Круглый год с литературой. Квартал четвёртый - Геннадий Красухин

И переехала в Москву работать освобождённым секретарём Союза писателей РСФСР.

А через некоторое время в Москву на должность Первого секретаря ЦК ВЛКСМ переводят бывшего секретаря Челябинского обкома КПСС Е.М. Тяжельникова, который едва ли не в первой своей речи, посвящённой литературе, дал понять, на кого опирается – на бывших земляков – поэтов Л. К. Татьяничеву и В.В. Сорокина.

И дела у Татьяничевой пошли совсем хорошо. 30 книг она выпустила при жизни (умерла 8 апреля 1980 года). Разумеется, отмечена Госпремией РСФСР имени Горького. Два ордена «Знак почёта», два – Трудового Красного Знамени», орден Октябрьской Революции.

А теперь вернёмся к началу. Я сказал, что с одной стороны, это правда: она всем обязана советской номенклатуре. Пришло время сказать: с другой стороны. Ведь она написала, что не просто всем обязана, но главное: обязана «единственно необходимой для меня судьбой поэта». Но в этом она ошиблась. Такую судьбу Бог ей не дал. Поэтом она не стала.

Конечно, можно, наверное, выбрать несколько неплохих стихов из 30 книг. Но мне не повезло: ничего лучшего, чем это стихотворение, не попалось:

Твои глаза меня зовут.Они зовут меня на помощь.Твои слова упрямо лгут,Что счастлив тыИ зла не помнишь.Ты успокоилсяИ рад,Что оказался третьим лишним.Но так глаза твои кричат,Что голос кажется неслышным.

Слишком туманно выражено чувство, чтобы в него поверить. Да и как относится героиня к герою? Любит его? Жалеет его? Осуждает его? Трудно ответить на эти вопросы.

Жена известного графика и живописца Георгия Семёновича Верейского (1886–1962) и мать известного художника и книжного графика Ореста Георгиевича Верейского (1915–1993) Елена Николаевна Верейская, родившаяся 19 декабря 1886 года, была неплохой детской писательницей.

Печататься начала в 1910 году. В 1920-е годы её рассказы и стихи печатались в популярных журналах «Чиж», «Ёж», «Пионер», «Костёр». До войны она напечатала повести «Серёжка в деревне» (1925) «Дворовый Пашка» (1929), «Бесик», впоследствии выходивший под названием «Бабушкин колобок», «Таня-революционерка», «Джиахон Фионаф».

После войны получили известность повесть «Три девочки» (о блокаде Ленинграда), книга «В те годы», составленная из рассказов и повестей о революционном времени, повесть «Оттава» (1959), «Внучка коммунара» (1966).

В 1966-м Елена Николаевна умерла.

Вспомним её стихи:

Увидали два цыплёнкаДождевого червяка.А червяк был тонкий-тонкий,Длинный-длинный, – что кишка.Сразу с двух концов глотнулиИ стоят, разинув рот.И на птичнике, как в улье,Всполошился весь народ…

Борис Осипович Костелянец, родившийся 19 декабря 1912 года, прежде всего автор книг «А.С. Макаренко» (1954), «Творческая индивидуальность писателя» (1960) и «Педагогическая поэма» А. Макаренко» (1963).

Но как литературовед известен ещё и своими комментариями к сочинениям Аполлона Григорьева, И.А. Бунина, Ю.Н. Тынянова.

Из статьи ученика Б.О. Костелянца Ю.М. Барбоя:

«…я штудировал его книгу «Драма и действие». Он строит свою теорию, «проходя» через Аристотеля и Лессинга, Шиллера и Гегеля, и иначе не умеет. Ему нужен не только историзм – ему нужен Другой. Он выясняет своё, узнавая аристотелево, только так. Сравню неловко, но, хорошо, что неловко: читая его страницы обо мне, я обнаруживаю, что ко мне он тогда относился примерно как к Гегелю – то есть как к товарищу, который тоже старается думать о чём-то стоящем. Что Гегель в своём деле чаще преуспевал, а меня заносило куда-то вкось, особого значения не имело. Он помогал мне открывать мою мысль, вовсе не растворяясь во мне, он в это время сам думал что-то своё, и так мы делали общее дело, опять же – независимо от дара и мастерства. Настаиваю: и тут как с Гегелем – он ведь и Гегелю помогает понять, что именно тот написал. И при этом активность моего учителя растёт прямо пропорционально одному единственному: учуял он след мысли или нет.

Здесь не забота о ближнем и не самоотречение, как сентиментально полагал я тогда, и даже не просто интерес к мысли, а ещё особый интерес к чужой мысли. Прежде это меня умиляло и удивляло, только поздней я догадался, что чужая мысль, как ни странно, всегда интереснее моей – хотя бы тем, что она чужая, что мне такого нипочём не изобрести. Костелянец монологичен, общаться с ним, должно быть, трудно без привычки; кажется, он говорит только о своём. Это так, и это не так. В мыслях своих он просто не умеет быть один, всегда с кем-то, всегда задирает и спорит и, может быть, соревнуется. Последнее (если я его не выдумал), спешу заметить, никогда не первенствует. П. П. Громов писал про Аполлона Григорьева – и Костелянец писал, Громов про «Оптимистическую трагедию» – и Костелянец. Они соревновались? Не поручусь за Громова, но Костелянец, в общепринятом смысле, – нет. Какими мерами он мерит себя, мне неведомо, но о Громове говорит всегда одно: Громов гений. Не убеждает собеседника, выговаривает как для собственного удовольствия: гений. С гениями не соревнуются, но из этого не следует, что с ними соглашаются. С ними вместе думают, работают, это другое».

Воспоминание о достойном человеке и учителе.

Умер Борис Осипович 22 ноября 1999 года.

Бывает, что в искусстве человек остаётся автором одной картины, одной книги, одного стихотворения, даже одной песни. Песни, кстати, чаще всего.

Вот таким автором песни «Прощайте, скалистые горы» остался в искусстве Николай Иванович Букин, родившийся 19 декабря 1916 года.

Он писал стихи и военные очерки во время войны, когда был в частях морской пехоты. Их печатали. Но однажды он написал стихотворение «Не жить мне без моря» и отправил письмом в газету Северного флота «Краснофлотец» в городе Полярном.

Работавшие там писатели Панов и Флёров стихи напечатали. Они попались на глаза композитору В. Кочетову, который написал музыку. Но в 1944 году эту же публикацию прочитал композитор Евгений Жарковский, который сочинил свою музыку и передал песню исполнителям.

Очень удивился Букин, услышав по радио эту песню. Всё разъяснилось, когда на Рыбачий, где находился автор слов, приехал североморский ансамбль песни и пляски. Как вспоминает сын Николая Ивановича, «художественный руководитель Борис Боголепов сообщил, что автором музыки на стихи отца является офицер Евгений Жарковский, который тоже воевал в рядах североморцев. Встретился с ним отец под самый конец войны, они крепко подружились, написали потом ещё не одну песню, но уже в Москве».

Больше подобного успеха их дуэт не знал.

В дни сорокалетия Северного флота в Североморске был открыт памятник защитникам Заполярья в годы Отечественной войны. Каждые 30 минут в механической записи звучат первые такты песни «Прощайте, скалистые горы».

Умер Николай Иванович Букин 4 декабря 1996 года.

Даниил Лукич Мордовцев, родившийся 19 декабря 1830 года, литературную деятельность начал украинскими стихами в созданном им «Малорусском литературном сборнике» (Саратов, 1859) и рядом исторических монографий, посвящённых самозванцам и разбойничеству. В начале 1870-х пользовался популярностью как автор романа из жизни прогрессивной интеллигенции «Знамения времени».

С конца 1870-х посвятил себя исключительно историческому роману. И здесь проявил большую плодовитость. На русском языке: «Великий раскол», «Идеалисты и реалисты», «Царь и Гетман», «Наносная беда», «Лжедимитрий», и «Похороны», «Соловецкое сидение», «Двенадцатый год», «Замурованная царица», «За чьи грехи», «Москва слезам не верит», На украинском: «Две судьбы», «Палий».

Он был невероятно плодовит. Написал ещё массу очерков в полубеллетристической форме: «Ванька Каин», «Русские исторические женщины», «Русские женщины нового времени», «Истории Пропилеи» и другие.

Его пятидесятилетие литературного творчества широко отмечалось в Петербурге. Но петербургский климат обострил его застарелую болезнь лёгких. Спасаясь от этого климата, Мордовцев переехал в Кисловодск. Но было поздно: 23 июня 1905 года Мордовцев умер.

Исаак Маркович Левинский, родившийся 19 декабря 1876 года, прожил большую жизнь: умер 21 февраля 1955-го. В том числе и большую жизнь в литературе, где он в каком только жанре не работал! Писал фельетоны, сатирические стихи, скетчи, театральные миниатюры.

Особенно много он писал до революции. Вот, например, его пародия на Козьму Пруткова (помните «Юнкера Шмидта»):

Вянет лист. Проходит лето.Иней серебрится.И о смене кабинетаРобко говорится.Вянет лист. Проходит лето.Меркнет блеск лазури.И опять поет газетаНам о диктатуре.Вянут мысли о свободе,И чернеют тучи.Ряд репрессий снова в моде, —С каждым днем всё круче.Пессимист глядит угрюмо,Полн сомнений жгучих:Возвратится ль снова Дума,Ждать ли дней нам лучших?Скоро ль глянет луч рассвета?…Долго ль тьма продлится?…Пессимист из пистолетаХочет застрелиться.Погоди, безумец!.. сноваДума возвратится!..Скоро жизнь, честное слово,Может измениться!Вянет, чахнет лист газетный.Нет нам благодати…И, как прежде, плод запретный —Воля для печати.Чёрной сотни визг неистов,«Монархист» хохочет.Журналист из пессимистовЗастрелиться хочет.Погоди, безумец! СноваПресса оживится.Пессимист, свобода слова,Верь мне, возвратится.

Это стихотворение 1906 года. Чем-то напоминает наше время, не правда ли?