Королевство грешников - Шанджида Нусрат Али

— С каких это пор у тебя появился типаж?

— Я не знаю человека. Просто устал трахать шлюх каждую ночь. Без… связи это похоже на обычный, бессмысленный трах.

Выпуская дым, я предлагаю ему сигару, которую он берет и присоединяется ко мне.

— Что ты ищешь? Брак?

Он глубоко затягивается, не встречаясь со мной взглядом, как будто пытается скрыть свои эмоции.

— Я не знаю…

— Ты всегда все знаешь, Игорь. Разве твой отец уже не подыскал для тебя жену?

Он качает головой, когда дым выходит из его ноздрей и губ.

— Я ее почти не помню. Это была деловая сделка для моего отца, потому что этот засранец знал, что помолвка со мной в возрасте шестнадцати лет позволит ему заключить сделку без каких-либо хлопот.

— Ты встречался с ней после этого?

Его брови хмурятся.

— Черт возьми, нет. Мне наплевать, помолвлены мы все еще или нет. Я имею в виду, кто бы вообще помнил её и продолжал жить с этим. Она была гребаным ребенком, когда я впервые встретил ее. Я на десять лет старше ее.

Я сам был свидетелем церемонии, когда мы были маленькими. Его отец хотел получить половину города Омска для себя. И лучшим способом скрепить эту сделку была помолвка Игоря с дочерью бригадира.

Это был единственный раз, когда я видел ее, и я почти не помню ее внешность. Я бы не стал винить Игоря, если бы он забыл о ней, потому что времена изменились. Никому больше нет дела до Омска.

— А что, если ее отец вернется за сделкой?

Он тихонько посмеивается.

— Да, точно. У этого старика одна нога на земле, а другая в могиле. Он может умереть в любое время, в соответствии с условиями сделки.

В этот момент открывается дверь, и в комнату входят Николай и еще несколько бригадиров. На всех их мрачных лицах гнев и неуважение.

Поехали.

Тыча зажженным окурком сигары в пепельницу, я откидываюсь на спинку стула, сохраняя спокойствие, как король, которым я и являюсь. Все занимают свои места, и, как всегда, Николай открывает рот.

— Не прошло и недели, а неприятности уже здесь.

Я храню молчание, прижав указательный палец к губе.

Он наклоняется вперед, складывая руки на столе.

— Тебя сделали паханом не просто так. И вместо того, чтобы преуспевать, ты терпишь неудачу…

Я поднимаю руку, чтобы остановить его слова, и, к счастью для него, он это делает.

— Именно это я и хочу сказать. Теперь пахан — я. Не ты. Какие бы решения ни принимались, их буду принимать я. Ты не мой опекун или родственник, чтобы я должен был соглашаться с тобой. Я мужчина, а не мальчик, — я рычу на повышенных тонах.

Игорь старается держаться подальше от этого вопроса, но его потрясенное выражение лица доказывает, что даже он ошеломлен моими словами.

Николай свирепо сжимает челюсть.

— Ты совершаешь ошибку. Если бы ты был кем-то другим, я бы уже пристрелил тебя.

Все мои люди направляют винтовки прямо на него. Атмосфера становится более напряженной, тишина оглушает из-за угрозы, витающей в воздухе.

Я едва заметно взмахиваю рукой, и мужчины немедленно снова опускают винтовки на землю. Мой взгляд все время устремлен на Николая, потому что я знаю, что мои охранники будут меня слушаться. Мои губы кривятся в злобной усмешке.

— Ты действительно настолько глуп, чтобы угрожать пахану? Угрожать мне?

Он сглатывает, словно вспоминая, какую власть я над ним имею. Я встречаюсь взглядами с другими бригадирами, которые так же злы, как и сам Николай, но даже у них не хватает смелости что-либо с этим поделать.

— Так как же ты предлагаешь с этим справиться? Развешивание тел наших собственных людей в борделе не показывает того контроля и власти, которыми ты должен обладать, Максвелл.

Я пожимаю плечами.

— Мы все совершали ошибки, и это то, что делает нас могущественными, Николай. Только не говори мне, что ты был идеальным паханом России. Ты, я и все здесь несколько раз облажались и извлекли урок из этого, пересилив их. Так что позволь мне разобраться с этим по-своему. Вы можете уходить, — бормочу я.

Отворачиваясь от них, я беру еще одну сигару, но когда не слышу удаляющихся шагов, оглядываюсь через плечо.

— Я сказал, что вы можете уйти. У меня есть дела поважнее.

Резкий скрип отодвигаемых стульев и тяжелые удары шагов являются достаточным доказательством того, насколько они взбешены.

— Возможно, ты нажил новых врагов. Поздравляю, — говорит Игорь, делая последнюю затяжку.

Я мрачно усмехаюсь.

— То, что они улыбаются мне и похлопывают по спине во время публичных выступлений, не делает их моими друзьями. У таких людей, как мы, никогда не бывает друзей; мы не созданы для дружбы.

— Ты выяснил что-нибудь насчет записки?

— Ты сегодня очень любопытен, — поддразниваю я его.

— А ты сегодня менее разговорчив.

— Просто не в настроении тебе отвечать.

Он закатывает глаза и встает, застегивая костюм.

— Пошел ты. По крайней мере, ты ответь, хочешь ли быть сегодня на поединке в клетке, о королевское высочество?

Он даже кланяется, как эти занудные придворные, заставляя меня смеяться.

— Да. Я буду там.

С этими словами он выходит из комнаты, а я сижу один в своем утешении, с сигарой в качестве моего единственного спутника.

Глава 7

МАКСВЕЛЛ

НАСТОЯЩЕЕ

Заходя в раздевалку, остальные бойцы мгновенно замолкают и отходят, кивая головами в знак согласия. Никто не осмеливается посмотреть мне в глаза, когда я начинаю переодеваться в свою боевую форму. Я раздеваюсь, надеваю черные боксеры и перевязываю руки белой сагиттальной лентой. Когда я выхожу из комнаты, мой взгляд перемещается в сторону бара. Но когда я вижу парня, полуголого, как и я, разговаривающего с ней и прикасающегося к ее руке, у меня закипает кровь. К счастью для него, сегодня я его противник. Я быстро направляюсь выпить. Ее глаза вспыхивают множеством эмоций. Она делает шаг назад и принимается за приготовление моего напитка. Просто видеть ее, знать, чего я хочу, делает мой член твердым. Прислонившись к стойке, она ставит стакан передо мной. В ее глазах нет страха, в отличие от других, но зато есть восхищение, когда она смотрела на мое тело. Мне чертовски сильно захотелось поцеловать ее.

Ее глаза изучают татуировки, которые я сделал на каждом дюйме своего накачанного тела. Такое ощущение, что она ласкает их глазами. Я чувствую, как мои нервы на пределе.

Она смотрит на череп с короной на голове, окруженный шипами и