Философия достоинства, свободы и прав человека - Мучник Александр Геннадьевич

Посему анализ политики той или иной партии власти в той или иной стране мира по отношению к евреям может быть использован в качестве универсального индикатора уровня уважения к достоинству, свободе и правам человека с позиции общепризнанных принципов и норм международного права. Не воспользоваться таким обстоятельством в книге, посвященной достоинству человека, было бы существенным упущением, а возможно, и непростительным грехом перед памятью всех тех, кто пал жертвой этнических и религиозных предрассудков на этой многострадальной земле.

Такой подход тем более правомерен, что, как известно, во многих странах, которые переживали массовое помутнение рассудка, людей просто-напросто назначали «евреями», то есть подвергали разного рода формам остракизма по психологическим, политическим, религиозным или идеологическим причинам. На это обстоятельство также обратил внимание Жан-Поль Сартр, отметив, что «еврей — это тот человек, которого другие люди считают евреем, — вот простая истина, из которой надо исходить». При этом нередко в качестве таковых выступали люди, которые никакого отношения к иудейскому племени не имели по определению. Как правило, это были неординарные, бескомпромиссные и мужественные люди, которые позволяли себе оставаться верными зову своей совести, несмотря на угрозу карьере, здоровью и даже жизни со стороны правящего класса. Они всегда выделялись на фоне обыденной, замшелой и невыразительной общественной среды своей страны. Эти люди как бы пребывали в прямом диалоге с Богом, а на творящиеся вокруг бесчинства взирали с нескрываемым презрением под углом зрения общечеловеческих ценностей. Видимо, подобным людям были посвящены знаменитые строчки Марины Ивановны Цветаевой (1892–1941) из «Поэмы конца»:

Гетто избранничеств! Вал и ров.

Пощады не жди!

В сем христианнейшем из миров

Поэты — жиды!

О некоторых представителях этой части человечества подробнее будет сказано в разделе 3 книги, посвященном человеческому достоинству.

Редко, но бывало и наоборот: отдельных людей могли беспрепятственно выводить из-под удара дамоклова меча, когда он смертельной угрозой нависал над головами всех представителей иудейского племени. Например, в нацистской Германии этим правом произвольно манипулировали высшие партийные бонзы. Известно, что в ответ на упрек в попустительстве некоторым немецким евреям рейхсминистр авиации Третьего рейха Герман Геринг (1893–1946) воскликнул: «Кто есть еврей, определяю только я!». Таким же правом в полной мере пользовался и рейхсминистр народного просвещения и пропаганды — Йозеф Геббельс (1897–1945). Как-то он пригласил к себе австрийского режиссера и сценариста, автора любимого нацистами фильма «Нибелунги» Фрица Ланга (1890–1976) и предложил ему возглавить немецкую киноиндустрию, которой в те годы отводилась особая роль в идеологической войне с врагами правящей партии. На тактичное замечание режиссера, что он ведь еврей, главный оратор нацистского государства назидательно заметил: «Здесь я определяю, кто еврей!».

Увы, но вслед за вождями нацизма эту циничную фразу с полным правом повторяют все их последователи, которые по своей прихоти сначала назначают кого-либо врагами «нации», затем безжалостно сживая этих людей со свету, всякий раз удивляются тем несчастьям, которые по всем библейским канонам неминуемо сваливаются на головы их обезумевших соотечественников. Травля, избиение и истребление людей по этническим мотивам — верный признак душевного расстройства тех «наций», представители которых добровольно ширят ряды местных партий этнической нетерпимости, лидерами которых по всем правилам природы неминуемо становятся потенциальные пациенты психиатрических лечебниц. Видимо, надо признать, что в помощи психиатров нуждаются не только отдельные индивиды, но и некоторые массовые общности. Уровень поражения последних ксенофобией — безошибочный признак их душевного расстройства.

Дальнейшее изложение требует от нас определиться также и с понятием «империи». Под таковой в настоящей работе понимается модель взаимоотношений между державами, которая предполагает наличие доминирующего государства, способного определять внешнюю и в определённой степени внутреннюю политику других, зависимых от него государств и/или включенных в его состав лишенных державности народов.

Видимо, к месту привести и то определение империи, которое дал в упомянутой книге Е.Т. Гайдар. Так, он пишет, что под империей понимает «мощное полиэтническое государственное образование, в котором властные полномочия сосредоточены в метрополии, а демократические институты (если они существуют) — либо, по меньшей мере, избирательное право — не распространяются на всю подконтрольную ей территорию». Не вдаваясь в дискуссию с Е.Т. Гайдаром, лишь отмечу, что царская Россия и СССР с большим трудом укладываются в прокрустово ложе подобного определения империи. А ведь и та и другая, несомненно, относились к категории континентальных империй. В последнее время стало даже модным именовать СССР «коммунистической редакцией» Российской империи. Действительно, между двумя империями наблюдалась вполне определённая преемственность. И в первую очередь, преемственность экономической основы в отношениях между правящим классом к производительной частью населения империи. Суть оного — внеэкономическое принуждение своих подданных к производительному труду. В этом отношении большевистская лагерная империя — прямая наследница царской крепостной России. На это обстоятельство обратил внимание в своей знаменитой книге Солженицын: «Не отдельные черты, но весь главный смысл существования крепостного права и Архипелага [ГУЛАГ] один и тот же: это общественные устройства для принудительного и безжалостного использования дарового труда миллионов рабов… Но, возразят нам, всё-таки с крепостными не так уж много и сходства. Различий больше. Согласимся: различий — больше. Но вот удивительно: все различия — к выгоде крепостного права! все различия — к невыгоде Архипелага ГУЛАГа!.. Нет, зря мы потянулись сравнивать наших зэков с помещичьими крепостными. Состояние тех следует признать гораздо более спокойным и человеческим» (для справки: ГУЛаг — Главное управление исправительно-трудовых лагерей, трудовых поселений и мест заключения. Управление лагерями ОГПУ было создано 25 апреля 1930 г. на основании приказа ОГПУ N 130/63 во исполнение постановления СНК СССР «Положение об исправительно-трудовых лагерях» от 7 апреля 1930 г. Однако, именно аббревиатура «ГУЛАГ» увидела свет только 9 ноября 1930 г. в приказе Административно-организационного управления ОГПУ N 308 по кадровым вопросам.). Потому-то СССР в полной мере и заслужил определение — «лагерная империя».

Естественно, что единственным инструментом для организации подобного бесчеловечного, изуверского способа производства в ХХ веке мог быть лишь патологический страх населения перед репрессивной политикой со стороны лагерной империи. Как утверждал знаменитый итальянский мыслитель Никколо Макиавелли (1469–1527), поучая государей всех мастей, «любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх». Выбор советской империи, не колеблясь, остановился на последнем. Поэтому при отсутствии конкуренции со стороны легитимной власти — на роль «царя» вполне мог претендовать любой решительный деспот. В нашем случае её однозначно сыграл многолетний владыка большевистской империи, а также «Великий Душегуб», «Великий Злодей», «Великий Мясник», «Большой Убийца», «Людоед» «Красный фараон», «Красный монарх» как справедливо его по разному именовали те, кто в полной мере познал все «прелести» его правления, — Иосиф Виссарионович Сталин (1878–1953). Это вполне справедливые эпитеты в адрес тирана, который, по данным правозащитного общества «Мемориал», умудрился лично подписывать списки обреченных на казнь людей. 357 таких списков на 44 500 человек вошли в историю под названием «Сталинские расстрельные списки».