Праздник любящих сердец - Мейси Ейтс

— Раз ты не уверен, значит, вышло у меня плохо, — ответила она.

— Никто не смеет меня дразнить.

— Я смею. И делаю это довольно ловко. Прости, если это противоречит королевской конституции.

— Я рад, что ты не такая робкая, как вчера.

— Под конец я не была такой уж робкой.

— Нет, — согласился он с улыбкой. — И правда не была.

Именно благодаря его улыбке ее робость будто рукой сняло.

— Поучишь меня танцевать?

— Нет, — ответил Винченцо.

— Ну пожалуйста!

— Что, прямо сейчас?

Он указал на свою обнаженную грудь, и Элоиза не смогла отказать себе в удовольствии оглядеть его тело. Блестящее от пота и смуглое. Сильные руки, накачанные грудные мышцы и брюшной пресс. Ей так хотелось дотронуться до него. И желание это было совсем не схожим с фантазиями, обуревавшими ее в восемнадцать лет. Тогда ее мечты были самой невинностью. Сладкие поцелуи. Бережные прикосновения. Теперь же она явственно представляла его горячую кожу, их потные тела… Его губы припадут к ее рту, а его щетина будет приятно царапать ей щеки. Элоиза представляла, как рука его скользнет меж ее бедер, и…

Она закусила губу. Ее фантазии явно изменились. Невзирая на отсутствие опыта.

Элоиза очень явственно представляла, чего ждет от него. Ей хотелось вдохнуть аромат его тестостерона. Она помнила, как в юности беспокоилась по поводу волос на его груди. Тогда она откровенно боялась, что ей может не понравиться прикасаться к ним. И это казалось проблемой, ибо она все равно мечтала о нем. Теперь же ей хотелось провести руками по всему его телу. И даже по волосам на груди. Ей хотелось лизнуть его кожу. Даже когда он потный. Может, даже особенно, когда он потный. Глубокое, и скорее интуитивное желание, которого она ничуть не стыдилась. Ни капли. Она женщина, а он мужчина. Привлекательный мужчина. И она хотела его. Ее тело принадлежало только ей, но она готова его одолжить. И он мог воспользоваться им. Ее бы это только порадовало.

— Если ты этого хочешь, — ответила она.

Винченцо сделал два шага вперед. Его глаза сверкали, и Элоиза понимала: он уверен, что она блефует. Однако Элоиза шагнула навстречу и протянула ему руку:

— Давай потанцуем.

Он притянул ее к себе, и она почувствовала его влажную грудь сквозь ткань своей футболки. Его тело, мускулистое и горячее, было именно таким, каким Элоиза его представляла. Она положила руку на его обнаженное плечо и ощутила, как поигрывают его мускулы. Он крепко держал ее за руку.

— Я не скрывал, что считаю тебя красивой, — сказал он.

— И только лишь наша дружба мешает тебе… Как ты там выразился?… Уложить меня в постель?

Она проявляла большую смелость, чем собиралась. И ее это ничуть не смущало. Она не ощущала стыда или тревоги.

— Да, кажется, так я и выразился.

Элоизе сейчас многое хотелось сказать. Теперь Винченцо считал ее жертвой или кем-то вроде того. Означало ли это, что он больше не считает ее пригодной для постели? Или же считал ее таковой еще в большей степени, именно потому, что она невинна? Она не знала. И полагала, что лучшим способом узнать, было просто сделать первый шаг. Но, едва не решившись, она остановила себя. Вместо этого сконцентрировалась на том, каково это — находиться в его объятиях и следовать ритму танца. Хоть музыка и не звучала. Все казалось до того абсурдным, что она, наверное, рассмеялась бы, если бы только могла дышать. Но она не могла.

— Ты очень хороший танцор, — заметила она, разглядывая грудь Винченцо. Его смуглую кожу и твердые мышцы.

— Гроза моего детства. Уроки танцев.

— А я так и не научилась.

— Ты неплохо знаешь движения.

— Ты прав. Я подглядывала. Сверху. Когда твоя семья давала балы.

— Твоя мать появлялась на них.

— Да, — кивнула Элоиза. — Моя мать любила привлекать внимание. Вносить сумятицу. Вряд ли мое присутствие навредило бы так же. Но считалось, что именно я могу привлечь ненужное им внимание.

— Я никогда до конца не осознавал, какой на самом деле садист мой отец. Как он издевался над моей матерью и как он обращался с твоей.

— Я думаю, моя мать в принципе любит боль. Независимо от того, сама ли она ее причиняет, или ее причиняют ей.

— Возможно. Но одного я никогда не смогу ему простить. Теперь, когда я знаю, как он поступил с тобой.

— Моя мать знала, и она до сих пор с ним. Не преуменьшай ее грехи лишь потому, что ненавидишь отца. Твой отец плохой человек. В этом нет сомнений. Но моя мать совсем не жертва.

— Можно единовременно быть и тем и другим. Хищником и жертвой, — ответил он.

Элоиза нахмурилась. Ей хотелось сконцентрироваться только на нем. Его теле, его красоте… На его тепле и силе его объятий. На ожившей мечте, а не на реальности их жизней.

В одном не было сомнений. Они оба пострадали от игр своих родителей, и не важно теперь, кто из них виноват в большей степени.

— Это будет так здорово, — сказала она. — Оказаться внизу, в бальной зале.

— Да, — согласился он. — Ты больше не секрет.

Приятное чувство осознания затеплилось в ее груди.

— Наверное, я хочу этого.

— Чего именно?

— Меня удивляют мои собственные мотивы, — ответила Элоиза. — Хоть я и не могу сказать, что до конца понимаю их. Все последние годы я жила тихой жизнью и уверяла себя, что никогда сюда больше не вернусь. Что никогда… Никогда не увижу тебя снова. И что именно этому я рада.

— Понимаю.

— Но вот я здесь, танцую с тобой. С головой окунаясь в план мести.

— Возможно, ненависть гложет тебя ничуть не меньше, чем меня?