Чёрные узы и Белая ложь (ЛП) - Синглтон Кэт

Я выдумываю все другие неловкие истории, которые у меня есть об Эмме, чтобы отомстить ей, когда я чувствую две теплые руки поверх своей. Это заставляет меня вздрогнуть. “Что он делает?”

— Марго, — говорит он ровным голосом. Он тянет меня за пальцы, пытаясь высвободить их из моей крепкой хватки на подушке. Я изо всех сил впиваюсь кончиками пальцев в подушку, так сильно прижимая ее к лицу, что едва могу дышать.

— Нет, — рявкаю я, изо всех сил держась за подушку. Я должна была просто посмотреть Беку в глаза и сказать ему, что я ни за что не оседлаю его. Я могла бы сделать гримасу отвращения и отпустить какую-нибудь шутку, чтобы было не так неловко.

— Почему ты прячешься? — Он хмыкает, дергая за край наволочки, чтобы высвободить ее из моих рук.

Я хватаюсь за него, как за спасательный круг. — Потому что я занята планированием смерти моец лучшей подруги. Оставь меня. — К сожалению, Бек безжалостен и намного сильнее меня. Одним легким рывком он вырывает подушку из моих рук.

Я зажмуриваюсь, чувствуя, как надо мной нависает Бека.

— Открой глаза, — требует он. Я чувствую, как матрац слегка прогибается под моим телом. Этот мудак только усугубляет ситуацию, садясь и не исчезая.

— Уходи. — Я вытягиваю руку, пытаясь столкнуть его с кровати. Я так сильно зажмуриваю глаза, что мне приходится ощупывать его. Мои пальцы касаются того, что, как мне кажется, является его бедром. Я ощупываю его, когда чувствую его большую руку поверх своей.

— Ого, Фиалка. — Низкий рокот смеха вырывается из его груди. Он нежно направляет мою руку от того, что, как мне кажется, было его кончиком. Это было бы дико, потому что, черт возьми, если бы это был кончик его члена, эта штука огромна.

Он прав. Определенно не меньше пони и больше жеребца.

От осознания того, что у него между своих бедер, у меня распахиваются глаза. Он смотрит на меня с дерзкой ухмылкой. Мои щеки так горят от смущения, что я делаю единственную логичную вещь, которую может сделать вспыльчивая женщина, когда старший, гораздо более горячий брат ее бывшего, который является ее боссом и вот-вот станет ее фальшивым женихом, смотрит на нее вот так. Я сталкиваю его с кровати, прилагая усилия всем телом.

Может быть, теперь он поймет намек.

За исключением того, что я вкладываю в это слишком много своего тела. Вместо того чтобы сбросить Бека с кровати, пока я торжествующе смотрю на него с уютного матраса, мы оба падаем на землю.

К счастью или к несчастью, в зависимости от того, как на это посмотреть, я приземляюсь прямо на Бека. Мы ударяемся о землю с громким стуком, несмотря на мягкий коврик под нашими телами. Моя щека прижимается к его твердой груди. Его руки мягко прижимаются к моим бедрам с достаточным давлением, чтобы убедиться, что я устойчива.

Мои волосы создают щит вокруг, когда я смотрю на него, униженная.

Он только подпитывает смущение, осторожно отталкивая меня от себя, моя задница касается пола. Бек грациозно встает, поправляя свой наряд. Он смотрит на меня сверху вниз. Его лицо серьезное, если не считать легкого поднятия бровей в удовольствии. — Пытаешься перепрыгнуть через мои кости?

— Фу, нет. — Хотя, судя по тому, что я только что почувствовала, прыгать по его костям, вероятно, было бы отличным — может быть, немного болезненным — временем.

Только Бек. Мы говорим о Бекхэме Синклере. Почему я не могу перестать думать о его члене? Почему я задаюсь вопросом, поместится ли он вообще во мне?

— Горячий взгляд в твоих глазах говорит об обратном, — констатирует он как ни в чем не бывало.

Я отталкиваюсь от земли, раздраженно хмыкая на него, когда встаю.

Бек ухмыляется, наклоняя голову в мою сторону. — Твои торчащие соски особенно говорят об обратном.

Расширяя глаза, я смотрю на свидетельство грязных мыслей, которые только что посещали меня о нем.

— Предатели, — бормочу я, быстро скрестив руки на груди и пригвоздив его скучающим взглядом. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Я лгу сквозь зубы.

Его вернувшаяся улыбка дает мне понять, что он не верит ни одному чертовому слову, которое я говорю. Вместо того, чтобы сделать то, что я ожидаю, и указать на то, что мои соски явно раздражающе возбуждаются рядом с ним, он бросает это.

Так же быстро, как он ворвался в мою комнату, он направляется обратно к выходу. Остановившись в дверях, он два раза постучал костяшками пальцев по косяку. Его лицо выглядит почти болезненным, когда он оглядывается через плечо. — Приготовься. Быстрее.

— Почему?

— У нас назначены встречи по магазинам. Я буду ждать внизу.

Он не оставляет места для споров или вопросов. Он вылетает из комнаты, как будто его задница горит.

Две вещи, которые я усвоила за последние несколько минут.

Во-первых, я думаю, что у непробиваемого Бека просто была реакция на то, что мои соски напряглись после того, как он почувствовал его, и мне это понравилось.

И второе, по-видимому, богатым людям нужны встречи, чтобы ходить по магазинам.

14

Бек

— Бек. — Марго хватается за мою руку с осторожностью в тоне. — Я не думаю, что смогу войти туда.

Ее пальцы впиваются в ткань моего свитера, пока мы вдвоем стоим перед вырисовывающимся зданием. Она смотрит на это так, будто собирается отправиться в дом с привидениями или на прием к какому-то ужасному врачу, а не в одно из лучших мест для покупок на Пятой авеню — в Бергдорф Гудман.

Я убираю наши тела с пути мчащегося велосипедиста, прежде чем нас двоих сбивает подражатель Лэнса Армстронга [Прим.: Лэнс Э́двард А́рмстронг — американский шоссейный велогонщик]. Я прикусываю язык, сопротивляясь желанию окликнуть придурка за то, что он едет по тротуару, а не по дороге.

— Это всего лишь магазин, — напоминаю я ей, пытаясь потянуть ее в сторону здания. Мы уже на пять минут опаздываем на личный сеанс покупок, который я для нее заказал. Обычно я не терплю опоздания, и почему-то с ней я продолжаю обнаруживать, что опаздываю. Меня это раздражает, но это разочарование может остаться после нашей утренней встречи. Она едва коснулась моего члена, и я был тверд, как камень.

Она бросает на меня грозный взгляд. — Это не просто магазин, это магазин для богатых людей — людей высокого класса. Мне там не место.

Я изгибаю бровь. — Ты хочешь сказать, что у тебя нет класса?

Марго вырывает свою руку из моей, закатывая глаза. — У меня есть класс, но не класс Сакс или Бергдорф. Это для людей, которые выросли в интернатах и чьи семьи имеют дома для летнего и зимнего отдыха. — Она смотрит на меня, улыбка растягивает мои губы. — Люди, как ты.

Она не ошибается. Все свое обучение перед поступлением в колледж я проходил в школе-интернате. У моей семьи есть дом в Хэмптоне, Вейле и другие владения по всему миру. Я рос, таскаясь за матерью по проходам Бергдорф-Гудман, желая быть где угодно, только не там.

Моя рука скользит по подбородку, легкая щетина волос на лице царапает ладонь. — Странно. Я не знал, что есть квалификация, чтобы ступить внутрь. — Мы оба сосредоточились на большом каменном здании. Магазин состоит из нескольких этажей, на каждом из которых находится отдельный отдел. И это только женский корпус. Через дорогу от нас мужской.

Марго делает нерешительный шаг назад, заставляя мое внимание переключиться со здания на нее. Она проводит руками по телу, словно указывая на свой наряд. — Квалификация заключается в том, что я выгляжу так, будто иду за покупками в секонд хенд. — Она натягивает низ своей огромной толстовки, одежда достаточно длинная, чтобы спуститься до середины бедра. Комбинация толстовки и леггинсов сочетается с парой белых кроссовок. Кроссовки по крайней мере, кажутся новыми, белые резко контрастируют с грязным тротуаром под ее ногами.

— Ну, я же говорил тебе, что у нас будет частная покупка с партнером.

— Я думала, что это означает, что я действительно ни с кем не увижусь. Отсюда и слово частный. Теперь мне придется зайти в магазин с кучей женщин, которые, вероятно, подумают, что я для тебя какой-то проект по ремонту верхней части тела или что-то в этом роде.