Убойное лето - Владимир Григорьевич Колычев

там, и Лазарь, и еще два мордоворота, все в строгих костюмах. Личная охрана Карамболя.

Не так давно Жрун и Лазарь гонялись за парнем, с которым Карамболю наставила рога его молодая жена, но «быкам» катастрофически не везло. Один раз нарвались на оперов, другой, а затем их и вовсе накрыли по подозрению в убийстве. Всякий раз бандитов тыкали носом в землю, это их разозлило, взбешенный Лазарь даже оказал сопротивление. И сейчас он побагровел от злости, заметив Прокофьева в сопровождении Бордова и Ярыгина. Он толкнул Жруна, тот подал знак двум другим «телам».

– Стоять!

Лазарь шел на Прокофьева, разминая плечи, он явно готовился взять реванш за свои недавние унижения. А правом остановить незваных гостей он обладал. Они же охрана, им сказали никого не пускать, а приказ дело святое. Суд это учтет. И частная медицина подтвердит наличие группового провала в памяти. Ну забыли парни, как выглядят сотрудники «убойного» отдела.

Чтобы «вспомнить» Прокофьева, Лазарю нужно было время, но слишком уж стремительно развивались события. Лазарь нарочно их торопил. Прокофьев благодарно улыбнулся, глядя на него. Ему и самому не хотелось разводить бодягу на разговорах. Хотелось свободы действия, и Лазарь ее подарил, схватив Прокофьева за руку.

При этом Лазарь внутренне сконцентрировался в ожидании ответных действий. Он ждал удара и готов был отреагировать. Прокофьев понимал, что нужно действовать нестандартно. Большой палец правой руки оказался у Лазаря за щекой, левой – в ноздре. Разнонаправленное движение рук заставило «быка» взвыть от боли. А Прокофьев продолжал давить, пока не поставил противника на колени.

Жрун также кинулся на Прокофьева, но его принял Ярыгин. Этот не мудрствовал, ударил братка ногой под коленку. Жрун попытался удержать равновесие, но его рука оказалась в захвате, Ярыгину хватило двух секунд, чтобы перевести тело в неудобное положение. Оторвался и Бордов, одного «быка» он швырнул через бедро, а другой стоял раздумывая. Пока он соображал, Бордов сунул ему под нос пистолет.

– Экологическая полиция! Утилизация биомусора!

Прокофьев оставил «тела» в распоряжении своих оперов, а сам прошел в офис. Схватка произошла так быстро, что Карамболю даже не успели доложить. Прокофьев застал его врасплох.

Карамболь дернулся, как будто хотел подняться с кресла, но, похоже, ноги отказались ему повиноваться. И голос от волнения сорвался на визг.

– Какого хрена?!

– Гражданин Хвойников, вы задержаны по подозрению в организации убийства.

Прокофьев повел себя как человек, ни на йоту не сомневающийся в своей правоте и силе.

– Какое убийство? – скривился Хвойников. Он все-таки смог подняться с кресла и даже вышел из-за стола.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем. – Прокофьев смотрел ему в глаза спокойно, твердо.

– Так это из-за Вики?

– Сам пойдешь или тебе помочь? – Прокофьев кивком указал на дверь.

– Из-за любовницы, да?

– Не надо трогать мой моральный облик. Своими грязными руками.

– А может, ты с ней и деньги поделил?

– Что?!

Прокофьев шагнул вперед неторопливо, но Карамболь дернулся, как будто его собирались ударить ножом в живот. Но не попятился, остался на месте.

– Да вот есть интересная информация.

– Это не информация. Это сплетни. И сам ты ведешь себя как баба. Что с тобой стало, Карамболь? Ну если я встал между тобой и Викой, убей меня. Попробуй, вдруг получится. А ты соплями мажешь, ждешь, что я поскользнусь?

– А что, идея хорошая, – хищно сощурился Карамболь.

Но Прокофьев лишь усмехнулся. Закончился Карамболь, сдох в нем лев, остался шакал. Слишком уж хорошо он устроился в этой жизни, чтобы рисковать своей шкурой.

– Мазать соплями?

– Тебя убить!

– Не сможешь ты, духу не хватит.

– Ты в этом уверен? – Карамболь тужился, изображая гнев, но Егор ему не верил.

– Свидетелей здесь нет, да и мы с тобой здесь из-за бабы, если что, я никому ничего. Давай ударь меня! Спроси за Вику! – Прокофьев раскинул руки, открываясь для удара.

– Это замануха какая-то?

– Какая замануха? Просто мужской разговор. Давай, или я тебя ударю!

– Хитрый ты, мусор!

Прокофьев ударил правым кулаком со всей силы, но не резко. Челюсть ломать не стал, но с ног Карамболя сбил.

– Ты хоть понял, что сделал? – поднимаясь с пола, прошипел тот.

– Не надо мне угрожать. Будь мужиком, бей!

– Ничего, ты у меня еще кровью умоешься!

Прокофьев хмыкнул, глядя на Карамболя. Угрозы, может, и реальные, но злость беспомощная. Ни кулаком Карамболь не может ударить, ни ножом: духу не хватает.

– На пенсию тебе пора, Юрий Сергеевич. Столько дел на тебя завязано, столько молодых самцов за старым вожаком стоят. А ты слабый, сожрут тебя. Уходить тебе нужно, пока не поздно.

– Ты еще поговори, мент! – все так же беспомощно брызнул слюной Карамболь.

– И к Вике не лезь, я ведь больше предупреждать не стану.

– И что ты сделаешь?

– Да пошел ты! – брезгливо поморщился Прокофьев, поворачиваясь к бандиту спиной.

Чтобы он там ни говорил, а Карамболь еще очень опасен, и никак нельзя скидывать его со счетов. Но и церемониться с ним тоже не стоит. Этот мешок с рухлядью понимает только силу, и чем больней его бьют, тем лучше до него доходит.

* * *

Голова в пятом измерении, тело в шестом, мысли вообще непонятно где. Саша открыл глаза, не понимая, где он находится. Комната какая-то незнакомая, под потолком люстра в виде цветка – стебли как щупальца, листья, лампочки в стеклянных кувшинках. Он лежал на кровати, у окна стул, на нем одежда, через спинку переброшена кожаная «сбруя» с кобурой. Пистолет!

И голова вернулась в реальное измерение, и тело, Саша вскочил, ладонью хлопнул по кобуре. Ствол на месте. А патроны?

Он пересчитал патроны и в основной обойме, и запасной, все в наличии. Удостоверение в кармане, телефон там же, голова на