Наследник для медведя (СИ) - Владимирова Анна

— Чемодан в спальне. Собирайся.

И таким тоном это сказал, что у меня язык не повернулся что-то переспросить. Я пришибленно поползла по ступенькам наверх, чувствуя непривычную пустоту.

Впервые в жизни я свалила что-то серьезное со своих плеч на чужие… Вернее, попыталась.

Сборы заняли десять минут. Когда я сбежала вниз, Рэм уже ждал при полном параде у окна.

— Я готова, — пискнула, замирая посреди комнаты.

Не знала, что делать. Умолять? Переспрашивать? Требовать ответов? Пожалуй, мне нужно было понимать, поможет он или нет и подходят ли мои условия или многого прошу. Я понятия не имела, что это может значить для оборотня — подобное требование. Но когда он обернулся, все вопросы застряли в горле.

— Поехали, — прошел мимо меня к двери.

Я последовала за ним. Когда мы спускались в лифте, ему позвонили. Он только мрачно выслушал кого-то и коротко ответил:

— Через двадцать минут будем.

На мой вопросительный взгляд вообще никак не среагировал, а я все не решалась открыть рта. Мне нужно было знать, что он задумал и думал ли вообще. Может, его никак не всколыхнуло мое предложение и эмоции?

Когда мы сели в машину, я осмелела:

— Ты можешь мне объяснить, что думаешь? — придвинулась к переднему сиденью, стоило ему усесться рядом с Киллером.

— Позже, — не удостоил внимания.

И мне не оставалось ничего, кроме как метаться в эмоциях и погружаться в отчаянье. Когда я вытащила мобильный с намерением позвонить Келлеру, Рэм коротко осадил:

— Не звони никому.

— Ты ничего не объясняешь! — взвилась я. — А я не могу сидеть и ждать!

— Нужно посидеть и подождать, Вика, — снизошел он холодно. — Я не могу решать вопросы так быстро.

— Ты можешь хотя бы сказать, что решаешь?! Что принял предложение?!

— Я не принял! — прорычал он, глянув назад. — Но я решаю!

16

Уж не знаю, что его не устроило в моем предложении. Я убрала мобильный и уставилась в окно, пытаясь успокоиться, но в голове все равно крутились планы по спасению. Был же Келлер! Но если он не смог помочь… то кто сможет? Или он не знал? Малыша забрали утром, поэтому это возможно. Но выдрать у опеки ребенка, которого та забрала, очень непросто. На войну с ними могли уйти недели! Саторро — тварь! Какая же тварь!

— Выходи…

За планами мести я не заметила, что мы приехали, и Рэм подавал мне руку. Оглядевшись, я поняла, что мы на какой-то окраине, где еще остались районы низких домиков.

— Что мы тут делаем? — огляделась. Машина стояла у вымощенной дорожки, ведущей к ступенькам одноэтажного здания, которому, по ощущениям, было лет двести минимум. — Музей?

— Это церковь, Вика. Замуж за меня выйдешь?

— Что? — я споткнулась, выползая из салона, но он подхватил и поставил на дорожку:

— Без свидетельства тебе могут отдать ребенка только через проверку, — обошел меня Рэм и направился к церкви, а я поспешила следом. — Уверяю тебя, большей радости, чем затаскать тебя по инстанциям, теперь у них не будет.

— То есть ты принял мое предложение? — запуталась я.

— Ты меня плохо слышишь? — остановился он так резко, что я влетела в его грудь. — Или я не так тебя понял? Тебе нужен ребенок сегодня? Или подождешь?

— Сегодня, — кивнула, глядя в его глаза.

— Сегодня можно. Но придется приложить свидетельство о браке со мной.

— Подожди, — дошло до меня. — Ты не собирался жениться?

— По вашим законам — нет, — зло цедил он.

— Ты же на весь Смиртон рассказал, что мы помолвлены! — возмутилась громко, всплеснув рукой.

— Рот прикрой, — сцапал он меня за шею и притянул к себе. — Выбор своей пары в случае таких, как я, не меняется, и его еще придется доказывать. Это у людей весь смысл в юридической бумажке…

— И как и кому ты собираешься доказывать свой выбор? — смотрела ему в глаза.

Мне уже казалось, что мое место — в его руках, которыми он держит за шею. Только почему это вдруг стало таким надежным и привлекательным?

— Мне кажется, или у нас сейчас другая проблема? — потребовал жестко, не отказывая мне в борьбе взглядов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Поговори со мной! — взвилась я внезапно даже для себя и стукнула его кулаком в грудь. — Я не тупица, не девочка для достижения цели! Я — живая! И хочу, чтобы ты перестал считать меня мебелью! — Я замолчала, гневно раздувая ноздри и тяжело дыша. Рэм хмурился, не отводя взгляда, и столько всего было в его глазах! Но все — ребусы! Никогда еще я не понимала мужчину настолько. — Этот ребенок нуждается во мне! — продолжила попытку достучаться, понизив голос. — Но если я заберу его в эту ругань и ненависть между нами, что он получит в итоге?

— Я не обещал тебе, что приму этого ребенка, — отвел он быстро ставший равнодушным взгляд и сделал шаг назад. — Хочешь — я могу тебе его вернуть. Но на этом — все. Если не уверена в своих силах — не стоит и пробовать.

— Совсем с ума сошел?! — вскричала я. — Все, в чем я не уверена — только ты! Ты просишь о какой-то помощи, а я оказываюсь в твоей постели!..

— Вика, — прервал он раздраженно, давая понять, что время моей истерики окончено. — Еще слово, и мы уедем отсюда.

Я хотела сказать, что должна быть уверена, что не наврежу Денверу больше, но захлопнула рот. Мой подопечный — не человек. Если оставить его в приюте — ему не выжить.

— Хорошо, — покорно сложила руки в карманы брюк и прерывисто вздохнула. — Женись на мне.

Только готова была поклясться, что в его взгляде фейерверком заискрило восхищение, а на губах заиграла знакомая усмешка. Он повел рукой в приглашающем жесте, отступая, и я устремилась по дорожке к ступенькам.

Наверное, эта церковь была самой скромной из тех, что доводилось видеть. По воскресеньям меня подростком таскали на службы, и более напыщенного сборища трудно было найти. Здесь же отчетливо пахло ветхостью, но единственный зал был залит дневным светом, и ни пылинки не летало в воздухе. Только тишина и треск горящих свечей. После наших яростных споров я даже немного растерялась от оглушающего спокойствия.

— Проходите, прошу! — приветствовал нас от алтаря хриплый старческий голос.

Рэм умудрился бесшумно пройти по проходу, я же цепляла каждую скрипучую половицу, наполняя зал резонансом.

— Сюда, сюда, — насмехался над нами старик в… серой пижаме. — Поднял меня ни свет, совести у тебя нет, Рэмар…

Я слушала и не могла поверить ушам. Рэмар?

— Мистер Сандингтон, готово? — невозмутимо потребовал Рэм, приблизившись к алтарю.

Только тут я заметила в его руке бумажный пакет с еле различимой печатью синего цвета. Он поставил его на постамент.

— Нет, — мотнул головой старик, скрестив худые руки на груди. — Знакомь.

— Я продиктовал вам имя… — Мне показалось, или Рэм терпит? Правда? Он может кого-то терпеть?

— Ничего не знаю, я же не с куском ветчины тебя буду сочетать законным браком! — в голосе оппонента явно искрил задор.

— Здравствуйте, — выступила из-за широкой спины Арджиева и протянула руку, — Виктория Кэвилл.

— Какая прелесть, — улыбнулся приятный старик, собирая бесчисленные складочки на лице. — Ну, наконец. Прости, я заведу приторную песню, но, думал, не доживу.

Рэм умел преподносить сюрпризы. Никогда бы не подумала, что он водит дружбу со священником ветхой церквушки на окраине. И чем эта дружба вообще подкреплялась? Откуда могла взяться? Но глядя в ясные задорные глаза старика, я расплывалась в ответной улыбке, совершенно ошалев от поворота.

— Смотри, все готово, — развернул старик папку, в которой ждало свидетельство, но стоило Рэму протянуть руку, захлопнул. — Но сначала короткая церемония. Все по правилам!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Рэм закатил глаза, глядя на суету священника, а я все не могла стянуть губы, наслаждаясь тем, как хоть кто-то смог щелкнуть его по носу. Старик нацепил рясу поверх пижамы, некоторое время гонялся за завязками, ускользавшими из его узловатых пальцев, пока я не бросилась помогать.

— Вот спасибо, — кряхтел он, улыбаясь. — Какая она у тебя славная, Рэмар! Сокровище! Ты знаешь?