С высоты птичьего полета - Станислав Хабаров

Но дальше, к несчастью, всё пошло по Бретону. Ничья с французами, и много хороших слов, в том числе и от Платини. И вот поражение от бельгийцев, и наше обычное – махание после драки кулаками: «Второй гол в ворота Дасаева был забит из положение „вне игры”» – заявил после матча Лобановский. А футбольный поезд шёл себе уже без нас.

Мы были в Париже во время матча чемпионов Европы и мира. Газеты писали: «Париж сегодня смотрит большой футбол». Во время игры итальянцев и французов парижские улицы были необычно пусты. Но кончился матч, и они ожили. В метро мы стали свидетелями подростковой «вакханалии»: парни вскакивали на кресла, кричали, танцевали. И только характерный жест – «Виктория» – не позволял усомниться: переживали победу. Впервые за шестьдесят лет сборная Франции в официальном матче победила итальянцев.

Подводя итоги чемпионата, Марадона назвал лучшей игру Бразилии и Франции: «Бразилия должна была победить, но удача улыбнулась Франции». Пеле говорил перед матчем ФРГ – Франция: «У меня нет сомнений в победе чемпионов Европы. Западногерманская сборная ничем не блещет. Кроме того, она разучилась забивать». Жизнь перечеркнула эти прогнозы. Сборная ФРГ победила французов и уступила Аргентине. Прав оказался только Марадона, который перед чемпионатом сказал: «Нынешний турнир станет чемпионатом сборной Аргентины и моим. Ни на секунду в этом не сомневаюсь».

Футбольный итог был уроком и остальным. Нужно вовремя делать всё, а не рассуждать после игры.

Мы покидали Францию в июньские жаркие дни. Помню туристов, шедших по авеню Бурдонэ босиком, но почему-то вспоминаются и парижанки, носившие в эти жаркие дни необычные сапоги-сандалеты. Стояла действительно редкая жара.

По приезде мы встретили тех, кто уезжал во Францию по другой международной программе – КМП (коллектор метеоритной пыли). Такой эксперимент уже проводился на станции и предлагалось его расширить. Мы поздоровались с Геннадием Жуковым, который был, как всегда, подтянут, энергичен, весел и жизнерадостен. И как нам было тогда догадаться, что жить ему оставалось несколько дней. Когда из Парижа пришла печальная весть о его кончине, не верилось, что с виду пышущий здоровьем, вечно улыбающийся человек – не жертва заговора или террористического акта.

За сутки до этого в холле Центра управления полётом мы подвели итог телепатического сеанса. Ирина Чебаевская слушала мой отчет на тему «Париж, Париж» и очень вежливо, как на семинаре по международной политике, спросила про терроризм. Сугубо наивным казался тогда её вопрос, как и вопросы знакомых с парижской жизнью по газетам, по книгам, по фильмам, что, впрочем, часто не мешало их уверенности и позволяло им даже учить отъезжающих, как нужно вести себя за рубежом.

– А терроризм?

И я с беспечностью неведения рассказывал о полицейских с расчехлённым оружием, о вооруженной до зубов охране посольства, и выходило по пословице: «слышал звон…» Так мчится часто по улицам скорая, сигналя, но не задевая тебя, а вот коснется и наполнится ужасом её повседневный звон. Потом были и выстрелы в переходе метро, и ловля под самой Эйфелевой башней не знаю в чем провинившихся арабов, и арест темнокожего юноши на подходе к Блошиному рынку, и убийство Дульчи Септембер. Но это было потом, а пока, как отличник, прочитавший учебник, я бодро пересказывал, «что я видел», и по моим коротеньким впечатлениям выходило, что ощутимого терроризма нет. Я знал о нем больше по газетам. Когда-то были грабители и протестующие одиночки, как в старом классическом фильме, что нам показывали во ВГИКе, «День начинается», в котором отстреливался молодой Габен. Теперь терроризм – повсеместное явление.

Я читал об озабоченности мексиканских властей перед футбольным чемпионатом, о патрулировании испанских курортных городов, о похищениях в Бейруте. Да и французские публикации: ограбление марсельской сберкассы, где бандиты скрылись по заранее вырытому тоннелю, в котором был и телефон и ковровая дорожка. Газеты писали: «по классическому сценарию… За последние пять лет во Франции было совершено 110 нападений на банки».

В Нанте во время суда над местными гангстерами преступники захватили суд, а затем беспрепятственно скрылись. В парижском музее «Мармоттан» бандиты обезоружили охрану и захватили девять знаменитых полотен импрессионистов, в том числе и «Впечатление. Восходящее солнце» Клода Моне, которая дала название импрессионизму.

Взрыв в левом крыле Версальского дворца уничтожил произведения искусства, которые удалось сохранить от разграбления гитлеровской дивизией «Дас райх», уничтожившей Орадур. Этот варварский акт приписывают нападению на большой Версаль «маленьких саламандр».

До этого ими на месте 26 взрывов оставлена визитная карточка «Маленькой саламандры». Они объясняют свои преступления «борьбой против господства французской культуры в ущерб бретонской», но почерк и средства ведут к легионам фашистских формирований, созданных в конце второй мировой войны.

Но есть, существует и государственный терроризм. В газетах опять замелькала пара мнимых «супругов Тюранж», раскрытых теперь агентов французской спецслужбы майора Алена Мафара и капитана мадам Доминик Приер, причастных к взрыву на судне «Рейнбоу Уорриор» в июле прошлого года. Пловцы-подводники прикрепили к днищу две магнитные мины, и судно, следовавшее с протестом к атоллу Муруроа – французскому ядерному полигону, было потоплено. При взрыве один человек погиб. Причастность французских спецслужб сначала начисто отрицалась, затем всё тайное стало явным.

Ушли с постов министр обороны Франции и главный шеф внешней безопасности. «Супруги Тюранж» были осуждены и отправились отбывать десятилетний срок в новозеландскую тюрьму. Правительство Франции выплатило компенсацию в виде семи миллионов долларов и открыло дорогу товарам Новой Зеландии в страны «Общего рынка».

Но Геннадий Жуков стал жертвой не этих разновидностей терроризма, а, пожалуй, нашей собственной осторожности. Столько советов, предупреждений, наказов несет в себе отъезжающий. «Не снимай пиджак с документами… Ни в коем случае… Вспомни Горшкова…» И он мучился, должно быть, попав в парижскую тридцатиградусную жару из московской прохладной погоды. И все эти хлопоты, когда не знаешь – едешь ты или нет, и все заботы, помимо технических, ложатся нагрузкой на хрупкое сердце специалиста, и сердце не выдерживает. Геннадий неожиданно упал на улице, и, несмотря на усилия парижской реанимации, умер в санитарной машине, и в свидетельстве о его безвременной смерти появилось место командировки – Париж.

И потом добавлялись новости по газетам. «Ужас становится обычным», – напечатала на развороте газета «Либерасьон». В «Фигаро» подводится неутешный итог: «Пять покушений за десять дней», и мелькают знакомые места: обнаружена бомба в парижском метро на станции «Лионский вокзал».