Любовь и ненависть в наследство - Татьяна Аксинина

– С Игорем Львовичем.

«Нет, как они могли? Я же лыка не вязала. И этот его карманный адвокат – в качестве свидетеля, что ли? Нет, так нельзя. Помолвки, кажется, расторгают. Вот я сейчас пойду и расторжу… Нет, как это? Господи! До чего же голова болит! Лет десять столько не пила. А, вспомнила: сейчас пойду к Аристархову – и все расторгну. И уеду к маме. Но сначала надо как-то привести себя в порядок».

– Хотите кофе?

– Да, спасибо, Римма, очень хочу!

– Черный, со сливками, сколько сахара?

– Давай черный, большую чашку, совсем без сахара.

Первый раз в жизни мне подают кофе в постель! Для этого поперек туловища ставится легонький узенький столик, скорее – скамеечка. Чуть приподняться в подушках – и можно даже есть, если кто в состоянии есть, конечно. После кофе я приободрилась, и моя решимость резко возросла. Римма пошла за мной в гардеробную. Моих вещей нигде не было видно: ни сумки, ни одежды.

– А где мой костюм?

– В стирке. Не беспокойтесь, Полина Александровна, я к вечеру поглажу и принесу.

– Что, и блузка?

– И блузка, и колготки.

«Жалко. Можно было бы юбку с блузкой надеть, батистовая блузка – моя любимая, с вышивкой ришелье, мама на курсах машинной вышивки обучалась. Такие вещи теперь называют «эксклюзив». А сарафанчик массового пошива и совсем легкомысленный, но не в пижаме же идти. Кстати, кто меня переодел на ночь? Надеюсь, не Гарри? Ну, ладно, надену сарафанчик».

– Римма, вы разбирали мою сумку?

– Нет, я ее в низ шкафа поставила, как есть. А что вы ищете?

– Ищу, что надеть. Кстати, где вчерашнее новое платье?

Римма сдвинула зеркальную створку шкафа-купе, и я увидела с десяток плечиков с одеждой, а под ними – обувные коробки.

Я отшатнулась, от резкого движения боль всплеснулась в черепной коробке, как вода в чашке.

– Это вещи Марианны? Почему их не убрали? Я не собираюсь донашивать чужие тряпки!

– Нет, что вы! Это все новое: и платья, и белье, и туфли. Все куплено уже после… после аварии. Да вы посмотрите сами, здесь везде ярлычки не срезаны, кроме вчерашнего платья.

Действительно, ярлычки были, причем таких фирм, что я видела их только на барахолке, поддельными. А размеры – мои, не зря я медкомиссию проходила. Помню, я еще удивлялась, зачем такой обмер сделали: кроме роста и веса записали объем груди, талии, бедер и размер ноги. Я еще шутила: «Вы меня в качестве «радистки Кэт» в тыл врага засылать будете? Размер противогаза не нужен?»

Мне опять пришлось ущипнуть себя. Это же прямо из моих снов! В самые бедные наши годы, когда зарплата не успевала за инфляцией, чего только мы не изобретали! И блузки перекрашивали, и старые вещи перелицовывали, и следочки довязывали к протертым до дыр теплым колготкам. Тогда мне часто снились магазины с красивой одеждой, в которых все вещи – мне по деньгам, а я хожу, выбираю, примеряю, откладываю и могу купить все, что хочу. Я просыпалась и, в лучшем случае, приобретала что-нибудь очень дешевое в «Секонд хенде». А сейчас я внезапно перестала нуждаться в универсальных вещах: у меня есть отдельные наряды на все случаи жизни! Я, как принцесса Диана, вечернее платье с утра не надену, а выберу что-нибудь «простенькое».

На миг я просто забыла обо всем, оглядела эту шеренгу моих (моих!) тряпок, потрогала, наугад вынула одни плечики с модным платьицем, белым в черный горошек. Приложила к себе, глянула в зеркало. Черт! Опухшее лицо с кругами под глазами вернуло меня к действительности. Тушь осыпалась, я, конечно, и не вспомнила, что надо снять макияж. Но сегодня я протрезвела, умоюсь – и все Аристахову выскажу!

Римма, умница, помогла мне найти специальный лосьон для смывки. Оказывается большая деревянная коробка на столике под зеркалом – косметичка, подарочный набор весьма известной и дорогой фирмы. Косметичка так здорово раскрывается, как маленький шкафчик с отделениями, в которых есть буквально всё, что нужно для ухода. Вмиг от черных пятен никаких следов не осталось. Краситься я не стала, но нос пуховкой припудрила. Пока я приводила себя в божеский вид, Римма расспрашивала меня о жизни в Сибири, удивлялась наличию больших городов. Она стала засыпать меня вопросами.

– Так вы жили очень бедно? И вы совсем не знали ничего про отца? Удивительно, как он вас отыскал?

По блеску ее глаз я поняла, что моя история ее живо интересует, но мне болтать сейчас было некогда.

– Доброе утро! – самым суровым тоном начала я разговор с Аристарховым, но он только махнул небрежно рукой, как будто муху прогонял, и никак не отреагировал на мой мрачный вид.

– Вижу, платье тебе подошло, как раз по фигуре. Как это я прозевал, что ты приложилась к коньячку? Но и Гарри хорош, нечего было столько наливать.

– Я пришла поговорить о Гарри.

– А, он тебе понравился!

– При чем здесь понравился! Что за помолвку вы устроили без моего ведома!

– Какую помолвку?

– Римма мне все рассказала! Нечего нас случать как собак! Все, что я вчера сказала, было в состоянии алкогольного опьянения. Заявляю это официально, требую адвоката.

– Вчера – спьяна, а сегодня – спохмела. Успокойся, Полина. Не знаю, что наболтала горничная, официальной помолвки не было.

– Не было?

– Сядь и послушай меня.

Из меня как будто выпустили пар. Я вяло опустилась на стул.

– Тебе понравились твои комнаты?

– Да, но при чем это?

– Мебель, картины?

– Да, очень красиво.

– Ванная удобная?

– Она просто… просто роскошная.

– Новые платья и туфли?

– Спасибо, все – великолепно. К чему вы клоните?

– А как одета Римма?

– Безобразно. Это убогое коричневое платье… – я осеклась. Я поняла, это Аристархов специально подчеркнул разницу положения.

– И кем бы ты хотела быть в этой жизни? Горничной Риммой или Аристарховой Полиной? Только честно.

Честный ответ я выдавила с усилием

– Полиной мне нравится больше.

– Молодец! Не стала врать. Да, я хочу, чтобы помолвка состоялась как можно быстрей. Вы познакомились, понравились друг другу, дальше будете общаться, сойдетесь ближе. Свадьба только через два месяца, а первая часть договора вступает в силу сейчас же. Только скажи: «Да» – и рента потечет на твой счет, и этот дом станет твоим. А с рождения ребенка до совершеннолетия, ты будешь ворочать мил-ли-о-на-ми! Полина, скажи, может, Гарри тебе противен, вызывает физическое отвращение?

Вопрос был, конечно, риторический. Все видели вчера, как мы с ним в танце обнимались.

– Нет, не вызывает, – вынуждена было признать я.

– Полина, я вынужден торопить тебя. Мне немного осталось жить, лечение