Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции - Людвиг Мизес

Специфический метод понимания истории попытается истолковать, почему эти изменения случились в прошлом, и спрогнозировать изменения, которые, вероятно, случатся в будущем. При этом он имеет дело с ценностными суждениями, определяющими выбор конечных целей, с рассуждениями и знаниями, определяющими выбор средств, и с тимологическими особенностями индивидов <о тимологии см. гл. 12>. Неминуемо, раньше или позже, но он достигнет точки, в которой обратится только к индивидуальности. С самого начала и до конца трактовка затрагиваемых при этом проблем должна следовать линии любого исследования человеческих дел, быть телеологичной и в качестве таковой радикально отличаться от методов естественных наук.

Но Бакл, ослепленный позитивистским фанатизмом своей среды, быстро формулирует закон: «При данном состоянии общества определенное количество людей должны свести счеты с жизнью. Это общий закон; а частный вопрос относительно того, кто совершит преступление, разумеется, зависит от частных законов, которые, однако, в своем совокупном действии, должны следовать большому социальному закону, которому все они подчинены. И сила более крупного закона настолько неодолима, что ни любовь к жизни, ни страх перед иным миром, ничем не могут помочь, чтобы всего лишь сдержать его действие» <Buckle Т. Introduction to the History of Civilization in England. J.M. Robertson. ed. London: G. Routledge; N. Y: E.P. Dutton, n.d. Ch. I. V. I. P. 15-16>. Формулировка закона Баклом кажется очень определенной и недвусмысленной. Однако она сама себя уничтожает включением фразы «при данном состоянии общества», которую даже восторженный поклонник Бакла называет «ужасно смутным» <Robertson J.M. Buckle and His Critics. London. 1895. P. 288>. Поскольку Бакл не снабдил нас критериями для определения изменений в состоянии общества, то его формулировку нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть опытом, и таким образом она лишена отличительного признака закона естественных наук.

Через много лет после Бакла выдающиеся физики начали допускать, что некоторые, или даже все, законы механики, возможно, «всего лишь» статистические по своему характеру. Эта доктрина считалась несовместимой с детерминизмом и причинностью. Когда позднее квантовая механика значительно расширила предмет «просто» статистической физики, многие авторы отбросили все эпистемологические принципы, веками направлявшие естественные науки. На макроскопическом уровне, говорят они, мы наблюдаем определенные регулярности, которые прежними поколениями ошибочно интерпретировались как проявление закона природы. В действительности, эти регулярности представляют собой результат статистической компенсации случайных событий. Видимые причинные соотношения в макромире должны быть объяснены при помощи законов больших чисел <Нейман Дж. фон Математические основы квантовой механики. – М.: Наука. 1964. С. 158 и далее>.

Итак, закон больших чисел и статистическая компенсация действуют только в области, где существует макроуровневая регулярность и однородность, уравновешивающие любую нерегулярность и неоднородность, которые, как кажется, существуют на микроуровне. Если допустить, что, по-видимому, случайные события всегда компенсируют друг друга, так что в многократных наблюдениях большого числа этих событий появляется регулярность, то при этом подразумевается, что эти события следуют определенной модели и поэтому не могут больше считаться случайными. Говоря о законе природы, мы подразумеваем, что во взаимной связи и последовательности явлений существует регулярность. Если серия событий на микроуровне всегда вызывает определенное событие на макроуровне, то регулярность существует. Если бы на микроуровне не было регулярности, то ее не было бы и на макроуровне.

Квантовая механика имеет дело с тем фактом, что мы не знаем, как в каждом отдельном случае будет вести себя атом. Но нам известны возможные модели поведения и пропорции, в которых эти модели реализуются в действительности. Хотя совершенная форма причинного закона выглядит следующим образом: А «производит» В, также существует и менее совершенная форма: А «производит» С в n процентах всех случаев, D в m процентах всех случаев и т.д. Возможно, позднее мы получим возможность разложить A в законе менее совершенной формы на разные элементы, каждому из которых можно будет приписать определенный «результат» в соответствии с законом совершенной формы. Но случится ли это когда-нибудь или нет не имеет никакого значения для проблемы детерминизма. Несовершенный закон также является причинным законом, хотя и обнаруживает недостатки в нашем знании. А поскольку он выявляет специфический тип как знания, так и незнания, он открывает область применения вычисления вероятности. В отношении определенной проблемы мы знаем все о поведении целого класса событий, мы знаем, что класс А произведет определенные результаты в известной пропорции; но все, что мы знаем о каждом А в отдельности, это то, что он является членом класса А. Математическая формулировка этой смеси знания и незнания звучит так: мы знаем вероятность различных результатов, которые возможно могут быть «произведены» индивидуальным А.

Школа нео-индетерминизма в физике не понимает, что утверждение: А «производит» В в n процентах случаев и С в остальных случаях, эпистемологически не отличается от утверждения: А всегда производит В. Первое утверждение отличается от второго только тем, что объединяет в своем понятии А два элемента, Х и Y, которые совершенная форма причинного закона должна будет разграничить. Но вопроса о случайности не возникает. Квантовая механика не говорит: отдельные атомы ведут себя как клиенты, выбирающие блюда в ресторане, или избиратели, заполняющие бюллетени. Она говорит: атомы неизбежно следуют определенной модели. Это также проявляется в том, что предсказание об атомах не содержит ссылок ни на определенный период времени, ни на определенное местоположение во Вселенной. Если бы атомы неизбежно и полностью не управлялись бы законом природы, то нельзя было изучать поведение атомов в целом, т.е. без ссылки на время и место. Мы можем использовать термин «индивидуальный» атом, но мы никогда не должны приписывать «индивидуальному» атому индивидуальность в том смысле, в котором этот термин применяется к людям и к историческим событиям.

В области человеческой деятельности философы-детерминисты обращаются к статистике с целью опровергнуть доктрину свободы воли и доказать детерминизм в действиях человека. В области физики философы-индетерминисты обращаются к статистике с целью опровергнуть доктрину детерминизма и доказать индетерминизм в природе. Ошибка и тех, и других проистекает из путаницы относительно смысла статистики.

В области человеческой деятельности статистика является методом исторических исследований. Она описывает на языке чисел исторические события, происходящие в определенный период времени с определенными группами людей в определенной географической области. Ее смысл состоит как раз в том, чтобы описать изменения, а не нечто неизменное.

В области природы статистика является методом индуктивных исследований. Ее эпистемологическое обоснование и смысл заключается в твердой уверенности, что в природе существует регулярность и совершенный детерминизм. Законы природы считаются вечными. В каждый момент они действуют полностью. То, что произошло в одном случае, также должно произойти и во всех других похожих случаях. Поэтому информация, сообщаемая статистическим материалом, имеет всеобщность в отношении классов явлений, к которым они относятся; они не относятся только к определенным периодам истории или определенным географическим местам.

К сожалению, эти две абсолютно отличные друг от друга категории статистики смешиваются. И вопрос еще более запутывается, когда их смешивают в понятии вероятности.

Чтобы распутать этот клубок ошибок, недоразумений и противоречий, давайте подчеркнем несколько трюизмов.

Как указывалось выше, человеческий разум не может думать о каком-либо событии как о беспричинном. Концепции случайности, если их должным образом проанализировать, в конечном счете не относятся к течению событий во Вселенной. Они относятся к человеческому знанию, предвидению и деятельности. Они имеют праксиологическую, а не онтологическую коннотацию.

Назвать событие случайным не означает отрицать, что оно – результат предшествовавшего состояния дел. Это означает, что мы, смертные люди, не знаем, случится оно или нет.

Наше понятие природы отсылает к удостоверяемой, перманентной регулярности во взаимной связи и последовательности явлений. Все, что случается в природе и может быть постигнуто с помощью естественных наук, представляет собой результат действия, повторяющегося снова и снова, одних и тех же законов. Естественные науки и познают эти законы. С другой стороны, исторические науки о человеческой деятельности имеют дело с событиями, которые наши мыслительные способности не могут интерпретировать как проявление общего закона. Они изучают индивидуальных людей и индивидуальные события, даже если изучают развитие масс, народов, рас и человечества в целом. Они исследуют индивидуальность и необратимый поток событий. Если естественные науки подвергают исследованию события, случающееся только однажды, такие, как геологические изменения или биологическую эволюцию видов, они смотрят на него как на пример действия общих законов. Однако история не в состоянии проследить события до действия вечных законов. Поэтому при изучении события первостепенный интерес представляют не черты, которые могут быть общими с чертами других событий, а его индивидуальные характеристики. Исследуя убийство Цезаря, история изучает не убийство, а убийство человека по имени Цезарь.