Философия достоинства, свободы и прав человека - Мучник Александр Геннадьевич

На страницах данного издания читатель будет часто встречать термин «погромы» — явление, которое приобрело широкое распространение на территории Российской империи. Погромы всегда представляли собой нечто большее, чем спонтанные хулиганские дебоши. Это прежде всего настоятельная прямо-таки патологическая потребность, ставшая исконно народной традицией. Об этом явлении весьма язвительно писал прошедший испытание советскими лагерями поэт Игорь Миронович Губерман:

Еврею не резвиться на Руси

и воду не толочь в российской ступе;

тот волос, на котором он висит,

у русского народа — волос в супе.

Как бы ни слабели год от года

тьма и духота над отчим домом,

подлинная русская свобода

будет обозначена погромом.

Россия ждет, мечту лелея

о дивной новости одной:

что, наконец, нашли еврея,

который был всему виной.

Едва утихомирится разбой,

немедля разгорается острей

извечный спор славян между собой —

откуда среди них и кто еврей.

Всю Россию вверг еврей

в мерзость и неразбериху;

вот как может воробей

изнасиловать слониху.

В связи с глубокой укорененностью этого явления на территории Российской империи оно требует своего определения.

Под погромами в настоящей работе понимается основанная на этнической установке одна из форм агрессивной практики российской партии этнической нетерпимости, сопровождаемая психологическим и физическим насилием, разрушением имущества и массовыми убийствами евреев в качестве откровенной демонстрации идеологии этнической ненависти.

Беру на себя смелость утверждать, что погромы выполняли важную роль объединительного начала для всех составных частей титульной супернации Российской империи. Зародившись на просторах преимущественно южной и западной частей необъятной империи, волна еврейских погромов как крайняя форма проявления этнической нетерпимости покатилась далее по территории всей державы. По мере же повсеместного утверждения большевизма практика погромов трансформировалась в политику жестокого и неумолимого государственного антисемитизма, к рассмотрению природы которого на территории СССР мы ещё вернемся в разделе 2 настоящего издания.

Как отмечал в одной из своих работ выдающийся российский философ, богослов, поэт Владимир Сергеевич Соловьев (1853–1900), «проходя через всю историю человечества, от самого его начала и до наших дней (чего нельзя сказать ни об одной другой нации), еврейство представляет собой как бы ось всемирной истории». Именно под этим углом зрения трагическая судьба той части человечества, которая прошла сквозь всемирную историю под собирательным именем еврейства стала своеобразной осью и настоящего исследования. В частности, евреи были гонимым племенем практически во всех странах мира, где судьба уготовила им незавидную долю искать прибежище от беспрестанного преследования со стороны представителей конкурирующих религий, профессий и ремёсел. Более того, в истории мира, пожалуй, и не сыскать более дискредитируемого и дискриминируемого, ненавидимого и истребляемого народа вплоть до создания последним 14 мая 1948 г. своего государства Израиль.

«Статистика» подобной горестной участи народа-изгоя кропотливо накапливалась, бережно хранилась и передавалась из поколения в поколение по каналам исторической памяти иудейского племени. Наиболее доступным источником данных по этим вопросам стала Электронная еврейская энциклопедия, созданная на базе Краткой еврейской энциклопедии,

изданной в Иерусалиме (Израиль) в 1976–2005 гг. Для истории человечества содержащиеся там данные имеют двоякое значение. С одной стороны, они, конечно, отражают трагические перипетии судьбы именно еврейского народа, но с другой стороны, всего рода людского. Поэтому, если попытаться отвлечься от религиозной принадлежности и этнического происхождения жертв упомянутых там гонений, репрессий, погромов и геноцида, то перед взором любого беспристрастного исследователя предстает беспрецедентная картина подлости и низости, коварства и жестокости, бездумности и безответственности — качеств, прошедших сквозь всю историю человечества в виде прискорбной константы.

По сути, в данной работе речь идёт об исследовании неких общих закономерностей проявления патологической жестокости человеческой природы на фоне трагической судьбы одного из самых древних и несчастных народов мира. Иными словами, понятие «еврей» в настоящем издании употребляется преимущественно в смысле бесправного, гонимого и угнетаемого человека в принципе. Как писал выдающийся российский религиозный философ Николай Александрович Бердяев (1874–1948): «Еврейский вопрос есть испытание христианской совести и христианской духовной силы. В мире всегда были и сейчас есть две расы, и это деление рас важнее всех остальных делений. Есть распинающие и распинаемые, угнетающие и угнетенные, ненавидящие и ненавидимые, причиняющие страдание и страдающие, гонители и гонимые. Не требует объяснений, на чьей стороне должны быть настоящие христиане». Как не требует объяснений и то, на чьей стороне должно стоять мировое сообщество с точки зрения общепризнанных принципов и норм международного права.

Таким образом, то, что для кого-то предстает в качестве сугубо «еврейской тематики», в данной работе — тематика Общечеловеческая. И в тех случаях, когда кто-либо говорит «еврей», я утверждаю — Человек. Когда же кто-то мыслит категориями погромов «евреев», я скорблю по поводу гибели Людей. Этот подход к событиям, явлениям и людям отнюдь не нов. Ещё в далеком 1944 г. в статье «Размышления о еврейском вопросе» французский философ Жан-Поль Сартр (1905–1980) утверждал, что «антисемитизм — это свободный и тотальный выбор самого себя, это тотальный подход не только к евреям, но и вообще — к людям, к истории и к обществу, это одновременно и страсть, и мировоззрение». Если смотреть на историю человечества под этим углом зрения, то многое из того, что нашло отражение на страницах этой книги, должно найти отклик в сердце любого порядочного и мыслящего читателя, какого бы этнического происхождения он ни был, какого бы вероисповедания или мировоззрения он ни придерживался.

Подобной позиции в своём творчестве придерживался, например, и автор знаменитого романа «Жизнь и судьба» Василий Семенович Гроссман (1905–1964). Конфискованный в 1961 г. КГБ СССР этот роман увидел свет на родине автора в 1988 г. уже после его смерти. Как писал его друг и биограф «Еврейская трагедия была для Гроссмана частью трагедии русского, украинского крестьянства, частью трагедии всех жертв эпохи тотального уничтожения людей. Есть ли в украинской литературе книга, которая рассказала бы о поголовной гибели украинских крестьян в годы коллективизации, как это сделал Гроссман в повести «Все течет»? Он не был бы подлинным русским писателем, если бы не искал человеческого в человеке любой национальности». Божий дар живописания земного бытия и способность соотносить его с десятью заповедями в своём творчестве, увы, далеко не всегда сочетаются в одном человеке. Видимо, наиболее полно такая гармония проявляется у тех, кто оказывается способным за горем и бедой отдельных представителей того или иного этноса, расы или вероисповедания разглядеть трагедию всего человечества. Собственно говоря, именно в подобном контексте автор пьесы об ужасах Освенцима «Судебное разбирательство» — немецкий романист и драматург Петер Вайс (1916–1982) некогда заявил: «Я отождествляю себя с евреями не больше, чем с вьетнамцами или южноафриканскими черными. Я просто отождествляю себя с угнетенными всего мира». С точки зрения общечеловеческой морали — абсолютно праведное утверждение.