Лодка за краем мира - Сергей Гусев

– …Большой почет теперь у Ыына…, – монолог рептилии в очередной раз закольцевался.

– Что ты заладил, почет, да почет, – ругнулся барон, – Афны это безглазые что ли, что тебя таскают?

– Даа…, – гордо ответил ящер стукнув себя лапой в грудь, – У меня двадцать афнов. Так положено смотрителю машин. Но за вас мне на дадут еще столько же, а может, сделают старшим смотрителем! Это великий почет!

Он воздел лапы кверху, ставши похожим на динозавра из детской книжки про доисторические времена, и потряс раструбом своего оружия над головой.

– Дадут, дадут, – Бома обернулся на гордого собой ящера, – Зачем ты Дожву сгубил, душегуб?

– Дожву? – ящер повел перепончатым глазом, наклонив шею.

– Ну да, слугу, из которого ты куклу сотворил.

– Я украл его душу, из его души кротарь выточит новых афнов, – ответил Ыынн, – Много афнов – очень большой почет. Мой пленник, что хочу, то и делаю. Из вас тоже афнов сделают.

Он засопел, высунув раздвоенный язык, ощупывая им кончик своего носа.

– Экий ты…, – ответил Берроуз.

– Ыынн – умный и хитрый воин, победитель двуногих варваров, – ящер опять гордо запрокинул голову и поднял раструб оружия в лапе, по видимому олицетворяя собственную победу.

– Смотри макушку об потолок не сотри, – огрызнулся барон.

– Раб должен любить своего владыку, почтение к хозяину – мать всех достоинств, – зашипел ящер, – Так сказано в Книге Мудрости. Вы – дикие варвары, не знаете истину. Если бы не наше тысячелетнее терпение и забота, вы бы вымерли в дикости и холоде этой планеты. Так учит Мудрость.

Ящер разразился моралистической тирадой, цитируя отрывки из Книги Мудрости со вкраплениями из слов своих учителей разных ступеней посвящения. Макс слушал, не вслушиваясь – тяжелая поклажа за спиной больно давила поясницу да раздражало громкое щелканье ботинок ящера из-за спины.

– …Высшее благородство состоит в предугадывании желаний хозяина…, – словесная река Ыынна не обмелевала.

– Скажи мне, говорящий ящер, – барону, похоже, надоело выслушивать рептильи тирады, – Что ты хочешь, чтобы нас отпустить? Какое вознаграждение, мы можем тебе заплатить.

– Двуногий! – ящер встрепенулся, – Ты считаешь, что своим жалким золотом ты можешь подкупить несгибаемого Ыынна, продолжателя дела великих отцов?

– Ммм… нет, конечно, не считаю, но цена…

– Цена?! – ящер остановился, закатив глаза, – Дорого, очень дорого. У двуногих нет столько золота.

– У меня много денег, говорящий ящер, – заговорщически зашептал барон, – Я заплачу за свою свободу.

– Ммм…, – ящер стал загибать пальцы на лапах, – Четыре пуда золотом и рабов не меньше двух десятков для переделки в афнов…- Подумав, добавил, – Послушных, чтобы не бунтовали и не противились.

– Ну, ты загнул, брат, – барон охнул.

– Нормальная цена! – ящер прищурился, – Я же говорил, что у двуногих мало золота. Ыынн знает двуногих, как пятна на своей шкуре. Двуногие мелки и глупы, их мысль ползает, как мышь в норе. Никогда двуногие не смогут превзойти холодный расчет и интеллект рептилий… Куда!? – шипя, взвыл не своим голосом Ыынн, – Бежать!?

Синий разряд вырвался длинной искрой из раструба оружия ящера, ударил в потолок, закрутился спиралью, обдав жаром мартена, рассыпался на несколько шаровых молний и покатился, набирая скорость. Макс успел увидеть бегущего впереди капитана, барона, заваливающегося на бок…

Нечеловеческая сила подкинула Макса в воздух, как пушинку, отшвырнула в стену, он успел ухватить краем глаза, как тень Ыынна метнулась с неимоверной скоростью вперед, потом -что-то сильно ударило его по затылку…

– Макс, Макс…, – голос девушки плыл медленно, словно лодка в пелене утреннего тумана.

Он открыл глаза, точнее один глаз, второй открываться самостоятельно никак не желал. Макс попробовал пошевелить пальцами рук и ногами – конечности, кажется, были в порядке.

– Где Берроуз, он жив? – спросил он. Она испуганно оглянулась на тень ящера, заслоняющую туннель.

– Жив, жив… Не возьмешь меня так, – захрипел капитан, – Так, чуть аспид шкуру подпалил, да синяки. – На лице его красовались два кровоподтека, шуба была сильно обожжена. – Заживет, как на собаке.

– Бежать нельзя, Ыынн будет убивать двуногих, – гаркнул ящер.

– Сбежишь от тебя, – барон сплюнул на пол.

Чертыхаясь и кряхтя, капитан встал, опираясь о стену.

– Ну, вот и полежали…, я могу идти, – он сделал пару непростых шагов – похоже, при попытке побега он еще повредил и ногу.

– Беглый двуногий храбрый воин, но глупый. Реакция рептилий в четыре раза быстрее, чем у двуногих, убежать нельзя. Нужно быть верным Ыыну, тогда будет порядок. Порядок – высшая цель! – прошипел ящер.

– А что у меня…, – Макс поднес руку к глазу, -…с ним? Я не могу его открыть, он цел?

– Ничего, ничего синяк от ушиба. Вот, приложи это, – она протянула ему круглую металлическую флягу с чем-то плещущимся внутри, – Это просто холод, поможет.

– Двуногие, мое предупреждение, – зашипел Ыынн, – Еще одна попытка побега- и я буду стрелять на поражение. Ыынн не играет в игры! И шевелитесь, я должен отдать вас в переделку сегодня.

Шли молча. Максу помогал барон, поддерживая его за плечо, капитан отказался от помощи и, хромая, ковылял в одиночку борясь с болью. Говорливый ящер умолк и лишь шипел что-то себе под нос.

Вскоре добрались до памятного моста через расселину. Когда она показалась впереди, Макс почувствовал, что что-то неуловимо переменилось с тех пор, как они прошли по мосту в первый раз. Он вытянул шею, облокотившись на плечо поддерживающего его барона, и тут же получил острый тычок когтем в плечо и окрик:

– Смотреть нельзя!…

Нет, все-таки определенно что-то переменилось в ткани пространства. Он чувствовал это, но не мог уловить перемены. Предчувствие испытания, не переставая, било тревогу. Материя почти искрила напряжением. Но разум, искавший причину, не находил ее. Макс украдкой посмотрел по сторонам. Нет, ничего подозрительного. Расселина уходила темным провалом в стороны, впереди выступал из тьмы узкой полоской мостик на пропастью. Никого – тишина, пустота, только дуновение подземного ветра из бездонного провала.

– Первым беглец, – зашипел ящер, – Потом самка, потом "богач", – он хихикнул.

– Потом за ними – молодой с подбитым глазом. Ыынн последний идет, следит.

Дошла очередь барона форсировать пропасть, он просвистел какую-то игривую мелодию и, крякая и раскачиваясь плоскодонной баржой на высоких волнах, смешно приподняв полы шубы, пошел на провалом.

– Двуногим свистеть нельзя, – ругнулась рептилия, вставши у моста и озираясь по сторонам, – Только Ыынн может свистеть.