Любовный напиток. Лучшая персидская лирика - Шамсиддин Хафиз

«Ветру, верному удоду…»

Ветру, верному удоду, вестнику добра – осанна!Он вернулся с доброй вестью из Сабеи утром рано.

Сердце, утренняя птица, пой мелодию Дауда,Созерцай благоговейно нисхожденье Солеймана.

Позабудь печали, сердце, уповай на исцеленье:Снова терпкий винный запах долетает до тюльпана.

Для чего ты удалялся? Почему назад вернулся?Где ареф, понять способный побуждения султана?

О кумир великодушный, проявивший человечность,Вновь свернувший на дорогу верности с пути обмана!

Чтобы вновь услышать голос бессердечного владыки,Поспешал мой взор по следу кочевого каравана…

Да, Хафиз захлопнул двери тех обид. Но милосердныйШах к нему явился с миром – заживает в сердце рана!

«Сердце плавилось от страсти, как металл, – напрасно!..»

Сердце плавилось от страсти, как металл, – напрасно!Страстно я пылал, взалкавши, но взалкал – напрасно.

Устремляясь пылким сердцем к сокровенной цели,В этом мире я скитальцем нищим стал напрасно.

Горе мне! В своей погоне за бесценным кладомК благородству вероломных я взывал напрасно.

«Князем твоего собранья, – ты сказал мне, – буду!»Словно раб, тебя весь вечер я прождал напрасно.

Слава ль о моем распутстве удержала шаха?Так иль нет – но обещанье ты мне дал напрасно.

Если бьется голубь сердца, было б справедливо,Чтобы голубь этот в сети не попал напрасно.

Сколько сил я зря растратил на дорогах страсти!Без наставника пошел я в тот квартал напрасно.

Алых уст, подобных лалу, зря я страстно жаждал,Кровь из сердца, как из чаши, расплескал напрасно.

Сколько разных ухищрений ты, Хафиз, придумал!Но взаимности добиться ты мечтал напрасно…

«Чего ты хочешь? Рви цветы, вино рекою лей!»

«Чего ты хочешь? Рви цветы, вино рекою лей!» —Так роза утром говорит. Что скажет соловей?

«Пока ты молод, расстилай ковер свой в цветнике,Любуйся красотою роз, нарциссов и лилей.

Благоухай, как вешний сад, будь гордым, как самшит,А станом зависть вызывай у стройных тополей.

Когда раскроется бутон прекрасных уст твоих —Кому подарит счастье он? Тому, кто всех милей.

Сегодня – праздничный базар, тебя на части рвут.Коль цену красную дадут – товара не жалей!

Не забывай, что красота – лишь свечка на ветру.Свечу таланта засвети от красоты своей.

Кудрей роскошных аромат струится к небесам —Пускай стремится к небесам твоей души елей!»

У шаха нынче в цветнике собранье певчих птиц.Пропой газели им, Хафиз, ширазский соловей!

«Ты лети, рассветный ветер, к той, что в дальние миры…»

Ты лети, рассветный ветер, к той, что в дальние мирыИзгнала меня, скитальца, гонит на гору с горы!

Может, сладостная спросит: «Где мой верный попугай?»Попугаи любят сахар, хоть учены и мудры.

Или, одолев надменность, о влюбленном соловьеОбольстительная спросит: «Жив ли он до сей поры?»

Не поймаете силками птицу мудрую, ловцы,А поймаете улыбкой, если только вы добры.

Пусть она, с другим пируя, вспоминает иногдаО влюбленном безответно и не званном на пиры.

Ах, не знаю: почему же не желают знать меняЭти стройные газели, черноглазы и хитры?

«Лишь один я замечаю в красоте твоей изъян»:Нету дара постоянства, несмотря на все дары.

Диво ль, коль от слов Хафиза, сладкогласого певца,Небожители запляшут под мелодию Зухры?

«Я просил: «Султан красавиц, окажи мне милость!»

Я просил: «Султан красавиц, окажи мне милость!»Ты сказала: «У скитальца сердце заблудилось!»

Я молвил: «Побудь со мною!» Ты: «Прощай!» – сказала.Это сердце состраданью в неге не училось.

Что за дело мягко спящим до шипов колючих,На которых в годы странствий спать мне приходилось?

Ах, как мне знакомы цепи локонов тяжелых!Этой родинки коварство как мне часто снилось!

А пушок над верхней губкой – письмена, которыхУ других красавиц видеть мне не доводилось.

Лепестки нарцисса стали лепестками розы —Так лицо твое от хмеля в цвете изменилось.

Я сказал: «О ты, чьи кудри полночи темнее,Опасайся, чтобы горе утром не явилось!»

«О Хафиз, – она сказала, – сердцу не прикажешь:Очень часто сердцу ближе то, что удалилось…»

«Мы – пьяницы! Не стали нам сердца повиноваться…»

Мы – пьяницы! Не стали нам сердца повиноваться.Привыкли мы алкать любви и чаши домогаться.

Нам причинили много мук бровей тугие луки.Желая поражать сердца, а в руки не даваться.

О роза, на твоем челе печаль – печать похмелья!Нам, диким макам, суждено с таким клеймом рождаться.

Коль наш зарок не пить вина смутит виноторговца,Скажи, мы больше никогда не будем зарекаться!

О старец магов, помоги заблудшим забулдыгам:Мы сбились с верного пути, должны тебе признаться.

Ты не гляди в бокал с вином – взгляни на наши лица:На них – клеймо, которым лишь избранникиклеймятся.

«Хафиз, все образы твои – мираж! – она сказала. —А тем, чего на свете нет, как можно вдохновляться?»

«Тот, кто дал твоим ланитам…»

Тот, кто дал твоим ланитам алый цвет весенних роз,Мог бы дать покой страдальцу, льющему потоки слез.

Тот, кто смоляную косу превратил в тугой аркан,Мог бы вызволить беднягу из кольца твоих волос.

Разонравилась мне повесть о Фархаде и ШиринВ миг, когда рабом любимой стал герой-каменотес.

Мой удел – довольство малым, коль иного не дал бог.Тот, кто дал одним богатство, – нищету другим принес.

Мир – красавица-невеста, за нее калым велик:Жизнью выкуп платит каждый, кто посватался всерьез.

Мой удел – в саду лужайка, вдалеке от суеты,Лишь бы ручеек струился, кипарис высокий рос…

О Хаджи Кавам! Рукою вечной скорби схвачен я.От разлуки у Хафиза кровью сердце облилось.

«Ты прекрасна, как Иосиф! – утверждает весь Шираз…»

Ты прекрасна, как Иосиф! – утверждает весь Шираз.Люди лгут – я убедился: ты прекрасней во сто раз!

Не хочу сравнить с тобою ни Хосрова, ни Ширин.Совершенство – вне сравнений и не требует прикрас!

Посрамит любую розу губ твоих тугой бутон —Столь прелестного бутона не росло в садах у нас.

Кипарис застыл на месте, увидав твой стройный стан.Сладкий голос твой услышав, онемел певучий саз.

Ты сказала: «Все желанья эти губы утолят!»Отчего же не пошла ты дальше этих сладких фраз?

Обещала, что за это ты возьмешь в уплату жизнь.Я боюсь, что ты задаром жизнь возьмешь – и кончен сказ.

Стрелы взоров беспощадно осыпают щит души.До чего же меткий выстрел у ленивых этих глаз!

А когда, стрелок искусный, ты нас гонишь с глаз долой —Реки слез глаза влюбленных исторгают каждый раз.

Прочитай письмо Хафиза! Он – ковер у ног твоих.Для него одно словечко, мимолетный взгляд – приказ.

«Твоего изображенья не сотрут в душе года…»

Твоего изображенья не сотрут в душе года,Плавной поступи любимой не забыть мне никогда.

Страсть к тебе такое место заняла в моей душе,Если головы лишусь я – не утешусь и тогда.

Образ твой из воспаленной головы моей вовекНе изгладится – какая б ни грозила мне беда.

Все забудет сердце, кроме груза страсти и тоски,Кроме грусти о любимой – а она со мной всегда.

Сердце связано навеки прядями твоих волос —Не видать ему свободы вплоть до Страшного суда.

Извинительно для сердца мчаться за тобою вслед:Для больного есть лекарство – как же не спешить туда?

Если ж кто-нибудь не хочет стать скитальцем, как Хафиз, —Пусть не дарит безответно сердца той, что так горда!

«Иди к нам, строгий суфий!..»

Иди к нам, строгий суфий! Бокалы не пусты.Вино, коль приглядеться, – зерцало чистоты.

Спроси у пьяных риндов о тайнах бытия:Вовек их не узнает тот, кто блюдет посты.

Анка́ не поддается тенетам и силкам.Открой свои ловушки: в них ветер пустоты!

Я прекратил погоню за мудростью, когдаВдруг ощутил поводья любви и красоты.

Мне служба у порога дает немало прав:Нет-нет да и посмотрит хозяин с высоты!

Срывай цветы веселья, какие бог пошлет,Поскольку не придется в раю нам рвать цветы.

О сердце! Юность прахом, беспутная, пошла,Хоть в старости яви мне достойные черты.

Одну-другую чашу ты осуши – и прочьСтупай, не напивайся до полной слепоты.

Хафиз – мюрид Джамшида: он в чашу до зариГлядит и с шейхом Джамом беседует на «ты».

«Сокровища души моей – все те же, что и были…»