Бедовый месяц - Ефиминюк Марина Владимировна

Видимо, приятелей, готовых продегустировать вместе с мужем благородные напитки, а заодно дать парочку чисто мужских советов по укрощению жен, не нашлось. Или их просто не было. Несчастный он, в таком случае, человек.

– Добрый вечер, Филипп, – отозвалась я. Хотелось бы сказать, что певуче, но нет: ото сна проскрипела, словно в горле прокрутились несмазанные шестеренки.

– Хорошо выспались?

В общем, дать мне умыться он никак не желал. Пришлось явить себя в натуральном виде: заспанную и с растрепанными волосами. Пусть любуется, раз не понимает, что благоверная не успела подружиться с зеркалом.

Гостиная была озарена приглушенным светом. Филипп словно и не вставал с дивана, но на столике высилась внушительная стопка кожаных папок для документов. Правда, читал он не документы, а свежий номер «Вестника».

Очень хотелось попросить газету никуда не девать, оставить и супруге ознакомиться с тем, что в мире происходит. Люблю, знаете ли, быть в курсе последних событий. Но вместо этого спросила, как и полагается примерной жене, а не активистке из общества защиты магических тварей в дикой природе:

– Вы проработали весь день?

– Сходил в атлетический зал на тренировку.

– Бег? – ляпнула я первое, что пришло в голову.

– Бокс.

Так и знала! Трусил бы он мирно по дорожкам, а потом расслабленно улыбался на любую глупость. Держи карман шире! Без бутылочки с успокоительным в этом случае не протянул бы и дня.

– Почему вы не разбудили меня к обеду?

– Проголодались?

Есть действительно хотелось. В отличие от совести, обязанной терзать за пропущенную встречу с мадам Торн, голод проснулся вместе со мной.

– Я пропустила встречу с вашей теткой, – пояснила ему. – Вышло неловко. Надо было разбудить.

– Вы сказали, что во сне человек есть не хочет. Я был с вами полностью солидарен.

– Но вы хотя бы уважили мадам Торн? – осторожно уточнила я.

– На растерзание была отдана Лидия, – неожиданно с доброй долей юмора отозвался он. – Полагаете, мы должны ей подарить что-нибудь ценное?

– Лучше порошки от несварения, – вырвалось у меня, но тут же длинный язык захотелось прикусить. – Не поймите меня неправильно. Ваша тетка – прекрасная женщина и замечательный собеседник…

– Она невыносима.

– Согласна, – сдалась я. Удивительно, но в том, что касается Марджери, мы были в полной гармонии. – В спальню я перенеслась своими ногами?

– Моими руками, – поправил Филипп, откладывая газету.

– То есть вы меня перенесли?

– Чужим рукам я не доверил бы супругу. – В его взгляде вспыхнула подозрительная улыбочка. – Если вам станет легче, даже во сне вы сопротивлялись.

Видимо, сопротивлялась громко, иначе не ухмылялся бы. Я вообще становилась коварной и нетерпимой, когда дело касалось пробуждения. В бессознательном состоянии и врала красиво, лишь бы с кровати не подняли, и ругалась… не очень красиво.

– В этот момент моя речь была изящной? – смущенно уточнила я.

– Вы назвали меня отвратительным типом, лапающим чужих жен, – невозмутимо ответил Филипп. – Не помните?

– Нет, – вынужденно призналась я. – Но звучит довольно прилично.

– Это был вольный перевод.

– Мне жаль. Я неустанно борюсь с этой темной стороной своей натуры, – покаялась я.

Хотя, будем честны, каяться в том, чего не помнишь, глупо и несправедливо. Однако леди Торн совершенно точно не имела права выдавать ядреные фразочки, даже если она в бессознательном состоянии.

– Вам не жаль, – хмыкнул он.

– Ладно, вы правы. Мне совершенно не жаль, но, прошу заметить, я проявила высокие моральные принципы.

– Вы цеплялись за мою шею и прижимались к груди, – принялся Филипп дразнить явно из любопытства, сумеет ли супруга вывернуться из словесной ловушки.

Пф! Он же не ходил на занятия к моему преподавателю по изящным манерам и этикету. Вот где любое, даже самое приличное, слово оборачивалось против говорящего!

– Никто не контролирует себя во сне. – Дернула плечом и заработала выразительный взгляд. – Разве что вы, дорогой супруг. Зато я прекрасно выспалась и понятия не имею, как уснуть ночью. Разве что вы мне дадите на ночь почитать «Вестник». Он сегодняшний?

В комнате стало очень тихо. Мы с Филиппом встретились глазами. Очевидно, сегодня он спать не планировал и дать супруге почитать газетку – тоже. Может, глубоко за полночь. Однако потом мне захочется прикрыться «Вестником», а не вчитаться в новостные колонки. Да и сами новости будут уже не первой свежести…

К утру в мире произойдет много разных событий. Например, мы выполним супружеский долг перед родом Торнов. Если подумать, неплохая новость, учитывая, что попытка – вторая. К счастью, о ней никогда не напишут в газете.

– Выйдем на ужин в ресторацию? – кашлянув от смущения, быстро спросила я. – Приведу себя в порядок и буду готова через полчаса. Хорошо?

– Я заказал ужин в номер, – тихо произнес он.

– Значит, через десять минут, – промычала в ответ.

Умыться-то и расчесаться все равно надо. Наверное, еще и кружевную сорочку надеть. Для создания правильного настроения.

– Не трусь. – Подбадривая себя, я вытащила из ящика ту самую сорочку. – Сдавать экзамены тоже страшно.

Интересно, первую брачную ночь можно сравнить с экзаменом? Вряд ли, конечно. Это же не проверка на навыки профессиональной жены, прости господи.

С суровой миной я решительно вытряхнулась из одежды, и на ковер с глухим стуком из кармана выпал припрятанный флакон. Пришлось поднять. Невольно проверила маслянистое содержимое на свет.

Может… чем демон не шутит?

Пробка легко вышла из узкого горлышка. Я принюхалась к «лекарству от досадных промахов», но оно ровным счетом ничем не пахло. Хоть сейчас капай в напиток и хлебай, пока в глазах не потемнеет.

Вдруг перед мысленным взором появилась очень странная сцена. Напринимавшись чудодейственного эликсира, я карабкаюсь на стол и ползу на коленках в сторону опешившего мужа. На пол со звоном летят бокалы, посуда и одна туфля с высоченной острой шпилькой. А потом я падаю замертво. Прямо на столе. Лицом в тарелку с салатом, стоящую перед Филиппом.

Даже вздрогнула!

– Господи, о чем ты думаешь, Тереза? – пробормотала под нос и, поскорее заткнув афродизиак пробкой, спрятала флакон обратно в карман платья.

Облачившись в длинную кружевную сорочку из тончайшего кружева, я подошла к зеркалу и снова вздрогнула. Зря постеснялась примерить сразу после того, как получила коробку от модистки. Одежду придумали, чтобы скрывать все, что должно быть скрыто, но этот наряд для новобрачной к такой категории явно не относился. Ни стежка пуританской сдержанности! Сплошная паутинка на всех местах, которые приличные женщины держат в зрительной недоступности.

Помнится, моя соседка по комнате Вирена, та, что с шелковыми простынями, утверждала, дескать, мужчину надо интриговать и заставлять фантазировать. Да-да, фантазия – лучший афродизиак, а не тот, что мне вручила тетушка. Но позвольте! Как в этой сорочке устроить полет воображения? Тут для разгона-то места нет.

– Кто же шьет такую… развратную одежду? – искренне возмутилась я и вернулась в гардеробную за любимым халатом.

Надела его, как суровый воинский доспех. Плотно затянула пояс и тут же, крякнув, приспустила узел. Иначе грохнусь в тарелку с салатом от нехватки воздуха.

Как и накануне, в обещанные десять минут я не уложилась. Вышла в гостиную и притормозила в дверном проеме. Стол оказался накрыт к ужину. Горели свечи, а из серебряного ведерка торчала бутылка игристого вина.

Муж стоял, сунув руки в карманы и повернувшись к окну.

– Филипп, – позвала я негромко.

Он обернулся. Через полумрак взгляд, скользнувший по мне от макушки до пяток, показался осязаемым. Невольно я обтерла влажные ладони о халат.

– Леди Торн… – неожиданно перешел он на официоз и отодвинул для меня стул, приглашая к столу.

Я присела и глянула на горку овощей в тарелке. По краям лежали креветки, где-то затерялась крошечная картофелина в мундире.