Изверг Род - Гилберт Соррентино

совершает революцию в преподавании географии, гонит виски, скручивает идеальные сигареты, находит квадратуру круга, выигрывает «Золотые перчатки» и «Серебряные коньки», жмет руку мэру, избавляет от прыщей себя и всех на свете, обшивает жителей целой многоэтажки, излечивает отца от пьянства, выдает мать замуж за бывшего священника, который изобрел лекарство от рака, гноения, туберкулеза, скоротечной пневмонии, недомогания, общего упадка сил, извращений и халитоза, отправляется в Бруклинскую техническую школу и пересматривает основы дифференциального исчисления, в мусорной урне находит миллион долларов и отдает его сестрам милосердия, побеждает Фредо в боксе, борьбе, беге, прыжках, индийской борьбе, десятиборье, на локотках, в очко и в бабки, учится водить машину, летать, готовить пищу, шить, вязать на спицах и крючком, учится при необходимости по мелочи ремонтировать сантехнику, превращает гостиную в небольшой, но полностью оборудованный спортзал, примеряет материну одежду и решает, когда захочется, быть девочкой, в школьном актовом зале выступает с речью о достойной уважения жизни отца, что работал грузчиком, уборщиком, временным барменом и мойщиком такси, несколько туманно исповедуется в довольно грязных помыслах насчет Изабелл Стайлз, Роды Рой, Вирджинии Кристи, Аннетт Юфимии, миссис Мелцер, Долорес Скупа-ри, Хелен Уолш, Клэр Алессио и Дикси Дуган[5], выполняет епитимью, причащается в ослепительных золотых лучах под пение хора и затем анонимно посылает каждой очаровательной хористке, а также миссис Мелцер, прекрасную желтую гибридную розу, а не вполне реальная Дикси Дуган розу не получает, он больше не онанирует, ибо отточенное религиозное сознание позволяет ему заглянуть в ад, что явно населен сплошь миллиардами дрочащих пацанов в окружении радостных чертей, он красит кухню, стелет новый линолеум, покупает оконные навесы геральдических цветов и дарит бабуле бесценную старинную диадему с бриллиантами, в знак благодарности за то, что господь убедил ее вставлять зубы перед едой и носить нижнее белье.

Какой чудный мальчик! Какой чудный мальчик!

Бабуля говорит, что поступки Рода, эта его чудесная забота, жалка и смешна, как божий день ясно, что Род делает все это, совершает все эти приторные — комар-носа-не-подточит, биб-лия-учит-нас — поступки, дабы пустить бабуле пыль в глаза, куда уж там, ха-ха!

Нужно быть очень умным, чтобы одурачить бабулю.

Она говорит ему, что кино по субботам больше не будет, от сериалов мозги съезжают набекрень, а у Рода их и так кот наплакал, бедный дурачок, нечего ему пялиться на изнеженных парней, которых теперь называют актерами, на Тома Уэйна этого или как его там, пусть отныне отдает бабуле каждый цент, что зарабатывает, в субботу утром поднося продукты из бакалейной лавки богатым черномазым теткам, напускают на себя такой важный вид, будто им самим уже и не пристало дотащить домой пакеты со вчерашним хлебом, вялыми овощами и костями для супа, неженки, пару кварталов со своими объедками пройти не могут, каждый цент Род будет отдавать бабуле, это покроет домашние расходы, пора уже что-то приносить в семью, хватит все брать, брать и брать, бог в раю видит, что мать Рода не может устроиться на работу или удержаться на работе, если вдруг случится чудо и кто-нибудь по ошибке ее наймет. Когда это произойдет, в аду наступят заморозки.

Больше ни единого цента на леденцы по дороге в школу или домой — пустая трата, от леденцов зубы сгнивают, а они у Рода, бог свидетель, прямо как флаг гордой свободной Ирландии, ей-богу.

В этом году он может забыть о длинных штанах — одежда стоит целое состояние, Депрессия там или не Депрессия, он будет носить короткие штаны с заплатками до тринадцати лет, а может, и дольше, если не способен язык свой длинный прикусить. Мальчик, который носит длинные штаны, должен быть мужчиной, а Род со своим нытьем — сущий ребенок, и до сих пор иногда мочится в постель, просто мерзость.

Бабуля говорит, что не примет от него диадему с бриллиантами, даже если от этого будет зависеть ее жизнь, бриллианты и так сильно смахивают на стекляшки, и хотя сердце у него хорошее, она прямо поражена этой его доброй мыслью, но будь она проклята, если станет носить протезы каждый день, они тяжелое испытание и пытка, она их заслужила, когда пошла к американскому дантисту-шарлатану, а что до нижнего белья, то лишь такой дегенеративный извращенец, как Род, глядя на собственную бабушку, обратит на это внимание, да господи боже, это противоестественно, Роду следует сгореть со стыда, это старые девы-монахини его научили, что ли, и Род получает затрещину, дабы хорошенько усвоил бабулины глубокомысленные соображения.

Пожалеешь розгу — испортишь ребенка, чудный, заботливый мальчик.

Двадцать один

У Рода имеются обязанности и дела, функции, задания и поручения, желания, фантазии; еще обеты и привычки, одни благотворные, другие нечестивые. Они разнообразны; бывают дневные, ночные, еженедельные, дважды в месяц, раз в месяц, раз в два месяца, раз в полгода и раз в год. Никто, включая Рода, этого не знает, однако некоторые из них пожизненны, а другие — скорее симптомы разбитого детства, исчезнут со временем. Ах, со временем.

Что это за обязанности и т. д.? Можно ли по отдельным занятиям судить обо всех, или, выражаясь точнее, можно ли отдельные занятия считать образчиком?

Совершать набеги в зловещую темноту; носить из лавки тяжеленные бумажные пакеты; калечить и убивать больших и маленьких вредителей; ставить мышеловки; намазывать желе на картофельные ломтики; терпеть обиды; чистить ботинки; сносить унижения; мыть ноги; давить тараканов; вытряхивать пепельницы; быть мальчиком на побегушках; мазаться эмульсией Скотта, пить касторку Флетчера и молоко Филлипса с магнезией; принимать удары разной силы и меткости; страдать от издевательств; тупо таращиться в невыносимые задания по грамматике; мириться с зубной болью; бояться бабулиного корсета; не закрывать до конца дверь в ванную; в грозу выдергивать из розеток все шнуры; с горящими щеками повторять бабулины инструкции и ультиматумы пархатому мяснику Филу, нацисту-бакалейщику мистеру Дрейеру, жулику-зеленщику Дому и, как его там, латиносу, торговцу рыбой; смывать капли мочи с унитаза и пола в ванной; вести себя, как дегенерат; дрожа от страха, прятать, а потом, дрожа от страха, возвращать на место бабулины тонкие кожаные ремни; мастурбировать, хотя вдали маячит ад, святая дева Мария рыдает, Иисус чувствует, как гвозди снова безжалостно вонзаются в плоть, а Сатана неумолимо гремит цепями во дворе; не обращать внимания на упреки, явные и скрытые; совершенствовать и подстраивать взгляд идиота; необъяснимо восторгаться материными высокими каблуками; выбросить лилово-розовый клетчатый шарф, подаренный кузиной Терезой; обнюхивать бабулины крепдешиновые платья; спасать распятых на столах девушек в трусиках от «желтых извергов»; искать