Ребята с Вербной реки - Стеван Булайич

В нём бушевал гнев. Разбит он, Еза, а ведь одного его имени было достаточно для устрашения всех мальчишек с соседних улиц. «Туземцы» дали ему и его ковбоям урок по всем правилам: они были храбрее, дружнее, твёрже в обороне, неудержимее в нападении. И он получил то, что ему «причиталось». И наконец, наконец… его винтовка оказалась трофеем черноногих. Лёгкая, блестящая винтовочка, с пятидесяти метров подшибал он из неё воробья, а с двадцати шагов — одним выстрелом разносил пуговицу от пальто в мелкие кусочки! Подарок отца после окончания восьмилетки, а теперь она попала в чужие руки!

Всё можно было стерпеть, только не это! И никогда он не простит поражения, до тех пор…

Еза внезапно остановился. Щёки у него горели. Но ещё ярче и злее жёг его огонь позора, терзала душу оскорблённая гордость.

«Я им отомщу! Жестоко отомщу!..» — кричала в нём обида. Но её перебил голос разума: «Отомстить! А как?..»

Он был уже недалеко от города. Среди зелени садов и огородов виднелись розовые домики окраины. Близился полдень. Устав от жары, город еле слышно гудел: откуда-то доносился голос женщины, зовущей ребёнка: «Драган! Драга-а-ан! Иди обедать!»

Где-то недалеко звенела ступка — хозяйка толкла для подливки перец, за забором недовольно бормотал индюк. Нет, Езе не хочется в город, домой ему тоже неохота, ему нужна тишина, надо посидеть одному и придумать, как отомстить!

Предводитель ковбоев сделал «налево кругом», подошёл к ограде, перелез через неё и оказался в густом, тенистом сливовом саду. Но не успел он сделать и трёх шагов, как чей-то голос окликнул его:

— Эй, куда собрался?

От неожиданности Еза застыл на месте. Осторожно повернул голову. Справа от него, прислонившись к забору, сидел на корточках Крджа и выпускал из ноздрей густые клубы дыма. Рядом с ним на боку лежал старый-престарый перекрашенный велосипед.

— Рано за сливами лазить собрался, зелены ещё, — усмехнулся Крджа. — А к тому же… — он приподнялся, — ты должен бы знать, что я здесь за сторожа.

Еза не испугался:

— Ну и что? Я не за сливами пришёл!

— Верно, верно! Больно зелёные, — насмешливо произнёс Крджа. — Впрочем… — и он словно задумался, — ты, верно, пришёл подорожника нарвать. Да, он здорово от синяков помогает.

— От каких синяков? — мрачно пробормотал Еза.

Крджа подошёл поближе. Он стоял, уверенно расставив ноги, свысока глядя на Езу.

— Ну, ну… нечего тут. Я всё знаю! — покачал головой Крджа и будто с сожалением добавил: — Да-а, здорово вам всыпали! В городе только об этом и говорят!

Старая злоба и ненависть к «туземцам», утихшая было от удивления при встрече с Крджей, снова вспыхнула в душе Езы. «И он знает! — мелькнуло у него в голове. — Что это он сказал? Неужели весь город судачит о поражении?»

— Кто говорит?

— Все! Кого ни встретишь. Будь спокоен, эти, из Дома, уже всем разболтали о своей победе, — быстро добавил Крджа, и глаза его хитро блеснули.

Еза онемел. Опустил глаза и рассматривает носки своих ботинок. Поражение терзает его, словно в груди у него раскалённые угли. Чтобы помучить его, Крджа без умолку говорит о битве, причём всё преувеличивает, а в голосе у него сожаление… Он жалеет его, Езу, — предводителя ковбоев!

Крджа замолкает, затягивается сигаретой и продолжает свою хитрую игру:

— А скажи, пожалуйста, только ты не обижайся, правду ли говорят, что Пирго отнял у тебя винтовку и влепил тебе здоровую затрещину?

Еза резко вскидывает голову, и его вспыхнувший взгляд встречается с глазами Крджи, в них сквозит раздражение.

«Будто рассвирепевший тигр!» — думает Крджа, слушая гневный ответ Езы:

— Правда! Но правда и то, что я отомщу ему! И ему, и всем черноногим!

— Серьёзно?

— Не может быть серьёзнее! Это так же верно, как то, что я — это я, а ты — это ты!

На плечо мальчика дружески опускается тяжёлая рука Крджи.

— Сразу видно — настоящий боец! Эх… — Тут голос Крджи становится нежным. — Эх, в твои годы я такой же был! Ничего не скажешь, ты кремень-парень.

Эта похвала и одобрительный тон Крджи — лучшее лекарство для оскорблённого самолюбия Езы. Он с благодарностью смотрит на Крджу, а тот крепко жмёт ему руку.

— Так ты и вправду собираешься мстить?

— Собираюсь!

— Верно?

— Уж чего вернее!

— Ну, в таком случае… ладно. Давай присядем, поговорим немного.

Крджа берёт Езу под руку и ведёт под сливу в глубина сада.

Они долго сидят под деревом, наклонившись один к другому. Крджа что-то объясняет, машет руками, часто сжимает кулаки, а Еза серьёзно кивает головой. Стоит Езе начать говорить, как Крджа поддакивает, похлопывает его по плечу и довольно улыбается. Солнце уже давно перевалило за полдень, а эти двое всё ещё разговаривали.

Наконец Крджа встал, за ним поднялся и Еза. Они пожали друг другу руки.

— Ты, верно, слышал, что у меня с ними тоже есть счёты. Я думаю, ты понимаешь, — шепнул Крджа.

— Конечно.

— Поможем друг другу. Коли дело выгорит, нам и море будет по колено!

— Идёт!

— Только держи язык за зубами! — напоминает Крджа и прикладывает желтоватый, прокуренный палец к губам. — Возьми с собой одного, самого верного ковбоя.

— Да уж я знаю!

— Ну ладно, тогда всё в порядке. Смотри: рука руку моет! — говорит Крджа и провожает Езу до ограды. Чтобы помочь ему перелезть через забор, он подставляет спину, а когда Еза скрывается, на лице Крджи появляется хитрая и зловещая улыбка…

XVI

Проснулся Срджа от глухого раската грома. Похоже, быть грозе.

Густая, непроглядная тьма окружала хижину. Из темноты налетает тёплый ветер, обнюхивает соломенную крышу, ударяет в стреху, крыша дрожит, прогибается. Дрожат и поскрипывают ветхие балки, трутся одна об другую, и кажется, что тяжело вздыхает больной человек. Сверкнула молния и осветила хижину. На мгновение стали видны торчащее вверх железное рыло «водородной», ржавые грабли у стены, несколько старых ульев. Опять налетел порыв ветра, мощным ударом отворил дверь и швырнул в хижину охапку листьев — листья Срджа разглядел при новой ослепительной вспышке молнии. Загрохотало так, что он вздрогнул всем телом. И первые капли забарабанили по крыше. Удары грома становились всё чаще и чаще.

«Железо притягивает молнию!» — испуганно подумал Срджа и, ощупью найдя «водородную», прикрыл её своим одеялом. Сам он скорчился на своём ложе, боясь шевельнуться. Того и гляди, притянешь молнию.

На мгновение затихло. А в перерыве между двумя ударами грома мальчик услышал широкий мягкий шум — приближался буйный июньский ливень. Потом по крыше словно захлопали мокрым одеялом, и проворная струйка скользнула сквозь дыру в крыше прямо Срдже за шиворот. Эта шуточка сопровождалась раскатистым хохотом грома. Изгнанник вздрогнул: по спине у него побежали мурашки. Ему вдруг стало холодно, зубы выбивали чечётку, руки покрылись гусиной кожей.

Гром не смолкал, и хотя Срджа успокаивал себя, мысли его всё время вертелись вокруг пушки.

«Притянет ведь молнию, как есть притянет, бедная моя головушка!.. Одеяло-то ведь самый никудышный изолятор! К тому же и винтовка Езина тут — ствол из чистой стали! А тополя на холме! Небось ждут не дождутся, пока в них молния ахнет!.. У стены вон железные грабли стоят. Ух ты, да тут полно железа!» Теперь уж Срджа действительно испугался. И когда молния опять разорвала темноту, он вскочил с постели, выбежал через открытую дверь и припустился к Дому, провожаемый залпами небесного салюта.

Не переводя дыхания домчался он до Дома и только во дворе почувствовал, что промок до последней нитки. Спрятался под навес. Не наткнуться бы на заведующую — дело вполне возможное: она всегда обходит ночью спальни.

Послышался странный шум. Срджа вгляделся: кто-то приближался к Дому. Неужели заведующая?

— Тс-с! — донеслось до его слуха.

«Нет, это не она! С чего бы ей шептать “тсс!..” Значит…» И тут он увидел высокую человеческую фигуру.

Неизвестный остановился у ограды Дома. Оглянулся, махнул рукой и быстро зашагал к зданию канцелярии. Вскоре за ним возникли две тени, и Срджа услышал голос Езы:

— Поживей! Мы постережём!

Незнакомец подбежал к дверям канцелярии, карманным фонариком осветил замок. Рука умело орудовала отмычкой, дверь открылась быстро. Неизвестного поглотила темнота коридора.

У Срджи от страха подогнулись колени: он узнал Крджу.

«По трубе! — мелькнуло у него в голове. — Надо забраться по трубе, предупредить ребят».

Прижимаясь к стене, он дополз до угла здания, обежал флигель и начал карабкаться по водосточной трубе.

«Скорее, скорее!» — подбадривал он себя. Вот он ужа у окна девчачьей спальни. Позвать Лену? Нет! Нельзя! Узнают, что он здесь! Ну, ещё, ещё немного… ещё чуточку… Он ухватился уже рукой за крюк, но тут труба оборвалась, и Срджа шлёпнулся на землю.