Население: одна - Элизабет Мун

Бесстыжая старуха. Ты заслуживаешь смерти. Старый внутренний голос бранил ее, ругал за голую кожу, за то, как она открывала для себя собственное тело. Как прекрасно, прошептал новый голос. Других слов у нее не нашлось, но перед глазами сменяли друг друга видения: темный дождь, порывы ветра, высокие облака, вздымающиеся к свету.

Ей снились замки, звезды и горы, которых она никогда не видела.

Помидоры и кукуруза пропали полностью; фасоль, залитая водой, почти вся пожухла и пожелтела. Кабачки вдоль забора как ни в чем не бывало топорщили свои резные широкие листья, ничуть не пострадавшие от ветра и дождя. Офелия расчистила дорожки между грядками от обломанных помидорных плетей, оттащила кукурузные стебли в компост и отправилась осматривать другие огороды. Все высокие растения погибли, низкорослые, с пышной ботвой – уцелели. Часть плодовых деревьев – к счастью, не все – вывернуло с корнем.

Чтобы проверить животных, пришлось брести через пастбище по щиколотку в грязи. Овцы еще до начала шторма перебрались в кустистые заросли у кромки леса, оставив на мокрой земле цепочку следов. Офелия прошла по следам и обнаружила большую часть отары – животные с набрякшей от воды шерстью печально щипали местную зелень. Вооружившись веточкой, она загнала их назад на пастбище, в очередной раз гадая, почему генные инженеры не сделали овец поумнее. Животное, глодающее несъедобный кустарник, вместо того чтобы по собственным следам вернуться к нормальной пище, явно нуждалось в доработке.

Из-за разлива реки коровы паслись ближе к поселку, чем обычно. Офелия попыталась отогнать их еще ближе к домам, но они только отступали в воду, где для нее было слишком глубоко, а когда она попробовала замахнуться на них веточкой, несколько коров, поднимая брызги, шарахнулись от нее на глубину, где две из них потеряли равновесие и, жалобно мыча, скрылись в стремительном потоке.

Офелия сердито уставилась на оставшихся коров. Пускай себе тонут, пускай застрянут на песчаной отмели, где ничего не растет, пускай их сожрут дикие звери – и поделом. Она всего лишь пыталась им помочь. На свою беду, коровы были слишком похожи на людей и бежали от помощи навстречу опасности. Офелия выбралась из жидкой грязи, больше не желая рисковать собой ради этих неблагодарных созданий, и по лужам побрела назад в поселок.

На следующий день прошло еще несколько ливней, чередующихся с липким зноем. Офелия подумывала записать свои впечатления о шторме в журнал, но подыскивать слова было лень. И все же ей хотелось высказаться; чувства распирали ее. В швейных залах ее внимание привлекли обрезки ярких тканей. Никто не думал украшать дорожные короба; Офелия нашла несколько ящиков, набитых декоративной тесьмой, бусинами, бахромой и отрезами разномастной ткани – должно быть, кто-то экспериментировал с фабрикатором втайне от начальства.

Ничто из найденного ее не устроило. Она перечитала инструкцию к фабрикатору. Ей хотелось дождя, ветра и молний. Хотелось облаков, из-за которых пробиваются лучи солнца. Хотелось шума. Красоты. Разрушения. Она пощелкала рычажками, задала настройки. Фабрикатор запищал, как всегда при запуске, и выплюнул мятый отрез серебристо-серой, переходящей в лиловый материи. Офелия достала ткань из корзины и разложила на столе вместе с найденными обрезками. Пальцы лепили то один силуэт, то другой, играли с цветами, комбинировали текстуру с текстурой, матовое с блестящим.

К вечеру у нее получилось… что-то. Она нерешительно обернула ткань вокруг тела. Ощущения были приятные. Тут тяжелое… тут невесомое. Длинная бахрома колыхалась и щекотала ноги. Офелия пришила к ткани металлические подвески, кольца и дужки, и они позвякивали, ударяясь друг о друга. Взглянув в зеркало, она увидела предмет одежды, который не вписывался ни в одну известную ей категорию, но выглядел в точности, как ей хотелось. Офелия вышла в густую влажную ночь и, вернувшись домой, легла спать, не снимая своего нового наряда.

Этот шторм оказался единственным за все лето. К списку ежедневных дел добавилась проверка погоды. День за днем Офелия отслеживала движение двух других циклонов, которые прошли в нескольких сотнях километров от нее. В поселке настали типичные для позднего лета жаркие солнечные дни; раза два в неделю случались ливни. Офелия расчистила огороды от мусора, оставшегося после шторма, и выбрала, в каких устроит на зиму теплицы. Она нарезала и высушила собранные помидоры, обдала кипятком и заморозила фасоль. Часть кабачков она отнесла на хранение в прохладные помещения центра, часть нарезала полосками и оставила сушиться. Перец, лук и чеснок она развесила в комнатах центра, которые лучше всего проветривались.

Настало время поздних посадок. Впервые Офелия ощутила, что ей не хватает других людей: управиться даже с небольшим культиватором оказалось непросто. Она никогда не пахала землю сама; обычно кто-нибудь из поселенцев покрепче брал эту задачу на себя, а взамен ему засчитывались часы на других работах. Офелия достала со склада маленький культиватор, но взмокла и выбилась из сил, закатывая его в горку по улице, а когда наконец добралась до дома, плечи и бедра уже горели от боли.

Она запустила культиватор; машина оглушительно взревела и зарылась в землю. Офелии пришлось навалиться на ручки всем весом, чтобы поднять ножи, после чего она обнаружила, что не в состоянии толкать его по прямой. Когда треть огорода покрылась кривыми бороздами и рытвинами, она с отвращением бросила это бессмысленное занятие. У нее горели ладони, болело все тело и до сих пор звенело в ушах. Отдохнув, она покатила культиватор назад по улице. Она не станет бросать его снаружи – такого он все-таки не заслужил, – но как же ей хотелось встретиться с инженерами, которые его придумали, и высказать им все, что она думает! Почему нельзя сделать машину, которой могут пользоваться невысокие люди? Почему нельзя сделать машину потише? На следующий день она взяла из сарая вилы и лопату и начала рыхлить землю вручную. Это оказалось не так сложно – главное было не спешить. Конечно, обрабатывать все огороды она не станет: столько земли ей не нужно. Закончив рыхлить, она взяла садовую тачку и покатила ее на пастбище. Несмотря на дожди, часть навоза не впиталась в почву, и Офелии удалось собрать достаточно, чтобы замешать в грунт, добавив земные бактерии и грибы, необходимые растениям.

Из зимних культур у нее были корнеплоды и клубнеплоды: к репчатому луку добавились морковь, редис, свекла, картошка, батат, лук-порей. Листовые овощи, не переносящие жаркого летнего солнца; холодостойкие бобовые. В распоряжении Офелии был весь семенной фонд колонии, и она высадила побольше своих любимых сортов: горошек «Тина» и порей «Барк», длинный белый редис-снежноцветник, желтый картофель, кардоннский пастернак.