Голос сердца. Книга вторая - Барбара Брэдфорд

С момента возвращения Ника из Нью-Йорка Виктор угощал его бесчисленными рассказами обо всех перипетиях на съемках за последние несколько месяцев, а Ник слушал их со смешанным чувством изумления и болезненного любопытства, понимая, что Виктор вовсе не преувеличивает, утверждая, что этот фильм оказался самым сложным из всех, в которых он когда-либо участвовал. Ник хорошо знал, что самые разнообразные осложнения и проблемы всегда идут рука об руку со съемками любого фильма, но «Грозовой перевал» по этой части с самого начала оказался вне конкуренции. Побывав во вторник на студии, Ник сам оказался свидетелем нескольких небольших, но ожесточенных стычек, но Джейк Уотсон и Джерри Массингхем дружно, в один голос заверили его в том, что в такой взрывоопасной атмосфере на съемках нет ничего необычного. Со слов обоих исполнительных продюсеров Ник также уяснил, что все ждут не дождутся, когда наконец будет отснят последний кадр, последние метры фильма займут положенное им место в жестяной коробке для пленок и все смогут с облегчением разбежаться в разные стороны, довольные тем, что все позади и эта компания может распасться.

«Довольно-таки печальный финал», — с грустью подумал Ник. Ему всегда казалось, что, возможно, самое замечательное в съемках любого фильма — тот дух товарищества, который устанавливается между всеми участниками, ощущение крепко спаянной бескорыстными совместными усилиями семьи, тот командный дух, который обычно рано или поздно устанавливается на съемках. Но в этот раз, если верить Джейку, только выдающиеся дипломатические способности Виктора его непревзойденное умение сглаживать острые углы в отношениях между людьми, непрерывно расточаемые им во все стороны благодарности и похвалы, позволяли кое-как уладить все ссоры и не выпустить работу над фильмом из-под контроля.

— Пип-пип, ту-ту! Привет, Николас!

Ник сразу узнал этот пронзительный голос и обернулся, стараясь не выдать своего раздражения.

— Привет, Эстел, — произнес он, глядя на приближающуюся к нему фигуру и пряча свою антипатию за вежливой, но не слишком дружелюбной улыбкой. — Как поживаешь?

— Прекрасно, премного благодарна. Кроме того, я сейчас свободна, как ветер. А как ты, дорогой? — жеманно ответила Эстел, бросая на него испытующий взгляд.

— А вот я — связан по рукам и ногам, Эстел.

— Какая жалость, любовь моя. Мне всегда казалось, что из нас может получиться чудесная пара. Я так и слышу, как наши пишущие машинки стрекочут дуэтом.

Ник поморщился и отпарировал:

— Люди одной профессии не должны быть глупы настолько, чтобы связываться друг с другом — из этого никогда не выходит ничего путного. Как говорится, две звезды — слишком много для одной семьи.

Эстел хихикнула и с собственническим видом подхватила его под руку, строя ему на ходу глазки. Неужели она настолько глупа или толстокожа, что даже не обиделась на его замечание, которое показалось ему сейчас запрещенным ударом ниже пояса. Более дружелюбным тоном Ник спросил:

— Полагаю, что ты здесь затем, чтобы принять участие в вечеринке по поводу окончания съемок?

— О да! Мне ни за что на свете не хотелось бы пропустить это событие, но я чуть было не опоздала. Едва успела прилететь из Кот-д'Ивуар. Я там была на венчании.

— На венчании?

— О Боже! Откуда ты свалился, Ник? На венчании Грейс Келли и Ренье, великого князя Монако! Ты что, не знаешь об этом, мать твою?

— Ах да я совсем забыл, — весело рассмеялся Ник. — Жаль, что еще одна блистательная карьера обрывается на самых подступах к вершинам славы.

— Грейс намерена продолжать сниматься, я уверена в этом.

— А вот я сильно в этом сомневаюсь, и это больше, чем обидно. Мне всегда казалось, что в Грейс есть нечто необычное, мне очень нравилась ее холодная первобытная красота — это мой любимый тип женщин, — улыбнулся Ник, живо представив себе Диану и Франческу, которые, каждая на свой манер, но обладали именно таким типом внешности.

Он с трудом высвободил руку, открыл тяжелую стальную дверь павильона и, пропуская Эстел вперед, с натянутой улыбкой бросил:

— Увидимся позднее, Эстел.

— Конечно, Николас, я еще не успела взяться за тебя как следует, — хихикнула она в ответ, а потом внимательно взглянула на него и с переменившимся лицом, выражавшим теперь неподдельное сочувствие, нежным голосом сказала: — Мне очень жаль, Ник, я имею в виду твою сестру.

Не дожидаясь ответа, она умчалась прочь, махая на бегу рукой Алану Медбюри, известному публицисту, который был занят оживленной беседой с окружившей его группой людей.

— Ту-ту! Пип-пип, Алан! — возбужденно прокричала она на бегу.

Ник смотрел ей вслед со смешанными чувствами удивления и досады на себя. Он никак не ожидал выражения сочувствия со стороны Эстел и ощутил легкий укол совести за то, что так насмешливо говорил с нею минуту назад. Очень может быть, что в этой вертлявой журналисточке гораздо больше глубины и сострадания к людям, чем он полагал.

— Давай сюда, Ник!

Голос Джейка Уотсона гулко раздался в довольно пустынном павильоне, где сейчас суетилось всего несколько техников. Ник обернулся и приветственно поднял руку, направляясь к стоящему в углу Джейку, занятому разговором с Джерри Массингхемом. Он лавировал между камерами, юпитерами, микрофонами, осторожно переступая через змеящиеся по полу кабели. Подойдя к ним поближе, Ник сразу заметил, что они оба выглядят угрюмыми и подавленными. Что касается Джерри, то в этом не было ничего необычного — у того всегда был такой вид, будто он несет на плечах весь груз мировых проблем. Но всегда приветливый, щегольски одетый, невозмутимый Джейк, продюсер, как говорится, милостью Божьей, закаленный ветеран многих кровавых баталий, — совсем иное дело. В каком бы напряжении ни находился Джейк, от него всегда исходил дух безмятежности, и видеть его в теперешнем состоянии, в растрепанных чувствах, было совершенно непривычно.

Не желая быть втянутым в их заботы, по крайней мере пока к нему не обратились за помощью, Ник решил, что лучше всего не замечать их явно удрученного состояния. Полагая, что добрая шутка лучше всего подходит к подобной ситуации, Ник решил обратиться к старой испытанной игре, позволявшей им с Джейком не раз развеивать скуку на съемках в разных частях света. Они строили свои диалога из названий известных фильмов, обозначая ими ключевые моменты беседы. Эта игра служила хорошей проверкой памяти и сообразительности и в прошлом доставила им немало веселых минут. Напустив на себя беззаботный вид, Ник обнял Джейка за плечи и с веселой улыбкой спросил: