Байки негевского бабайки - Пиня Копман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пусть мы с Платоном дружбаны,
но истина в вине — дороже!
…
Есть в Древней Греции закон:
все допустимо дружбы ради.
Но есть пределы, друг Платон!
Так не пристраивайся сзади!
…
Хоть отдавать мне недосуг
все, что одалживал когда-то,
но если ты, Платон, мне друг,
займи сто баксов до зарплаты!
…
Друга выбирал я не спеша
С другом на двоих одна душа
И за сотню (даже голых) истин
я не сдам Платона-кореша!
***
9. О детях и для детей
Колыбельная галчонку
Золотой луны кружок
за окном у нас кружится,
и летит ночная птица
за жуками на лужок,
Спи, галченок, спи, дружок!
Почему тебе не спится?
С тополей летит снежок
на траву поспать ложиться.
Спи и ты, дружок!
А вдали простор морей
каравеллы, бригантины.
Взапуски плывут дельфины,
кто смешней и кто быстрей?
И в тельняшках полосатых,
над волною голубой
очень добрые пираты
в вальсе кружатся с тобой.
Там заснул прибой.
Сон слетает с облаков
мягкий, сладкий, добрый очень.
Звезды — глазки теплой ночи
светят сотней светлячков.
Там, где воздух нежно звонок,
колокольчиком звеня,
ждет, когда заснет галчонок
сказка завтрашнего дня.
Спи, звезда моя!
***
Сказка про ворона
1
Причины не могу понять я,
Но с давних пор твердит народ:
Всегда сбываются проклятья
На царский насланные род.
Я расскажу вам, как умею,
Не хвастаясь заране зря,
Про Ваню, сына Еремея,
Давно забытого царя.
Царь с детства рос в любви и холе,
да был охоч на озорство.
Спалил крестьянке как-то поле,
за что та прокляла его.
Лишь позже, в тяжкую годину
царь вспомнил: крикнула ему
"Заплачешь о потере сына,
как я по полю моему!"
И царь судьбы подвластен знакам.
А всё ль исполниться? Как знать…
Но хватит присказки, однако.
Пора и сказку начинать.
2
Закрывшись от прислуги в спальной
в своем золоченом дворце,
царь Еремей сидел печально
с унылой миной на лице.
А у дверей, держа пищали,
при бородах и при усах
но с тем же образом печали
стрельцы стояли на часах.
Который день царю не спится,
со стражей стал он крут и груб:
уж третья тянется седмица,-
болит несносно царский зуб.
Объявлено в газетах местных,
но не помог никто, увы!
Десяток лекарей известных
уже лишились головы.
И вдруг приходит, как из сказки
старик с котомкой за спиной,
в медвежьей шкуре с опояской,
и с бородой в сажень длиной.
Застыли стольники в оскале,
да, излучая благодать,
его в палаты пропускали
(зачаровал их дед, видать)
Проходит молча мимо стражи,
стрельцы воротят прочь носы
молчат постельничьи, и даже
попрятались под лавки псы.
Сев перед ложем на тряпицу,
дед, бородищу теребя,
ворчит: "А сможешь расплатиться
коль от болей спасу тебя?
Учти, "полцарства" мне не надо,
но побожишься наперед:
В котомке унесу награду.
Божись, и боль тотчас уйдет!"
И Еремей божится сразу:
"Да хоть венец с меня сними,
бери все злато, все алмазы,
но боль проклятую уйми!"
А вот лекарством или чудом
колдун царя от боли спас,
секрета раскрывать не буду.
Да и не знаю в этот раз.
Вот возглашает царь прилюдно:
мол, царским словом и божбой
что пожелает лекарь чудный,
в котомке унесет с собой.
Тут настежь двери все открыты,
в палаты двинулся старик.
Чу — конь у ставен бьет копытом,
а по дворцу несется крик.
Бегут стрельцы к царю в покои,
дворяне по полу ползут.
Царь удивился: "Что такое?
да что за ценность взял он, плут?"
А доложили — царь со стоном
все бармы на себе порвал,
у аналоя бил поклоны
и все к Всевышнему взывал.
Шептал сквозь слезы он негромко:
"Как обманул, смердящий пес!
Старик царевича в котомке,
как кошку, из дворца унес!"
3
Пусть царь в кручине слезы точит,
А мы — вослед за колдуном.
Вот скачет он под кровом ночи
вдоль деревень, объятых сном.
Луна пятном блестит немытым,
а ветер ели гнёт, сердит.
Вот высек искры конь копытом,
и вот по воздуху летит.
А лес качается скрипуче,
И от людей скрывает мгла
как выше сосен, ниже тучи
Колдун несется, что стрела.
Он рад, колдун, своей удаче,
И по душе ему полет.
Царевич в сумке тихо плачет,
Колдун же весело поет:
ПЕСНЯ КОЛДУНА
Отберу судьбу-удачу,
обману, оболгу.
В черных тучах месяц спрячу
и в арбу запрягу.
Под копыта ночь течет
и огонь в груди печет.
Звезды, тучи да луна -
вот друзья колдуна.
Слава, почести, богатство
колдуну ни к чему.
Тайной властью наслаждаться
черный дух велит ему.
Черный лес впереди,
а огонь жжет в груди.
Черный бор, тишина -
вот жильё колдуна.
За минуты тайной власти
я плачу огнем в груди.
Мне покоя нет и счастья,
и никто добра не жди!
Под седлом черный конь,
а в душе горит огонь.
Пламя, ад, Сатана-
вот семья колдуна.
Я людишек в жаб зеленых
превращу, не снесу.
Только совы да вороны
будут в черном жить лесу.
Ночь со мной говорит
и огонь в душе горит.
Ни покоя, ни сна -
вот судьба колдуна.
4
Дни за неделями послушно
Летят, как листья на ветру.
Десятый год уже Ванюша
Живет в избе, в сыром бору.
Сперва малец рыдал с испугу,
кричал средь ночи и средь дня,
но пообвык, и кличет другом
теперь волшебного коня.
А конь-летун мечтал о воле,
ведь он свободным был рожден,
Но колдовством недобрым в поле
смирен и к службе принуждён.
Конь мудрым был и знал немало,
полезным обучал вещам.
К нему-то паренёк, бывало,
Сбегал поплакать по ночам.
И слышал шепот свод конюший,
под мерный зуд ночной мошки,
как вспоминали конь с Ванюшей
былые славные деньки.
Деревья сонно шепчут что-то,
Над ними полная луна,
Тяжка Ванюшина работа:
Он ученик у колдуна.
В избе стоит котел огромный
И в том котле кипит вода.
Огонь и днем и ночью темной
не затухает никогда.
Огонь гудит, вода играет,
да на полу лежит зола.
Царевич хворост собирает
и носит воду для котла.
Уже он в травах разумеет,
лес для него почти как дом,
хотя при колдуне-злодее
не смеет хвастать колдовством.
Чуть ночью соловьи засвищут,
из чащи вылетит сова.
Колдун с Ванюшей место ищут
где пьет росу разрыв-трава.
