Верхний ярус - Ричард Пауэрс

ужину. За день Адам заполнил пометками двенадцать страниц, сделал тридцать шесть фотографий с выдержкой и родил половину теории, которая в открытом обмене мнениями не заработала бы ему и сломанного йо-йо.

Всю осень Адам, если только не учится, не подстригает газоны и не продает мягкое мороженое, изучает муравьев. Он строит графики и рисует схемы. Его уважение к их уму безгранично. Адаптивное поведение при меняющихся условиях: как еще это назвать, если не чертовски умным?

В конце года он подает заявку на районную научную ярмарку. «Некоторые наблюдения по поводу поведения и разума муравьиной колонии». В зале есть проекты, которые выглядят получше, и один, где, судя по всему, всю научную часть вытянул на себе отец ученика. Но ни один из конкурсантов не смотрит на свой предмет так, как Адам.

Судьи спрашивают:

— Кто тебе помогал с проектом?

— Никто, — отвечает он, возможно, с чуть большей гордостью, чем следовало бы.

— Твои родители? Учитель? Старший брат или сестра?

— Сестра дала мне лак для ногтей.

— Ты откуда-то узнал об этой идее? Скопировал эксперимент, который не цитируешь?

Мысль о том, что такой эксперимент уже провели, убивает Адама.

— Ты провел все вычисления сам? И начал всего четыре месяца назад? Во время каникул?

Его глаза полны слез. Он пожимает плечами.

Судьи не дают ему медаль — даже бронзовую. Говорят, что у него нет библиографии. А библиография — необходимая часть формального отчета. Но Адам знает, в чем причина. Они думают, что он все украл. Не могут поверить, что ребенок месяцами работал над оригинальной идеей без всякой на то причины, лишь ради удовольствия смотреть на что-то, пока не разглядишь.

ВЕСНОЙ Ли отправляется с подругами на каникулы в Лодердейл. На вторую ночь, рядом с пляжным баром она садится в красный «Форд Мустанг» с парнем, которого встретила три часа назад. Больше ее никто и никогда не увидит.

Родители в отчаянии. Они дважды летают во Флориду. Орут на местных чиновников и тратят кучу денег. Проходят месяцы. Зацепок нет. Адам понимает, что их и не будет. Кто бы ни забрал его сестру, он хитер, щепетилен и принадлежит к роду людскому. Он разумен.

Леонард Эппич не сдается:

— Вы все знаете Ли. Знаете, какая она. Она просто снова сбежала. Мы не будем проводить поминальную службу, пока точно не узнаем, что случилось.

«Точно не узнаем». Они знают. Мать бросает ему в лицо слова Ли, произнесенные прошлой весной. «Ведь ты решил доставать меня еще до того, как я родилась». Паттерны подымаются на поверхность, и она хватается за них.

— Ты посадил для нее вяз, хотя знал, что они умирают повсюду годами? О чем ты думал вообще? Ты же никогда ее не любил, да? А теперь ее изнасиловали, и ее труп лежит на какой-нибудь свалке, а мы даже никогда не узнаем где!

Ленни ломает ей локоть, случайно. Из самообороны, как он не устает повторять всем, кто готов слушать. Вот тогда Адам все понимает: человечество глубоко больно. Этот вид долго не протянет. Аберрантный эксперимент. Скоро мир вернется к здоровым разумам, коллективным. К ульям и колониям.

* * *

Джин отвозит братьев в лесной заповедник. Там все трое проводят службу, о которой отец запрещает даже думать. Строят костер и рассказывают истории. Ли двенадцать лет, и она сбегает из дома, когда отец дает ей пощечину за то, что она прошептала себе под нос «козел». Ли четырнадцать, и она наказывает людей за то, что те ее ненавидят, говорит со всеми только как на испанском. Ли восемнадцать, она играет Эмили Уэбб, та возвращается на Землю, чтобы вновь пережить свой двенадцатый день рождения[12]. Прекрасный призрак, от которого вся старшая школа залилась слезами.

Адам берет с собой табличку из вяза, надписанную для сестры, и бросает ее в огонь. «Дерево — это проход между землей и небом». Из вяза дрова не очень, но он все равно горит, пусть и не убедительно. Все неудавшиеся слова становятся совершенными и исчезают во мраке — сначала «дерево», потом «проход», затем «земля» и наконец «небо».

Судьи с научной ярмарки излечивают Адама Эппича от желания вести хотя бы какие-то полевые дневники. Он перерастает муравьев. Забрасывает «Золотые определители». Тайные музейные экземпляры, спрятанные от маминого пылесоса, с радостью выбрасывает в мусорку. Детские забавы.

Старшая школа — это четыре темных года в бункере. Не то чтобы у него нет друзей или ему чуждо веселье. На самом деле, многовато и того, и другого. Целыми ночами он напивается с приятелями и купается голышом в водохранилище над городом. Целыми выходными зависает в подвалах, бросает кости и спорит из-за эзотерических игровых правил с тучными бледными мальчиками-мужчинами, которые везде таскают с собой чемоданы, полные коллекционных карточек. Игровые монстры — это естественная история, с которой случилось что-то плохое. Огромные жуки. Деревья-убийцы. Цель игры — убить их всех.

— Тестостерон, — объясняет отец. Теперь он боится нескладного и массивного парня, и Адам об этом знает. — Гормональная буря, и ни одного порта поблизости.

Хотя Адаму хочется ударить отца, тот не слишком ошибается. Есть девушки, но они сбивают Адама с толку. Они притворяются глупыми, как будто носят защитную окраску. Пассивные, неподвижные и загадочные. Говорят не то, что имеют в виду, проверяют, видишь ли ты их насквозь. Именно этого они и хотят. Но негодуют, когда ты так себя и ведешь.

Адам организует рейды на соседские школы, сложные ночные операции, для них нужны мили туалетной бумаги, которая потом свисает с липовых ветвей. Белые полосы болтаются на них месяцами, подобно гигантским бумажным цветкам. Он проезжает под ними на своем горном велосипеде, чувствуя себя настоящим подпольным художником.

Вместе с другом Адам составляет карты школы, супермаркета, банка. Они планируют, какие инструменты им нужны для ограбления. Планы становятся все сложнее. Парни прицениваются к пушкам, смеха ради. Для Адама это игра: логистика, проработка, менеджмент ресурсов. Для его друга — почти религия. Адам как зачарованный наблюдает за своим нестабильным приятелем. Семя, приземлившееся на землю вверх тормашками, будет разворачиваться — корнями, стволом, — тратя невероятные усилия, пока не выправится. Человеческое дитя может прекрасно знать, что смотрит не в ту сторону, но все равно считать направление стоящим свеч.

АДАМ БЫСТРО ВЫЯСНЯЕТ, как с минимальными усилиями учиться. Ни один взрослый не получит от него больше того, что положено. Рухнувшие вниз оценки обескураживают мать.

— Что происходит, Адам? Ты же лучше этого!

Но голос у нее унылый и сломленный. Джин видит, как