаза, которые сейчас слезились.

Меня впихнули в одну из комнат и тут же заперли за спиной дверь. Благо успели сообщить мне, для чего сюда привели. Тут я должна была привести себя в порядок и переодеться.

Стоит отметить, что сейчас за дверью стояло всего двое мужчин. Начальник штаба ушел почти сразу, как только меня вывели из комнаты. Смогла бы я справиться с двумя мужчинами? Точно нет. Тем более, что у обоих на поясах висели какие-то бластеры. На пистолеты их оружие было похоже лишь отдаленно. Тут и сомневаться не стоило, что бы со мной сделали, если бы я попыталась сейчас сбежать. Церемониться со мной точно никто не будет. Учитывая, что и до этого не очень-то жаловали.

Я оказалась в подобии предбанника. В душевую же вела другая дверь. Пожелтевшая от времени белая краска местами облупилась, оголяя темную древесину. Я в последний раз видела такую дверь в каком-то фильме ужасов. И тогда герою не следовало к ней подходить… Мне же предстояло такую дверь открыть. Впрочем, кафельный пол тоже не радовал глаз. Такой же потрескавшийся и обшарпанный. Судя по всему, мне решили ухудшить условия пребывания в штабе. Что, опять же, неудивительно. Поэтому, стоило взять себя в руки и стараться не обращать на такие детали внимания. Что было очень сложно, учитывая, в какую передрягу я попала. И чем это самое «попало» мне сейчас грозит.

Схватившись дрожащей рукой за ржавую ручку, открыла дверь и вошла в душевую. Я не знала, принесут ли мне новый комбинезон или мне придется снова надевать испачканный в крови, но… Раз сказали привести себя в порядок, значит, приведу. Тем более, что сама хотела смыть с себя чужую кровь. Но, к сожалению, вода не поможет мне стереть из памяти обрывки воспоминаний.

Я стянула с ног сапоги, затем все остальное. Подошла к единственной в душевой кабинке и вошла в нее. Тут тоже все было старое и местами ржавое. Что ж, зато вода есть. И пусть чуть теплая, зато не ледяная.

Пока отмывала кровь, слушала, как кто-то заходил в предбанник. Боялась, что и ко мне могут войти, но все обошлось. Зато это поспособствовало тому, что мыться я стала быстрее. Что было само по себе трудно сделать, потому как руки тряслись. Да и никто не выделил мне даже старой мочалки. Так что приходилось оттирать спекшуюся кровь своими силами.

Вода, стекающая по телу, становилась бедно-розовой. Превращалась в лужицу под ногами, а затем небольшим водоворотом собиралась у слива. Я смотрела на окрашенную кровью воду, и мне становилось дурно. Потому как в голове продолжали кружить воспоминания, от которых невозможно было избавиться. А кровь служила подтверждением того, что это не плод моего больного воображения. Максима на самом деле убили. И, возможно, это сделала я.

После того, как смыла всю кровь, выключила воду и на ватных ногах вышла из душевой. Полотенца тут не было, поэтому даже нечем было прикрыться. Пришлось идти так, в чем была… Осторожно прошмыгнула в предбанник, предварительно прислушавшись к шуму за стеной. Мои конвоиры стояли в коридоре и, кажется, не собирались пока входить. Мне хватило всего пары секунд, чтобы схватить вещи со стула, который находился в предбаннике и юркнуть обратно в душевую. Как раз в этот момент раздался стук в дверь. Меня уже поторапливали. Хотя я не так уж и долго возилась.

Я надеялась, что мне выдадут новые вещи. И хоть с этим мне повезло. Да и белье выдали… Не сказала бы, что