Последние звёзды уничтоженного мира - Мария Александровна Ушакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты встречался с кем-нибудь? — видно было, что этот вопрос Ребекка выдавила из себя.
— Да, — кивнул Павлов, — Габриэль в полном порядке. Он остаётся здесь, чтобы доучиться. Лолита пока что, — он тяжело вздохнул, вспомнив в каком она состоянии, — Прикована к кровати, но в сознании.
— Это… хорошо, — Пётр не понял был это вопрос или утверждение, — А… Стефан?
— Он погиб на месте. Его тело забрали родственники, чтобы похоронить на родине.
Ребекка невнятно промычала что-то себе под нос. Пётр боялся, что сказал что-то не то, но… других вариантов и не было! Рано или поздно она сама бы обо всём узнала. Девушка жевала свои губы, как до этого Пётр жевал кусок мяса. Карие глаза превратились в кукольные: без признаков сознания, с маленькими стразами в уголках.
— Ребекка?
— Почему ты нас не остановил? — этот вопрос поставил Петра в тупик, — Ты должен был нас остановить! Если бы ты это сделал, то все остались бы живы! Мы жили бы, как раньше, но твоя тупость всё разрушила! Неужели у тебя не было яиц, чтобы настаивать на своём! Ты должен был остаться с нами тогда!
Она кричала. Размахивала руками. Через её уста сейчас говорило подсознание Петра. Он думал также, когда произошла авария. Когда не было пути назад. Когда не было выбора. В этих разъярённых пылающих глазах он видел себя. Свои терзания. Он ждал, когда это скажет кто-то другой, чтобы убедиться, что он невиновен. Эти обвинения — реакция на беспомощность. Он и Ребекка прекрасно знали, что виноват не он, но продолжали кидать обвинения только потому, что это был единственный козёл отпущения.
— Почему ты нас не остановил?! — взревела Ребекка, давясь слезами, — Ты же знал, чем это закончится! Почему ты молчишь?! Ответь хоть что-то в своё оправдание!
— Эй!
У входа в кафе появился тот самый провожающий Ребекки. Мужчина средних лет. Непримечательный, с седеющими висками. Но как только он подошёл ближе, Пётр понял, что это отец Ребекки. Дочь была неотличимая копия его.
— Чего пристал к ней? — рыкнул мужчина на Петра, — Проваливай, пока твоим родственникам не пришлось искать тебя по помойкам!
Он увёл раскрасневшуюся дочь обратно в здание, оставив Петра снаружи. Внутри психолога заныло. Он не мог понять, что ощущает. Всё перемешалось в одну чёрную слизкую массу без запаха и вкуса, но вызывающую отвращение от вида. Мужчина поплёлся к больнице оставляя позади себя следы из этой самой массы.
10
День Лолиты состоял из двух чередующихся действий: потребления пищи и сна. Кормили в больнице неплохо. Это не домашняя еда, конечно, но лучше, чем синтетика из пищи быстрого приготовления, которой она иногда грешила в студенческой жизни. И это несмотря на то, что Лолита Босстром придерживалась правильного питания. Когда она стала оставаться дома у Петра, кулинария заиграла новыми красками. Ей никогда особо не нравилось готовить, но для него старалась сделать блюдо, если не ресторанного качества, то хотя бы съедобного.
Мэрит кормила дочь с ложечки. Лолита никогда не могла представить, что такое может случиться. Взрослая женщина кормит своего взрослого ребёнка. Беспомощное состояние. Единственное, что девушка могла делать самостоятельно — крутить головой. И разговаривать. Хотя последнее делать уже не хотелось самой Босстром. С матерью она обменялась парочкой слов относительно её самочувствия. Но что могла ответить Лолита? «Всё отлично. Я просто ничего не чувствую ниже шеи. Не могу самостоятельно есть. Да что там… приходится ходить под себя. А так, просто замечательно!».
Эти мысли мелькали каждую минуту. Каждый раз, когда Лолита вспоминала о своём парализованном теле. Эти мысли висели перед ней, как вывеска о приближающемся празднике. Разноцветные буквы из блестящей бумаги, растянутые на всю стену, гласящие: «Поздравляем! Ты — овощ!». И шарики с конфетти внутри. Ах да, и пиньята в уголке. Специально для неё.
— Спасибо, — Лолита отвернула голову от тарелки с супом, — Я наелась.
Мэрит Босстром опустила тарелку и тяжело вздохнула, расстроенная тем, что дочь так мало ест. Но врач уверил, что аппетит со временем вернётся. Женщина некоторое время молча сидела рядом, не двигаясь, как тень, всматриваясь в бледное лицо Лолиты. Она встала и направилась к двери, чтобы отнести тарелку в столовую, но дверь открылась раньше, чем её рука коснулась ручки.
Пётр, как и Мэрит, застыл на месте. Ни один из них не хотел видеть другого и, чтобы не выяснять отношения при Лолите, они просто кивнули друг другу и разошлись. Павлов смотрел на дверь, когда та была уже закрыта. Он не понимал, что тут делала Мэрит, ведь в последнюю их встречу, они с Кайо буквально «отреклись» от своей дочери, передав её в его руки. Неужели совесть? Или материнский инстинкт?
— Привет, — тихо произнесла Лолита, и уголки её губ немного поднялись, — Ты какой-то напряжённый. Что-то случилось?
Пётр поставил на стол белую орхидею в горшке цвета горчицы, которую он купил по дороге сюда. Он молча снял упаковку, поправил каждый листик, посмотрел издалека, подвинул горшок правее, потом левее, снова правее. Лолита наблюдала за странным поведением мужчины, но не стала его перебивать. Павлов, добившись идеального расположения цветка, поставил портфель подальше от себя, чтобы не вспоминать произошедшее сегодня. И наконец-то сел.
— День очень странный, — улыбнулся Пётр, стараясь не пугать Лолиту своим состояние, хотя было уже поздно, — Я рад, что наконец-то с тобой.
— Почему же странный?
Пётр потянулся и рёбра несколько раз хрустнули.
— Как сказать… Сначала мне приснился кошмар, потом незапланированный сеанс, — он загибал пальцы, и лицо всё больше кривилось в гримасе ужаса и отвращения, — Небольшой спор с Нильсеном и… странная сцена в кафе.
— Вы поссорились с Нильсеном?
— Не поссорились. Небольшое недопонимание. Всё уже хорошо.
— А что за сцена в кафе? — продолжала расспрашивать девушка, тревожно всматриваясь во взъерошенные пряди волос Павлова.
— Одна девушка устроила истерику на всё кафе. После её криков у меня голова чуть не взорвалась. До сих пор болит, — он дотронулся до лба, как бы доказывая свои слова, — Но ещё мне звонила бабушка. Так что всё не так плохо.
— Как она? Ты рассказывал ей о том, что случилось?
— Нет! Ещё чего! Не хочу, чтобы она беспокоилась.
Пётр подвинулся ближе и чмокнул Лолиту в щёку. Лицо девушки сразу окрасил румянец, и в глазах появилась еле заметная искра.
— Давно Мэрит пришла? — решил перевести тему мужчина.
— С самого утра
