Стивен Кинг - Вадим Эрлихман

Конечно, не уменьшалось и число фильмов, спекулирующих на страхе перед наукой и научным прогрессом. Прежде всего опасения вызывала атомная энергия. Кинг писал: «Люди подозревали, что на другой стороне монеты — волосатая обезьянья морда, и боялись того, чем может обернуться атом, который по многим технологическим и политическим причинам не во всем поддается контролю». Радиация в фильмах сплошь и рядом становилась причиной появления монстров — гигантских муравьев, жуков, креветок и просто кровожадных сгустков протоплазмы. Позже компьютеры и генетические эксперименты внесли свой вклад в копилку страшилок. На первый план все более уверенно выходили ожившие механизмы — ужас достиг апогея в «Терминаторе » Джеймса Кэмерона (1984), где роботы спровоцировали атомную войну, чтобы погубить человечество. Все завершилось киберпанковской утопией «Матрицы »: люди-овощи, питаясь компьютерными иллюзиями, снабжают энергией человекоподобные машины. Но это было потом, а в 60-е американцев пугали ожившими автомобилями. Стивен Спилберг в своем раннем фильме «Дуэль» (снятом в 1971 году — кстати, по рассказу Роберта Матесона) изображал погоню громадного грузовика, в котором, похоже, нет водителя, за маленьким «шевроле» героя; из подобных сцен позже родилась кинговская «Кристина».

Молодежный бунт 60-х принес обществу новые страхи, в которых фигурировали подростки — жестокие, неуправляемые, отвергающие привычные ценности. Многим они казались порождением Сатаны, что вызвало мгновенную реакцию создателей фильмов ужаса. Как раз тогда Роман Полански экранизировал культовый роман Айры Левина «Ребенок Розмари», а Уильям Фридкин — книгу Уильяма Питера Блэтти «Изгоняющий дьявола», где два священника пытались изгнать нечистого духа из девятилетней девочки. По словам Кинга, «это был фильм для всех родителей, которые с ужасом и болью осознавали, что теряют детей, и не могли понять почему. Если отбросить религиозную оболочку, каждый взрослый американец понимал, о чем говорит мощный подтекст этого фильма; всем было ясно, что демон в Риган Макнейл с энтузиазмом откликнется на приветственные возгласы Вудстока».

В «золотой фонд» ужастиков вошли и другие фильмы конца 60-х, замешанные не на «черной» эстетике, а на отвращении. В первую очередь это «Ночь живых мертвецов» Джорджа Ромеро (1968) и ее сиквелы. Ромеро, познакомивший массовое сознание с почти неведомым прежде феноменом зомби, снял с жанра последнее табу — он, например, показывает, как маленькая девочка убивает мать лопатой, а потом начинает пожирать ее. Разлагающиеся трупы были изображены так убедительно, что многие зрители спешно покидали зал, чтобы удержать внутри съеденный попкорн. Даже Кинг говорит: «В заключительных сценах ужас достигает такого масштаба, что аудитории просто трудно его выдержать».

С тех пор ничего нового в жанре киноужасов не изобреталось — режиссеры просто использовали все более навороченные спецэффекты, изображая тех же зомби, вампиров и инопланетян. В середине 60-х хоррор проник на заповедную прежде территорию телевидения — в основном в виде экранизаций старых комиксов и журналов наподобие «Странных историй». Первым ужасным сериалом стал «Триллер», который показывали на Эн-Би-Си с 1960 по 1962 год. «С точки зрения поклонников жанра ужасов, самым замечательным в «Триллере» было то, что он все чаще и чаще брал за основу произведения тех писателей, которые начали выводить жанр из викторианских историй о призраках и поднимать его до уровня современных представлений о том, что такое рассказ ужасов и каким он должен быть».

Почти одновременно появились «Внешние ограничения» на Эй-Би-Си и бесконечная «Сумеречная зона » на Си-Би-Эс, где, несмотря на общий сентиментальный настрой, тоже содержались элементы ужаса. После их успеха каждый телеканал обзавелся собственными «ужасными» сериалами. Нечто подобное появилось и в Англии — там в 1980 году был снят знаменитый «Дом ужасов Хаммера », через полтора десятка лет ставший первым ужастиком на российском ТВ. В следующем десятилетии настала очередь «Секретных материалов» продюсера Криса Картера, где под фантастической оболочкой скрывались типичные приемы хоррора (Кинг написал сценарий одного из эпизодов под названием «Чинга» — об ожившей злобной кукле).

За последние три десятилетия литература ужасов (во всяком случае, в лучших своих проявлениях) была реабилитирована и понемногу влилась в мейнстрим. С кинохоррором этого не произошло — он по-прежнему носит клеймо второсортного, и во многом справедливо. Вампиры и оборотни раздражают уже не только критиков, но и зрителей. Даже такие мастерски сделанные картины, как «Вой» или «Интервью с вампиром», привлекли внимание лишь на короткое время. Ошеломило первое появление мастерски изготовленных инопланетных монстров в «Чужих» и «Хищнике», но потом и к ним привыкли, пока бесконечное копирование не вылилось в обыкновенную пародию («Чужой против Хищника»). В итоге выяснилось, что самым страшным монстром, как и прежде, остается человек. А самыми популярными фильмами ужасов этого периода стали триллеры без всякого участия сверхъестественных сил — от «Техасской резни бензопилой» (1974) до «Молчания ягнят» с демоническим Хопкинсом (1991).

Мощный удар по жанру нанесла, как ни странно, политкорректность. Кинг пишет: «С одной стороны, писатель ужасов есть агент нормы, который хочет, чтобы мы искали и уничтожали мутантов. Но, с другой стороны, мы понимаем, что чудовище не виновато ». Это чувство жалости к монстру проявилось уже в первых фильмах о Франкенштейне, где гомункулус-убийца спасает из воды маленькую девочку и со слезами на глазах любуется луной. Нам становится ясно, что он совсем не злой, — просто в детстве его не научили хорошим манерам. Как и других знаменитых киномонстров — Кинг-Конга, Годзиллу, бесчисленных динозавров и мутантов. В 1977 году либерал-шестидесятник Спилберг нанес образу злобного инопланетянина решающий удар, создав симпатичного И-Ти. Даже кровососы из «Интервью с вампиром» не такие плохие — скорее несчастные и одинокие. С началом разрядки из числа монстров в человеческом облике оказались исключены русские и китайцы, и прошло немало времени, прежде чем их место заняли бен Ладен и его коллеги-террористы.

Другим фактором, снизившим популярность ужастиков, стал смех. Давно известно, что смех убивает страх, а в благополучные 90-е годы смеховая культура буквально заполонила Америку. Все явления жизни и культуры осмеивались не только на низовом уровне идиотских телешоу вроде нашего «Аншлага», но и на высоте постмодернистского дискурса. Посмотрев такие фильмы, как «Очень страшное кино» или «Охотники за привидениями », американцы (кроме, быть может, самых впечатлительных) надолго отучались бояться монстров. Даже «Кошмар на улице Вязов» Уэса Крэйвена, вначале пугавший по-настоящему, быстро превратился в пародию на самого себя. Снова, как после войны, жизнь казалась прекрасной и безопасной — тогда и появилось дурацкое пророчество Фукуямы о «конце истории». Не случайно с этим совпало падение популярности романов Кинга и других мастеров жанра.