Ангел Специального Назначения - Глеб Исаев

Домой ехала в раздумьях: «А может, прав старик. Может, действительно, в музыкальный?»

«…Стоп, не дергайся. Давай закончим с одним, после будет видно», - подкинул Леха здравую мысль.

Утро он встретил в отвратительном настроении. Перспектива жить в чужом теле, постоянно зависеть от прихотей ее сознания, желаний, стала невыносима.

«Она не виновата, а я чем провинился? Нагрешил? Так что? Ну, убили… Я свое получил… забирайте… куда там мне дальше? Готов я. А так-то, зачем? Самое гнусное, если не давить ее сознание, ничего не сделаешь. Руку по собственной воле не поднять», - короче, злой был, как черкес. Да и соседка поскучнела, детские мысли разбегались из крайности в крайность. То она хотела все бросить и уехать назад домой, то нарядиться, как на свадьбу.

«У нее, видишь ты, сегодня этюды. Задолбало», - Алексей отключился и тихо ненавидел всех. Себя, ее, весь мир. Кое-как добрались в институт. Снова нудная, парфюмерно-потная очередь. Она попыталась встряхнуться и привести себя в бодрое настроение.

«А, пусть творит, что хочет», - он разглядывал портреты театральных корифеев, развешанные по стенам, и в происходящее не вникал.

- Ну-с, детка. Вы успешно прошли два тура, сегодня мы дадим вам задание… исполнить сценку, экспромт, - вальяжный мэтр с гривой седых волос снисходительно взирал на девчонку, о которой столько говорили, через круглые позолоченные очки.

- Попытайтесь изобразить, к примеру, - он на секунду словно задумался, - грабителя банка. Вот мы - это посетители и персонал, Вы - грабитель. За пять минут нужно сделать так, чтобы мы отдали Вам деньги. Уточню. Заставить. И взаправду.

Ольга растерялась, по молодости лет ей было невдомек, что талант, как правило, любят значительно меньше, чем обычную посредственность. И нет для убогой серости большего удовольствия, чем вид поверженного удачника.

Задача казалась ей невыполнимой. Она и без того еле заставила себя прийти на экзамен. На душе скребли кошки. Плохо было. Тоскливо настолько, что хотелось выть. Она замерла, надеясь поймать кураж, но Лехе было все равно: «Ее проблемы».

«Ничего, ни одной мысли, - Ольга представила, как поднимает руку, изобразив пистолет, тоненько говорит: - Спокойно, это ограбление».

«Чушь собачья, лучше не позориться», - навалилось сонное безразличие. Опустив голову, чтобы скрыть выступившие слезы, двинулась к выходу.

«Да за что, такое? - она беззвучно всхлипнула. - Пропади все пропадом. Куда теперь? В контору, полы мыть, за три тысячи? Или в гастроном, народ обвешивать?»

За спиной прозвучал жизнерадостный хохоток довольного своей выдумкой мэтра.

- Вот видите… - прожурчал он, обращаясь к соседке, увешанной безвкусной бижутерией, словно новогодняя елка игрушками. - Искусство - это не только смазливое личико…

И тут Лехина злость нашла выход. Мгновенным движением обернулся и, крутанув сальто, прямо через стол, мягко приземлился за спиной болтливого пердуна. Еще на лету, в воздухе, клацнул об угол стола пустую бутылку из-под газировки. Ухватив пархатого очкарика за седые патлы, нежно вмял «розочку» в дряблую шею.

«Не убить бы», - мелькнуло запоздалое опасение. Хотя, имей Леха перед собой такую цель, тот бы уже давно сипел разорванной трахеей.

- Ты, гнида лохматая! Деньги, на стол, живо. Кому сказано, ну? И всех касается. Пришью его, и другим не жить. Мне терять нечего, - прозвенел Ольгин голос.

И сказано это было с фирменными Лехиными интонациями, от которых тренированный британский диверсант, которого он «потрошил» в Анголе, налил под себя. Подействовало и сейчас. Что уж говорить про окаменевших эстетов. Они заворожено уставились на блестящее острыми гранями стекло, утопленное в жирную плоть.

- Мне повторить? - разведчик тонко изобразил режущее движение.

Заложник взвизгнул и поперхнулся слюной, глаза закатились. Приемная комиссия зашевелилась. Бумажники и кошельки легли на стол. Кто-то в углу тихо взвыл в нешуточной истерике.

А впрочем, причина была не в стекле, и даже не в голосе. В непреклонной, безжалостной силе и агрессии, исходящей от девчонки. Внезапный стресс требовал выхода. Соседка мэтра начала торопливо стаскивать с себя бижутерию. Задвигались, вынимая бумажники и остальные члены комиссии.

И тут Леху понемногу начало отпускать. Оля ослабила пальцы, стискивавшие кусок стекла, и выпустила сомлевшего мэтра.

Оля повернулась к председателю и вежливо уточнила, указывая на «лопатники»: - Я сдала?

Прошло секунд десять. Экзаменаторы начали приходить в себя. Облегчение мгновенного избавления привело к выбросу огромной дозы андрогена в кровь пожилых любителей сцены. Эйфория вылилась в громкий, истерический смех.

Дрожащей рукой экзаменатор вывел закорючку подписи и опасливо протянул ей листок.

- Прощайте, Станиславские, - Оля широко улыбнулась и обвела стихшую публику долгим внимательным взглядом, а сама подумала: «Похоже, выгонят? Да и хрен с ним».

Оля сидела на скамье и дрожала от страха.

«Неужели это я? Не может быть, - мысли путались. Чувство, что ею управлял кто-то другой, не исчезало. - Безжалостный и спокойный убийца. Безумие?»

Пожалев девочку, Алексей тихонько внушил ей, что, мол, «перевоплотилась… психологические аспекты механизма лицедейства до конца не изучены… Недаром говорят, актер умирает с каждой ролью».

Запудрив мозги, и кое-как успокоив свою подопечную, Алексей задал вопрос самому себе: «А как мне? Как мне жить?»

И тут его осенило. Внезапно, вдруг. Быть может, сжалился Он, Всевидящий и Всемогущий, но вмиг все стало понятно: «Никто и не собирался дарить ему это тело. Для его души была уготована другая роль. Вечная обязанность безмолвно хранить и беречь ее душу от бед и напастей. Но, по злой иронии судьбы, именно в момент их встречи ее рассудок отключился, не выдержав издевательств насильников. И, вместо того, чтобы занять свое, полагающееся место в пограничье ее сознания, хранитель стал временным хозяином самого тела. Одна накладка привела к череде последующих, и вот теперь случилось то, что случилось. Самое плохое, что ее сознание тоже начало пробиваться в разум Алексея».

«Не приведи господь ей получить то знание жизни, что кроется в его памяти. А впрочем, и сам факт осознания раздвоения личности, который она испытает, - прямой путь в психушку, а плюс такой жизненный опыт. Это - гарантированное безумие».

- Оля, - медленно произнес Алексей, - не пугайся. Ты не сошла с ума. Этот голос в твоей голове, голос Ангела - хранителя. У тебя была травма, и поэтому ты не помнишь о той неделе, что прошла со времени отъезда из дома. Сейчас все в порядке, и все будет хорошо.

Девушка вздрогнула, когда в голове у нее зазвучал тихий, спокойный голос.

- Не пугайся, - произнес он. - Ты не сошла с ума…

Она верила и не верила. В детстве ей казалось, что они если и существуют, то должны быть какие-то другие. Ну, скажем, с крыльями, в белых одеждах. А здесь, голос и все. Но, в то же время, стало легче. Хотя сомнение не исчезло.

- Тебе мало доказательств? - прошелестел, усмехнувшись, голос.

- Но почему именно со мной так? - не в силах сформулировать неправильность, Оля покрутила пальцами.

Не так уж много людей имеет своего личного Ангела. - Отозвался Голос. - А те, у кого он есть, на каждом углу о нем кричать не станут.

- И что мне теперь делать? - наивно спросила собеседница.

- Жить, - просто ответил голос. - Живи, как жила. Ну а я буду рядом. Подскажу, помогу. Когда и поругаю. Не бойся, без пригляда не брошу. Ты только не удивляйся некоторым странностям и все. Хорошо?

- Хорошо, - кивнула она головой, вызвав удивленный взгляд сидевшей неподалеку женщины.

- А я смогу разговаривать с тобой? - задала она детский вопрос.

- Вряд ли. Сама посуди, раздвоение личности - это диагноз. Так что, нет. Напоследок, запомни: ты должна стать более ответственной в своих желаниях и эмоциях.

«Это нужно осмыслить», - Оля встала и побрела в направлении станции метро, рассчитывая вернуться в гостиницу и в спокойной обстановке решить, как жить дальше. Однако мысли не отступали. Потрясение оказалось чересчур сильным. Не каждый день случается подобное. Сначала дикая сцена в институте, потом голос, звучащий в голове.

Она неспешно брела вдоль зарослей цветущей черемухи, вдыхая сырой питерский воздух, и продолжала внутренний диалог.

«Ну, и зачем мне эта профессия? Неужели хочется всю жизнь по указке таких вот мордатых „кротов“ повторять чужие слова и придуманные другими жесты. Как показал опыт, актриса из меня не очень и, если не помощь неизвестно кого, то все бы уже прояснилось. Выходит, эта суета впустую? Ой, не знаю».

Неожиданно, кто-то тронул ее за рукав.