Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Блэки Хол

     Животрепещущей темой стало увольнение тётки-вехотки, которой разрешили уйти по собственному желанию, прихватив засаленный халат. На её место два дня как приняли нового коменданта. Об этом сообщил вездесущий Капа. Он разведал, что новый управитель похож на птичку с птичьим носом и хохолком. Всего боится и по десять раз сверяется с приходно-расходными книгами, прежде чем выдать свежие постельные комплекты. Оказалось, тётка-вехотка заграбастала в личную жилую собственность добрую четверть первого этажа. После ее увольнения встал вопрос: что делать с высвободившимися площадями?

     - Среди внутренников объявили конкурс на лучшую перепланировку, - поделился Капа новостью. - Займутся нашими жилищными условиями и доведут комфорт до ума. Чтобы не хуже, чем на третьем и четвертом.

     - Обещанного полжизни ждут и не факт, что дождутся, - возразила Аффа. - Проживешь в своей хибаре, окончишь институт, а комфорт до тебя не дойдет. Надоело уже. Прежний ремонт тянулся полтора года, и этот никогда не закончится. Променяли шило на мыло.

     - Сказали, что управятся до осеннего семестра. Начнут ломать стены на каникулах. А еще избавятся от "мертвых душ". Заживем!

     Но пессимистку Аффу восторженность парня не проняла. Зато я обрадовалась и пихнула Мэла ногой под столом, мол, смотри: тектонические плиты сдвинулись из-за нашего сигнала. Процесс пошёл! В ответ Мэл обнял меня, положив руку на плечо. С момента, как мы уселись за стол, он или клал руку на спинку моего стула, или играл с прядками, или поглаживал по спине. И проделывал невзначай, между прочим, - смеясь, разговаривая или отправляя в рот кусочек рыбного филе или бутерброд. Мне ужасно нравилась его ненавязчивая демонстрация перед собравшимися: мы - вместе.

     Постепенно разговор сместился в область мужских интересов и увлечений - техники и спорта. Выяснилось, что Капа продолжает тренировки в футбольной секции, и скоро на Большой спортивной арене начнутся отборочные туры среди молодежных команд. Мэл заверил, что мы обязательно придем поболеть, и я согласилась. Одно дело - смотреть на сцену или на футбольное поле в качестве обычного зрителя или болельщика, и совсем другой коленкор, когда в концерте участвует твой парень или сосед по общежитскому закутку. В этом случае азарт окрашивается в цвет заинтересованности в победе.

     У Симы с Капой гостилось легко и непринужденно. Давненько я не расслаблялась душевно и физически. Не притворялась и не вымучивала вранье о невидимых волнах. Была собой, и меня не разглядывали как неведомую зверушку, допекая вопросами с подвохом.

     Парни разбирали импровизированный стол и носили грязную посуду в пищеблок. Аффа мыла тарелки, я вытирала.

     - К концу месяца комендант заставит сдать комнату, - сказала девушка. - Или рассчитываешь вернуться?

     - Нет. Теперь уже не вернусь.

     - Собираетесь жениться?

     И Аффа туда же. Почему-то в представлении слабого пола свадьба - апогей отношений с мужчиной.

     - Разве это обязательно? Нас устраивает, как есть.

     - Странная ты, - фыркнула теперь уже бывшая соседка. - Другая на твоем месте проняла бы Мелёшина до печёнок и заставила оформить, как надо.

     На севере, в старом библиотечном журнале мне попалась небольшая статейка, которую я прочитала из энциклопедического интереса. Автор, опросив некое количество женатых мужчин, узнал, что лишь два процента респондентов самостоятельно пришли к необходимости обзаведения законными половинками. Прочих участников опроса под венец привели: шантаж беременностью ("Да-да, уже пять недель, папуля"), ненавязчивые и прямые намеки изо дня в день ("Дорогой, эти запонки идеально подойдут к моей фате"), слезы избранниц и чувство вины ("Ты меня не любишь! Если бы любил, давно предложил бы руку и сердце!"), помутнение сознания в момент страсти ("Месяц кувыркался в постели. Не помню, в чьей. Очнулся женатым") и вис-принуждения (приворотные снадобья, амулеты, наговоры). Таким образом - заключал автор - мужчины, как полигамные особи, в обычных условиях не испытывают острой потребности в хомутании браком. Поэтому смысл существования любой женщины сводится к тому, чтобы заставить мужчину принять правильное решение. То есть жениться.

     Унизительно. Будто подачка.

     - Не собираюсь требовать и заставлять. Кроме того, нам нужно созреть.

     - Смотрите, не переспейте, - предупредила Аффа.

     Мы помолчали.

     - Как часто собираетесь прикармливать? - поинтересовалась девушка. - Братцам понравится питаться на халяву - не отвяжетесь.

     Я думала, она хотя бы чуть-чуть оттает, но язвительность Аффы осталась при ней, не умаслившись сытным перекусом.

     - А приходите в гости! - предложила ей.

     - Зачем? Наверху воздух чище и коридоры шире?

     Понятная едкость. Знакомая зависть, одолевшая меня после первого визита к Виве. Тогда ни я, ни Аффа не подали виду, что впечатлены убранством третьего этажа, но острое чувство несправедливости кололо не один день. Кто умел договариваться с комендантшей, тот катался как сыр в масле, а кому нечего было предложить взамен, тот жался на первых двух этажах.

     - И здесь постелют ковры, - заверила я убежденно. - Прости меня, Аф. В Моццо...

     - Проехали. В Моццо я бы тоже забыла обо всем.

     - А потом завертелось - со Штице и с Ромашкой. Теперь на меня все смотрят. Ищут, на чем можно выгадать сто висов, а лучше бы пятьсот. Следят днем и ночью. Боюсь зевнуть, не прикрыв рот. Скоро стану неврастеником.

     - Кошмар, - усмехнулась девушка. - Как жить, не представляю. А моя тетка умерла две недели назад. Родители не успели на похороны. Пришлось мне организовывать. Спасибо Симе, поддержал. И Капа тоже.

     А я не знала и не поинтересовалась, как она живет. Зато вывалила проблемы, которые не стоили выеденного яйца. Пыталась придумать себе оправдание. Разнесчастная дочка министра, затравленная журналистами.

     Так стыдно мне еще не было. От стыда горели уши, лицо. Зачесались руки, и срочно захотелось обкусать маникюр. Разве вправе я просить Аффу о дружбе, к коей сама отнеслась наплевательски?

     - Довольна? - спросил Мэл, когда мы вернулись в квартирку. Ему-то хорошо. Он умеет подстраиваться под любую компанию. И со светскими сливками любезничает, и в неприбранной убогой комнате хохочет над шутками Симы.

     - Нет, - вздохнула я.

     Следующий день прошел в напряженных думах, увенчавшихся телефонным звонком.

     - Сколько стоит операция?

     Аффа поняла, о чем речь.

     - Пятьдесят. Их отец наскреб чуть больше половины и застопорился. Кое-что продал, занял по мелочи. Да еще за старые долги расплачивается. Не хватает двадцати, плюс реабилитация. Итого тридцать в клинике на периферии. Там обойдется дешевле, чем в столице. Так что года за два соберут. Или раньше. Сима устроится на работу, и дело пойдет быстрее.

     Мэл, услышав мою просьбу, нахмурился.

     - Чувствуешь себя обязанной? Рассчитываешь заполучить его преданность?

     - Ничего не рассчитываю. Хочу помочь.

     - Почему Чеманцев? Таких, как он, пруд пруди.

     - Потому что, - упрямо гнула своё. И ведь не объяснить словами. Потому что хороший парень. И потому что достаточно пережил. Натворил, осознал и живет с чувством вины. Но не гнется, не ломается. Оптимист. Молодец.

     - У тебя с ним что-то было? - голос Мэла подернулся корочкой льда.

     - Блондины не в моем вкусе. А еще те, у кого нет шрама над бровью и мозаичных радужек, - заверила я и в качестве доказательства пылко поцеловала своего мужчину.

     - Не понимаю. Тебе больше всех надо? - проворчал Мэл, смягчаясь. - Если прознают о благотворительности - повалят толпами. О том, что поможешь Чеманцеву, никто не вспомнит, а о том, что откажешь другим, никогда не забудут.

     Но я уперлась, и Мэл понял: от намеченного пути не отступлюсь.