Наследник для медведя (СИ) - Владимирова Анна

К моменту, когда Рэм вернулся, я не выполнила ни один его приказ. Но зато нашла штопор, откупорила бутылку и теперь смаковала определенно один из лучших напитков, что приходилось пробовать. И не зря. Потому что вид «домашнего» Рэма без анестезии принимать было опасно.

13

Босиком, в мягких серых штанах и черной футболке, он будто перекрыл мне все надежды на отторжение от этого его странного мира. Потому что таким его отторгать сложнее… Хотя оставался ведь еще разговор. Вся надежда на него.

— Импровизируешь? — оценил он мои успехи.

— Как-то некрасиво начинать есть одной, когда накрыто на двоих.

— У нас нет таких правил, — уселся он напротив.

— Не собираетесь семьей за ужином? — взялась за вилку.

— Нет, — внимательно посмотрел он на меня. — Приятного аппетита.

— И тебе…

Мы поели в тишине. Я больше поковыряла, потому что обстановка вообще не располагала, чтобы расслабиться. Скорее все закручивалось в новую напряженную спираль, готовую развернуться с секунды на секунду…

— Нам нужен человек с твоим опытом, Вика, — дождался он, когда я отставлю тарелку. Только голос его звучал странно, будто он уже понял, что план его провалился. — Ты руководишь отделом исследований моего вида, у тебя доступ к множеству экспериментов…

Я закусила губу, вслушиваясь в каждое слово. Отрепетированная ложь? Или правда?

— Мне не дадут работать на два фронта, Рэм, — шевельнулось беспокойство в душе. Его уверенность в том, что меня оставят в лабораториях, показалась сомнительной.

— Дадут. Тебя оставят на виду…

— Но на работу я буду ходить через допрос службы безопасности, — цедила жестко. Мне даже показалось, что могу ему противостоять.

— Мы слишком зависим друг от друга — твое правительство и я, — усмехнулся Рэм. — Никто не сможет допрашивать мою женщину.

Показалось. Теперь я поняла, что чемодан мой замер на символической границе, которая существует лишь для меня.

— Что за исследования тебе нужны? — выдавила через силу. К чему тогда было наше первое знакомство? Стало даже как-то обидно. А вино как-раз добралось до рубильников благоразумия и терпения. — И даже интересно, кого еще из исследовательского состава ты так феерично поимел, чтобы добраться до нужных?

— Наверное, никого, раз ты стала первой кандидатурой на невесту?

Его невозмутимости оставалось позавидовать.

— Так уверен, что оправдаю твои надежды? Это твое «все», что ты собирался от меня получить? Доступ к данным и тело в придачу? — От злости стало трудно дышать. Я медленно поднялась из-за стола, не сводя взгляда с Рэма. Он только бровью повел, призывая меня к порядку, но куда там! — Я хочу домой!

— Нет.

— Ты ни черта не объясняешь, — уперлась ладонями в стол, имитируя разъяренное начальство. — Или моя роль твоей шлюхи автоматически прилагается к твоему предложению?

— Я не смогу ввести тебя в свой мир, если не будешь принадлежать мне, — темнел его взгляд. — Мне нужна твоя помощь.

— Ты бы помог?! — вырвалось у меня. — Если бы тебя сначала отымели, потом загнули в еще более унизительный крендель и поставили на колени перед фактом? А что если скажу «нет»?!

Рэм медленно поднялся, напоминая, кто из нас двоих «начальство». А я попятилась к окну.

— Куда ты? — оскалился зверь.

— Пожалуйста, не подходи…

— А что если скажу «нет»? — наплевал он на мою просьбу, вынуждая вжаться в стекло спиной.

Напряжение этих дней задрожало в воздухе, сворачиваясь до непригодной для дыхания густоты. Я чувствовала себя восковой стружкой, которая тает при приближении открытого огня. А Рэм опалял безжалостно, медленно заполняя собой все пространство.

Мы смотрели друг на друга, и его взгляд наливался знакомой пугающей жаждой. Когда он рванул меня в свои руки, я даже не дернулась. Влетела в его грудь и неожиданно сдалась… потому что почувствовала — он сдался первым. С таким отчаянием и голодом он запустил пальцы в мои волосы и вцепился в мои губы, что и меня тоже сорвало. Все полетело к чертям — его и моя выдержка, обиды, злость, отчаяние. Все это разнесло в пыль вместе с моей блузкой в его руках. Сегодня ему будет нечего собирать — моя одежда осыпалась на пол ошметками. В остатках штанов я едва не запуталась и не упала, но Рэм подхватил на руки и направился к лестнице. Я впивалась пальцами в его плечи, дрожа от осознания — хочу, чтобы быстрее продолжил! Чтобы больше не думать и захлебываться в диком удовольствии, которое способен доставить только он…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прохладный воздух безжалостно прошелся по влажной коже, когда подо мной прогнулась кровать, но его отрезвляющее действие было недолгим. Хозяин моего трепета распял меня на простыни, а когда спустился жгучей лаской к груди, я запустила пальцы ему в короткие волосы и выгнулась. Казалось, от моего «да» дрожал воздух, но с губ срывался только приторный стон. Мне не хотелось долгих ласк, мне нужно было сильно и жестко… как и Рэму. Кажется, не одна я издергалась за прошедшие дни.

— Как ты хочешь? — вернулся он к моему лицу. Не сомневался, что хочу.

— Хочу кричать, — хрипло выдохнула ему в губы.

Все, что успела увидеть — его серьезный взгляд. Он больше не скалился и не насмехался жесткими губами над моей капитуляцией. Комната начала проступать очертаниями, но Рэм развернул меня на живот, и в следующий вдох я вцепилась пальцами в простыню.

Он выполнил просьбу в своей манере — непредсказуемо. Когда его губы коснулись чувствительной кожи, я дернулась, но он только сжал руки на моих бедрах, проникая языком бесстыдно глубоко. Это было слишком! Только я знала — не позволит сбежать, не остановится. Ласка становилась нестерпимо острой и цепляющей, спина взмокла от ощущений, а горло охрипло от крика. Наконец, он выпустил и придавил телом к кровати.

— Мало вина выпила? — выдохнул тяжело на ухо. — Или тебя так не…

— Никогда, — мотнула головой, задыхаясь от чувства давления его члена там, где только что бесновался язык.

И снова он был осторожен. Первое движение распяло меня бабочкой под ним, но неожиданный горячий поцелуй между лопаток парализовал очередным контрастом. Я качнулась Рэму навстречу, снова вскрикнула и закусила губы. Все стерлось и потеряло значение. Казалось, его тоже вымотало что-то, и он срывался в этот омут вместе со мной, отдаваясь полностью. Сильные хлесткие движения сводили с ума. Я жмурилась, пытаясь удержаться, не забыть, в чьих руках, но не выходило. Рэм чувствовал меня лучше меня самой.

Не знала, сколько прошло времени, когда я всхлипнула, замирая в предчувствии разрядки, и он сделал совершенно дикую вещь — вышел и запустил в меня пальцы, ускоряя агонию. Казалось, я не выдержу, а сопротивляться его обескураживающей инициативе вообще было невозможно. Меня вязало в узел от острого оргазма, а Рэм продолжал высекать его искры рукой. Бедра оросило влагой, а по щекам потекли слезы.

Но никто жалеть меня не собирался. Я снова вскрикнула, когда он вздернул меня на колени и жестко вошел. Обостренные до предела ощущения взрывались фейерверками на каждое движение мужчины. Рэм держал меня за шею одной рукой, а второй впивался в бедро, задавая ритм. Симфония наших рваных вдохов и его рычания будоражила и не обещала ни черта хорошего! Хотелось надеяться, что мы просто использовали друг друга, и это все ничего не значит. Просто страсть на грани с дикостью, просто общая дрожь, еще один оргазм — теперь один на двоих — и просто успокаивающее скольжение губ на шее…

Не хотелось ничего, даже дышать, казалось, пока не было нужды. Я лежала, прижатая к его телу, и все еще чувствовала его в себе… И он не спешил уходить и разрывать эту связь, не собирался оставлять в покое, и это продолжало будоражить и снова не вязалось с моим представлением об этом мужчине. Я плохо помнила нашу первую ночь — вырубилась в его руках сразу же. Сегодня до одури хотелось сбежать, остаться одной, разрыдаться и подумать. Но сил даже слово сказать не было. Не знаю, сколько прошло минут, прежде чем я смогла прохрипеть:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})