Под-Московье - Анна Калинкина

— Мутант на Шаболовке? Не, не слышал, — поднял бровь Меткий Глаз. Но на этот раз расспрашивать подробнее почему-то не стал.

— А отсюда тоже можно дойти до Изумрудного Города? — в свою очередь поинтересовалась Кошка. — Мне показалось, я видела башню…

— Да, иногда ее можно увидеть в хорошую погоду, — неохотно сказал Меткий Глаз. — Но мы туда не ходили. На фиг оно нам надо? Есть ли там кто, нет ли — нам об этом ничего не известно. Если там кто и живет, то, может, они не обрадуются незваным гостям. Если уж на то пошло, до Изумрудного Города и от Профсоюзной при желании дойти можно, хоть и приличное это расстояние. Больше скажу — мне один хмырь с Профсоюзной рассказывал, что уже не раз на поверхности замечал какой-то странный броневик. Появляется он бесшумно, и как раз со стороны Изумрудного Города. Страшное, говорит, зрелище — не заметишь, пока совсем близко не подъедет.

— А он не пробовал сигналы давать фонарем? — спросила Кошка.

Меткий Глаз посмотрел на нее, как на ненормальную.

— Да он от страха не знал, в какую щель забиться! И я бы — да и любой нормальный человек — на его месте поступал точно так же, если б не захотел покончить жизнь самоубийством… Хотя, может, это Шура Кузнецов с Дона был? У него и впрямь броневик на ходу имеется, да какой! «Волк» называется. Зверь-машина! Да и сам Шура — мужик известный. Фартовый контрабандист! Где его только не встретишь. Все может достать — оружие, лекарства. И главное, никаких компаньонов или, там, посредников не признает — сам свои дела обделывает, в одиночку…

— Кстати, я, когда с верхнего этажа музея смотрела, видела огни. Кто-то ехал на машине, — вспомнила Кошка. — Может, это он и был?

— Может, и он, — не стал спорить сталкер. — Хотя в наших краях Шуру и его «Волка» давно не видели, даже странно. Раньше частенько наведывался, а теперь вот пропал. Был даже слух, что грохнули его, да я не верю… В общем, не знаю я, что это за броневик, и никакого желания это выяснять у меня нет. Раз его возле Профсоюзной видели — значит, пусть у тамошнего начальства голова и болит. Хотя им это тоже на фиг не нужно — у них свои заморочки. Прикинь, у них там на станции талисман был — черно-белая корова. Не настоящая, конечно, статуя. Откуда-то сверху притащили.

— Что такое корова? — заинтересовалась Кошка. Меткий Глаз, не удивившись, ответил:

— Животное такое, которое люди до Катастрофы разводили ради мяса и молока. Как свиней. Только коровы покрупнее будут. Может, наверху и теперь живут коровы-мутанты. В Подмосковье где-нибудь, например. В общем, не то, чтоб они там, на Профсоюзной, поклонялись этой корове, но считали, что она им приносит удачу. А соседи их, с Новых Черемушек, говорят, то ли умыкнули у них эту корову, то ли только пытались умыкнуть. В общем, из-за этого целая война случилась, и до сих пор у них отношения напряженные. Что по мне, и те, и другие дурью маются — далась им та корова? Была бы живая, а так… Важнее есть проблемы — караваны кто-то грабит, которые из Подмосковья сюда иногда доходят. А они, как дети малые, — все между собой отношения выясняют. Вот раньше на Черемушках атаманша была — Зинка, при ней не больно-то забалуешь. О-го-го женщина, сама на поверхность группы водила, да погибла в стычке, когда караван какие-то отморозки ограбить пытались. Вот с тех пор бардак у них и творится. Конечно, не такой, как во времена Большого Передела, но все равно ничего хорошего.

— А этот Шура на броневике… Ты сказал: «с Дона». Как это? — заинтересовалась Кошка.

— Так теперь Бульвар Дмитрия Донского называют, — пояснил сталкер. — Это на соседней с нами ветке уже. А на нашей линии, за Черемушками, Ясеневская община находится — может, слыхала? Появлялся тут раньше один тип оттуда, по кличке Арех. В большом авторитете здесь был — через него вся торговля с ясеневскими шла, и ни одно решение без него не принималось. Наши-то станции, по сути, с того и живут, что челноки поодиночке и группами из центра через них в Ясеневскую общину идут, а заодно и с нами торгуют. Им же по пути заночевать где-то надо. Перекусить, выпить, ну а если кто хочет — девочки там, дурь, все дела… В общем, этот Арех так себя поставить сумел, что самым главным посредником между нами и общиной сделался. Но его тоже чего-то давно не видать. И честно говоря, меня это не удивляет. Последний раз, когда мы с ним встречались, обратил я внимание — взгляд у него нехороший какой-то. Одержимый. Словно точило его что-то изнутри. Может, и сгинул где. Честно говоря, он мне всегда каким-то скользким типом казался, я б с таким в разведку не пошел…

— А как в самой Ясеневской общине живут? — спросила Кошка.

— Не знаю, врать не буду. По слухам, не так уж плохо. Иначе как объяснить, что, они к себе почти никого не пускают? Караваны доходят только до первой станции, там и торговля идет, а дальше, на территорию самой общины, им доступ не разрешен. Ну, это мне так рассказывали, а на самом деле, может, по-другому все, не знаю.

Кошка честно пыталась запомнить полезную информацию, но ее все время клонило в сон.

— А вообще тут ничего — жить можно, — подытожил Меткий Глаз. — Хочешь — иди к нам в группу? Не обидим. Будешь жратву готовить, а может, иной раз и на поверхность возьмем.

Кошка задумалась. Не этого ли она хотела? Жить где-нибудь в глуши, на отдаленной станции, где ее никто не знает? Да только рано или поздно гости с Китай-города могли и сюда явиться. Стоило, пожалуй, выбрать местечко поукромнее бандитских поселений. И еще надо было скорее забрать Павлика. Ей казалось, что прошло уже очень много времени с тех пор, как она его видела. Она даже не знала, жив ли еще малыш. Какой-то тихий голос нашептывал, что ребенка надо предоставить его собственной судьбе и спасать свою шкуру. Уйти в ту же Ясеневскую общину, где ее не найдут. Но Кошка чувствовала — не хватит у нее духа бросить младенца. И еще, хотя она старалась не сознаваться себе в этом, теплилась в глубине души слабая надежда. Вдруг все же кто-нибудь из ее спутников остался жив? А узнать это можно было, только находясь поблизости от Китай-города.

— Не могу, у меня ребенок на Октябрьской остался, — сказала она.

Меткий Глаз только рукой махнул:

— Вот почему с бабами связываться — себе дороже. Вечно у них то мужик, то ребенок! Хлебом не корми — дай за кого-нибудь уцепиться!

Проснувшись в очередной раз, Кошка поняла, что ей срочно нужно выбраться из палатки — молочай вместе с чаем просился из организма наружу. Сталкеры уже провожали ее в отхожее место, и она знала, где находятся кабинки — в туннеле недалеко от станции. В палатке находился Кондрат Неуловимый и, казалось, дремал. Застеснявшись беспокоить гиганта просьбой, да еще и по такому интимному поводу, Кошка пролезла к выходу, по пути запнувшись о вытянутую ногу Кондрата. Тот лишь мельком глянул на нее и снова прикрыл глаза.

Когда она, шатаясь от слабости, уже возвращалась по туннелю обратно на станцию, перед ней вдруг молча вырос человек с ножом в руке. Кошка поняла, что драться с ним у нее нет сил, и лишь попыталась заслониться рукой, сама понимая, как это глупо и бесполезно. Все произошло очень быстро — в следующую секунду нападавший уже лежал на шпалах, а сверху на нем сидел человек-гора и деловито выкручивал ему руку. Неизвестный заскулил и дернулся — тогда Неуловимый накрыл лапищей его голову и начал не спеша поворачивать ее. Тот в ужасе застыл.

— Что ж ты одна-то отправилась? — раздался голос Меткого Глаза. — Это хорошо еще, Кэп меня позвал, мы с Кондратом за тобой пошли — и не зря.

— Я уж думала, это Гастролер, — дрожа от пережитого ужаса, созналась Кошка.

— Да какое там! На Гастролера этот заморыш не тянет, — презрительно скривился Меткий Глаз. — Разве что на гастарбайтера!

Он рассмеялся непонятной для Кошки шутке, но тут же вновь посерьезнел и задумчиво протянул, глядя на человека:

— Однако, что же нам теперь делать с этим подарком судьбы? Утопить, что ли, в нужнике? Эй, ты, гнида! Кто тебя послал? Говори, а то убьем, — и Меткий Глаз пнул мужика под ребра.

Тот дернулся и нечленораздельно заскулил.

— Ладно, живи пока, — буркнул сталкер. — Кондрат, давай его пока хоть в сортире запрем, что ли?

Человек-гора кивнул и деловито приложил пойманного головой об рельс. Тот обмяк. Бесчувственное тело запихали в одну из кабинок и отправились обратно на станцию, причем по пути Меткому Глазу пришлось поддерживать Кошку, у которой все еще подкашивались ноги.

— Ничего, это молочай из тебя выходит, — утешал ее сталкер. — Сейчас еще чаю выпьешь, пропотеешь как следует, пару раз по нужде сбегаешь, — будешь, как новенькая! Только смотри, на этот раз без самодеятельности, если шкура дорога. Непременно кого-нибудь из нас с собой бери. И нечего стесняться — мы не для того тебя спасали, чтоб тебя потом прикончили.