Снегурочка для олигарха (СИ) - Бессмертная Майя

— Девять.

Мужчина присвистывает, и закатывает глаза. А у меня бешено забилось сердце. Только бы он не произвёл в уме нехитрые подсчёты, и не понял, что эта кукушка, на самом деле — я.

— Это почти нереально. Даже, если предположить, что мальчика по-прежнему зовут Сергей. Вы представляете, сколько девятилетних мальчишек с этим именем в Москве?

Киваю головой. Прекрасно понимаю, ведь я наводила справки. Но, самой мне с этим не справиться. Не могу же я искать по всем квартирам своего сына. А у Павла Ивановича связи, деньги и хитрый ум. Он может что-то придумать.

А мужчина вскакивает со стула и продолжает ходить по комнате.

— Но, скорее всего, мальчика зовут совсем по-другому. Так что, шансы найти мальчишку у вас равны нулю, Анастасия. Придумайте какое-нибудь другое желание.

Олигарх качает головой, и направляется к двери. Понимая, что он сейчас просто уйдёт, я в панике кричу:

— У мальчика есть приметная отметина!

Павел Иванович тормозит в шаге от двери, и оборачивается на меня:

— Какая? Надеюсь, у него не три руки?

Его ироничная самоуверенность начинает меня раздражать. Но, делать нечего — мне необходимо взять себя в руки, и не поддаваться на провокацию. Пусть поможет мне найти ребёнка.

— У него родимое пятно. На лице, прямо возле правого уха. Не очень большое, но его прекрасно видно.

— Ну, это уже хоть что-то.

Олигарх смотрит на меня в упор, раздумывая о чём-то. Я вся покрываюсь липким потом, и трясусь от страха. Что он скажет в следующую минуту?

— Можно поговорить с детскими дерматологами. Наверняка, они запомнили такого малыша. Если, конечно, его приёмные родители обращались ко врачам. Ладно, я найму частного детектива. Пусть поищет по детским поликлиникам. Что вы ещё знаете о ребёнке? Дату рождения?

Я радостно киваю.

— Отлично. Дайте мне свой номер телефона, я наберу вас после второго числа, и мы обо всём поговорим. Думаю, детектив быстро найдёт этого мальчика. Вот только зачем? У него уже давно другая семья. Что хочет эта женщина?

Я пожимаю плечами. Что я хочу? Я хочу забрать ребёнка, и жить вместе со своим сыном. Я уже девять лет мучаюсь от того, что натворила. Как я смогу забрать его? Неважно. Главное — найти. Может, ему там плохо? Его обижают или просто не любят.

Только бы найти.

Я диктую мужчине одиннадцать цифр, и замечаю, что шубка Снегурочки распахнулась, и Павел Иванович без зазрения совести пялится на мою аккуратную грудь второго размера. Поймав на себе его жаркий взгляд, я смущённо запахиваю шубку, а мужчина, неожиданно произносит:

— Анастасия, а может быть, нам повторить ту ночь? Тогда я был очень груб, и, скорее всего, вам не понравилось, но поверьте, я умею быть очень нежным.

Что? Я не ослышалась?

— Вы уже сообщили мне, что очень устали, Павел Иванович. Поэтому не стоит так себя утруждать!

Я с вызовом смотрю на мужчину, вздёрнув подбородок. И пусть я уже десять лет не могу найти мужчину, который бы затмил Пашку в сексе, ему об этом знать совершенно не нужно.

— Ну что ж, хорошо.

Мужчина шумно вздыхает, и подходит к двери, ещё раз обернувшись на меня. Скорее всего, он раздумывает, а не взять ли меня силой, как тогда, десять лет назад?

Но, здравый смысл побеждает. Он, всё-таки, уже не тот горячий юнец, хватающий всё, что хочет. Мужчина кивает и уходит, оставив после себя только шлейф дорогих духов.

Я поспешно закрываю дверь, и выдыхаю — теперь, совершенно точно, мне нужно поспать. Я юркаю под одеяло, но никак не могу себя заставить провалиться в сон — от запаха парфюма олигарха у меня внутри всё сладко сжимается, а фраза с его сексуальным предложением до сих пор звучит в ушах.

Может, я зря отказалась?

Наконец, вымотавшись, я закрываю глаза и засыпаю, представляя себя в жарких объятиях Александрова.

………………………………..

— Доброе утро!

Измученная, я захожу на кухню, и устало киваю Ирине и Асмик, сидящим за столом на кухне.

— И тебе. Садись, сейчас налью тебе кофе!

Асмик подходит к турке, стоящей на плите, и я ощущаю ароматный свежесваренный напиток.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Устала за эту ночь?

В голосе Ирины я ощущаю какое-то ехидство. Киваю.

— Смотри, Лилия Иннокентьевна узнает, что ты с её мужем переспала в новогоднюю ночь — убьёт нафиг! Хоть постеснялись бы!

— Что ты несёшь!

Асмик сурово сдвигает брови, и шлёпает полной ладонью по столешнице:

— Сама слухи разносишь! Лучше попридержи язык! Допивай кофе, да иди, уборку делай. Там, на заднем дворе, столько окурков! Шагу не ступить!

Ирина, пожевав губами, быстро отправляет в рот кусочек пряника, и подскакивает с места:

— И пойду! Да только это не слухи! Сама, своими глазами видела, как Павел Иванович ночью выходил из комнаты для гостей, которую занимала она!

Я решаю прекратить эту дискуссию, и примирительно поднимаю руки вверх:

— Ирина права, хозяин заходил ко мне после праздника, но лишь для того, чтобы обсудить мой отъезд. Павел Иванович женат, а я не охотница за чужими мужьями.

Обе женщины почтительно замолчали, а Ирина, поставив чашку в раковину, удалилась. Асмик не стала продолжать разговор, а принялась составлять посуду в посудомойку.

Ну и ладно. Это их дело — верить мне, или нет. Я ничего им больше сообщать не собираюсь, это не их дело.

Не успела я с наслаждением попить кофе, приготовленное кухаркой, как на кухню, держась за голову, вошла Лилия Иннокентьевна. Женщина выглядела мёртвенно-бледной, а её обычно гладко зачёсанные волосы были всклокочены.

— Асмик, где всё шампанское, купленное для Нового Года?

— Всё закончилось.

— Не ври!

Женщина мигом багровеет, подскакивает к кухарке, и заносит руку над её головой. Армянка закрывает глаза, охает, и чуть пригибается. Но я вмиг среагировала. В два прыжка я преодолеваю расстояние до хозяйки особняка, и хватаю её за рукав халата.

— Не смейте!

Лилия Иннокентьевна затряслась от злости. Глаза её прищурились, и она прошипела:

— А ты кто такая? Давай, убирайся отсюда!

— И не подумаю! Мой договор заканчивается в полдень. Я ничего не нарушила, и я не уйду отсюда без денег!

— Ах ты, мерзавка! Никто не смеет мне перечить!

— Где Павел Иванович? Вы не в себе. Я буду разговаривать только с ним, он меня нанимал!

— Мой муж на работе! Убирайся из моего дома! Дрянь!

Я стою и смотрю в полные ненависти глаза Лилии Иннокентьевны, и понимаю, что проиграла. Если Пашка и впрямь уже уехал на работу, меня никто не защитит, и никто не сможет остановить эту алкоголичку.

— Я сейчас вызову охрану, чтобы тебя выкинули из особняка. Не уйдёшь сама, скажу, что ты что-то украсть хотела. Поедешь в полицейский участок!

— Сейчас, я только возьму свои вещи.

Женщина хватает меня за рукав шубки Снегурочки, и насмешливо произносит:

— Так вали! Ну, живо!

Понимая, что в комнате ничего особе ценного не осталось, кроме моей не слишком дорогой косметики и костюма феи, я соглашаюсь. И, подталкиваемая в спину рукой женщины, выхожу за дверь.

Ладно, в конце — концов, в доме ещё остался Дед Мороз. До полудня, как написано в договоре, авось продержится. Я сделала всё, что могла.

На улице стоит тишина. Вывалившись в сугроб с чёрного хода, я с наслаждением потягиваюсь и вдыхаю морозный воздух. Мобильный телефон у меня с собой, в кармане шубки. Сейчас вызову себе такси до дома и, наконец-то, смогу отдохнуть.

Я иду вдоль заснеженной дорожки, и вдруг слышу какой-то приглушённый шёпот, раздающийся от главной двери особняка.

Так-так. Кто это там?

Подгоняемая любопытством, я устраиваюсь возле стены, и обращаюсь в слух, стараясь не пропустить ни одного слова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Катька, это я. Мне очень нужна твоя помощь!

Голос принадлежит Лилии Иннокентьевне. Интересно, с кем она разговаривает?

— Мой всё спиртное опять спрятал. А мне плохо, аж всю наизнанку выворачивает. Выручай, а?

Так-так, похоже, я понимаю, откуда женщина постоянно берёт спиртное — её им кто-то щедро снабжает.