Дом Живых. Арка вторая: Башни в небесах - Павел Сергеевич Иевлев

как огонь манит мотыльков. Но я хотя бы попытался. Может быть, вы останетесь на несколько дней? Три-четыре выступления не задержат вас надолго.

— Ну, я даже не знаю… — Полчек оценил на просвет ярко-оранжевую жидкость в стакане. — Эти ваши коктейли, конечно, идея любопытная, но я предпочитаю вино…

— Мы тут не останемся, — решительно заявила Спичка, врываясь в комнату. — Даже на ночь. У вас есть чёрный ход?

— Что случилась, о прекрасная…

— Заткнись, а то стукну! — рявкнула на него дварфиха. — Слышать уже не могу, какая я прекрасная!

— Что случилось? — спросил удивлённый Полчек.

— А то, что пока ты тут наливаешься ядовитой смесью сивухи с сиропом, под дверью гримёрки собралась толпа поклонников!

— Чьих поклонников?

— Моих поклонников, алкаш малолетний! Толпа дварфов, которые желают немедля продемонстрировать мне свои секиры и уже готовы порубать друг друга ими в капусту за право сделать это первым!

— А чего вы ожидали? — рассмеялся Бардрин. — Дварфийская дева на сцене клуба — само по себе сенсация, а уж столь очаровательная, сколь и талантливая… Да ещё и искусная чревовещательница!

— Она не чревовещательница, — мрачно сказал вошедший Пан. — Просто я демон в обличии козла.

— Вот видите! — смеётся дварф. — Даже я чуть не поверил! Удивительно похоже выходит.

— Вы удивитесь, — Пан нервно перетаптывается копытами, — но я считаю, что нам надо немедленно уезжать. Мы, конечно, выступили неплохо, но если останемся, то это плохо кончится. Сам не верю, что это говорю, но к демонам ангажемент. Меня только что чуть не украли менеджеры соседнего клуба! Они думали, что я реквизит, и хотели потребовать вашего выступления в качестве выкупа. Я не желаю, чтобы меня похищали! Особенно как реквизит! Это унизительно!

— Ах, негодяи! — завопил Бардрин, выбегая из комнаты. — Охрана! Где охрана! Подать сюда мою секиру, я сам пущу им кровь!

Из бара вернулись Фаль и Завирушка.

— Мне тут не нравится, — сказала Фаль. — Впервые в жизни ко мне в баре подкатывали дварфы! Я не то чтобы против межрасовых отношений в принципе, но я не понимаю, зачем мне смотреть на их секиры!

— Почему-то все решили, — пояснила Завирушка, — что в спектакле всё было взаправду, и спрашивали, серьёзно ли у них со Спичкой, как к этому относится Кифри, и не хочет ли она расширить список близко знакомых дварфов. Было очень неловко. Лично я считаю, что нам надо уехать.

— Говорят, дварфы страшны в драке, — сказал вошедший в комнату табакси, — но я вам вот что скажу — дварфийская благодарность куда хуже. Меня чуть насмерть не загладили за мой рэпчик! Согласен, я демонски талантлив, но я не могу обниматься с сотней одинаковых бородатых рож, каждая из которых смертельно обижается на отказ с ней выпить! Не говоря уже о том, что выпить они предлагают что-то такое, что у меня от одного запаха усы заворачиваются!

— Почему все хотят с нами разговаривать? — добавляет Эд.

Тройняшки тоже пришли в комнату, и в ней сразу стало очень тесно.

— И слушают нас так, как будто им Вечна прокукарекала? Иногда разговор — это просто разговор! Мои сиблинги чуть с ними не подрались. Мне кажется, нам надо уехать отсюда поскорее.

— Что ж, — подытожил Полчек, — поскольку вина тут не достать, я поддержу мнение большинства. Эй, Рыжий Зад! Ты наверняка уже разнюхал, где чёрный ход.

— Уж будьте уверены, — засмеялся фелиноид, — табакси всегда первым делом прикидывают, как будут удирать!

— Прощай, Жерло! — сказала грустно Спичка. — Опять у нас не заладилось…

И труппа театра «Дом Живых» направилась к выходу.

Глава 5

Не ходи по рыбе

— И как тебе бремя славы? — спрашивает Фаль зевающую Завирушку.

Гномиха поливает ей из ковшика, девушка умывается, где-то рядом, под сенью утреннего тумана, сопит и вкусно хрустит ветками Шурумбурум.

— Бремя, от которого надо удирать через чёрный ход под покровом ночи? Да я просто в восторге! — фыркнула та.

Труппа покинула Жерло в темноте, менеджер Бардрин рыдал им вслед, обещал золотые горы и клялся в вечной любви, но удерживать не пытался. В темноте запрягли ленивца, выехали из города, какое-то время тащились по дороге при свете луны, но потом Завирушка стала засыпать в седле, и пришлось остановиться на первой же подходящей придорожной лужайке.

— Неужели тебя ничуть не тронул восторг публики? — дразнит её Фаль.

— Пожалуй, это было приятно. Хотя звездой вечера была, конечно, Спичка, но и нам немного аплодисментов перепало.

— Немного? — возмущённо трясёт ушами Фаль. — Просто ты, подруга, балована. Пришла в «Дом Живых» как раз тогда, когда мы внезапно стали популярны. До этого к нам годами ходили одни и те же странные портовые театралы, каждый раз обсуждающие потом в баре, какие мы бездарности, но почему-то приходящие снова и снова. Наверное, им больше некого было унижать. Так что лично я, с твоего позволения, за нас порадуюсь!

— Прости, — смутилась Завирушка. — Просто я, наверное, пока не чувствую себя частью всего этого. Как будто я играю саму себя, играющую на сцене. Я стала актрисой слишком недавно и слишком внезапно.

— У вас же эти странные тайные дела с Полчеком… Они, наверное, важнее.

— Я не знаю, Фаль, правда. И не могу рассказывать. Но да, из-за них я чувствую себя так, как будто настоящая жизнь ждёт меня впереди, как корабль в порту. А сейчас просто приятное развлечение в ожидании, пока объявят посадку.

— И, поднявшись на борт этого твоего корабля, ты сразу забудешь нас, театр, сцену, публику и так далее? Уплывёшь в свою настоящую жизнь, а мы будем смутным воспоминанием твоей беспутной молодости? — Фаль говорит в шутку, но Завирушка чувствует нотку грусти в её голосе.

— Тебя я точно не забуду, — обнимает она гномиху. — У меня ещё никогда не было настоящей подруги.

— Знаешь, что я скажу тебе как подруга? — серьёзно отвечает та. — Живи здесь и сейчас. Кто знает, попадёшь ли ты на свой корабль. Жизнь непредсказуема и полна сюрпризов. Глупо просидеть её в ожидании чего-то «настоящего». То, что происходит сейчас — это и есть твоя жизнь. Меня всегда удивляло, как легко вы,