Голос сердца. Книга вторая - Барбара Брэдфорд

— Естественно, нет. Тебе не кажется, что там на неделю соберется что-то вроде домашней компании — маленький Голливуд на Средиземноморье. Я слышал, что где-то рядом там будет болтаться Хилли Стрит, Джерри…

— Да, включая еще Бью Стентона и всех, кого он притащит за собой на буксире с Побережья. Он был гостем на обручении Грейс и снял себе на лето виллу в Кэп-д'Антибе. Сейчас он в Лондоне, прилетел во вторник вечером переговорить с Хилли насчет съемок своей комедии.

Виктор наклонился к Нику и, понизив голос, шепнул:

— Об этом еще официально не объявлено, но Хилли в октябре будет назначен управляющим международными делами «Монарха». Его офис будет в Лос-Анджелесе. По пути во Францию он должен будет заехать в «Болдинг пикчерс» и передать дела своему преемнику.

— О, это замечательная новость, Вик. Перед «Беллиссима» открываются неплохие перспективы, не так ли?

— Конечно. Он собирается продолжать сотрудничество с нами. Но возвращаюсь к нашим с тобой каникулам. Я как только услыхал, какая толпа народа из «Болдинга» собирается в Монте-Карло, то сразу засел за карту в поисках укромных местечек, куда можно будет удирать от них на время.

Ник, внимательно слушая Виктора, развивавшего свои планы насчет их летнего отдыха, искал и не находил те признаки озабоченности и угрюмости, о которых ему говорил Джейк. Виктор казался совершенно безмятежным. Но актер — всегда актер, тем более такой превосходный, как Виктор. Для актера умение притворяться — признак профессионализма, и это порой накладывает неизгладимый отпечаток на их личную жизнь. Тут Ник вспомнил, какой таинственностью окружил Виктор свои отношения с Франческой, в которые Ник был единственным посвященным, не считая Дианы. Несомненно, Вик крепко держал язык за зубами обо всем, что касалось Франчески. Но, с другой стороны, он обладал удивительной способностью отвлекаться от любых личных проблем, когда дело касалось работы, чтобы полностью сконцентрироваться на той роли, в которой он снимался в данный момент. Поэтому Виктор мог легко скрыть свои истинные чувства. Хорошо представляя себе всю тонкость и деликатность процесса творчества. Ник понимал, что было бы глупо и бессмысленно начинать допрашивать своего друга в самый ответственный момент перед началом съемки финальной сцены фильма, и он благоразумно рассудил, что не стоит приставать к нему с вопросами. Если у Виктора действительно возникли какие-то проблемы, он сам вскоре поделится ими.

— Я одно время носился с мыслью поехать на юг Франции на машине, чтобы захватить с собой свой «бентли», но, вероятно, нам все же лучше лететь туда самолетом, — продолжал тем временем Виктор. — Завтра я переговорю с агентством путешествий по поводу билетов и отеля в Париже. Думаю, что нам следует остановиться в «Георге Пятом», «Ритце» или в «Рафаэле».

Виктор замолчал, отвлеченный легким шумом. Он обернулся в сторону дверей, а потом снова повернулся к Нику.

— Вот и Марк. Так-то, малыш. Будем надеяться, что мы сумеем снять эту сцену с пятой или шестой попытки, как обычно.

— Конечно, Вик. Иди и задай им всем перца.

— Непременно задам, будь я проклят, — отозвался тот, уходя.

Ник расслабленно развалился в кресле, наблюдая за Марком, беседующим с Оззи Эдвардсом, Джейком и Джерри. Режиссер был крепко сбитым невысоким мужчиной, приятной наружности и с мягкими манерами, совершенно не вязавшимися с тем бешеным темпераментом, который он обнаруживал во время работы. До своего отъезда в Нью-Йорк Ник всего пару раз встречался с Марком, и тот показался ему эрудированным, рассудительным и очень умным человеком. Однако его образ мыслей и высказываемые им суждения несли на себе отчетливое влияние британского высшего общества. Пирс не особенно понравился Нику, который назвал его про себя напыщенным английским снобом.

«Все дело в его эго, — подумал Ник. — Подобно всем маленьким мужчинам, он пытается компенсировать недостаток роста властной, даже диктаторской манерой поведения. Пресловутый комплекс Наполеона!»

Закурив сигарету, Ник с нескрываемым интересом сосредоточил внимание на этой группе людей. Виктор вышел на площадку, и они все четверо дружно, как один человек, двинулись туда же, переговариваясь на ходу. Через несколько секунд, закончив обмен мнениями, группа рассеялась. Марк вызвал на площадку художника и декоратора и принялся вместе с ними вносить небольшие поправки в расстановку реквизита. Виктор подошел к Терри и Катарине, вышедшим на площадку в сопровождении Энн Патерсон, исполнявшей в фильме роль Нелли Дин и в свое время участвовавшей в пробах Катарин на роль Кейт.

Будто материализовавшись из воздуха на площадке и вокруг нее появились технические работники. Всеобщее движение нарастало по мере приближения начала съемок. Осветители, звукооператоры, ассистенты сновали туда и сюда. Оззи Эдвардс расположился за камерой, перекидываясь замечаниями со своим ассистентом. Марк Пирс разместился рядом. Не успел Ник моргнуть глазом, как в студии прогремел голос Джерри Массингхема:

— Всех прошу потушить сигареты! Тихо! Свет!

Приглушенные голоса сразу смолкли, и Джерри прокричал еще раз:

— Тишина!

В павильоне тотчас же воцарилось безмолвие. Ослепительный свет юпитеров залил съемочную площадку, изображавшую спальню Катарин Эрншоу Линтон в Трашкросс-Гранж. Марк знаком приказал Катарин выдвинуться вперед. Она была одета в белое летнее платье по моде того времени: свободное, скрывающее линии ее тела поскольку предполагалось, что героиня беременна. Голубая ажурная шерстяная шаль была наброшена на ее плечи. Каштановые волосы волнами обрамляли бледное, без единой кровинки лицо, на котором еще ярче обычного сияли ее бирюзовые глаза. Марк подошел к Катарин и что-то сказал. Она кивнула в ответ, вышла на площадку и опустилась в кресло. Марк подождал немного, давая ей возможность устроиться поудобнее, потом положил ей на колени книгу и сложил ее руки так, что они бессильно легли поверх книги. Потом Марк направился к Виктору и Энн, которые скрылись позади съемочной площадки, чтобы в нужный момент появиться через дверь в заднике. Наконец Марк вернулся на свое место у камеры и, не сводя взгляда с Катарин, поднял руку и крикнул:

— Внимание, мотор! Начали!

Отворилась дверь, и Энн, пропустив Виктора в спальню, подвела его к креслу, где сидела Катарин. Ник весь подался вперед. Опершись локтями на подлокотники и подперев руками подбородок, он впился глазами в актеров. Ник всегда легко входил в иллюзорный мир кино и театра. Но на этот раз в считанные секунды он полностью проникся актерской игрой, был загипнотизирован. Не существовало больше ни Виктора, ни Катарин. Были только их герои.