Коррекция (Йеллоустоун) - Геннадий Владимирович Ищенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сколько человек под землёй?
– Ещё пять миллионов.
– А остальные? – спросил Алексей, уже зная, что сейчас услышит.
– Это все, – ответил губернатор. – Последний год был нелёгким.
– Значит так! Сейчас к вам вылетят наши спасатели, которые попробуют пробиться к заваленным городам. Всех остальных воздухом эвакуируем во Владивосток. Он рассчитан на полтора миллиона жителей и сейчас пуст, так что вы как-нибудь уместитесь. Энергии там достаточно, а продовольствие на первое время подбросим. Потом запустите нефтедобычу и завод БВК. Фермы и подземные производства пищи там есть. Сегодня же туда доставят всё необходимое для их обслуживания и специалистов. Помогут вам и вернутся. Свои продукты есть?
– Да, примерно на полгода. Благодарю вас!
– Надо было обратиться за помощью раньше. Я знал, что вам трудно, но не думал, что дойдёт до такого! Когда прибудут «Ковчеги», оставьте несколько тысяч человек в помощь нашим спасателям, а остальных сразу же отправляйте. До Владивостока по прямой около тысячи километров, так что вас всех переправят за четыре дня. А если будут живые под землёй, их повезём в Хабаровск. И не нужно гордо молчать! Если что-то потребуется, не стесняйтесь просить. Чем сможем, поделимся, а если не сможем, так и скажем. Всё поняли?
– Что ты такой мрачный? – спросила Лида, когда приехали домой. – Это не связано с японским землетрясением? Ты ходил в Центр связи, чтобы связаться с Сатоми Морисима?
– Как жить с человеком, который видит тебя насквозь? – сказал Алексей. – Я в последнее время начал принимать близко к сердцу чужие беды. Знал, как трудно японцам, а всё равно стало тоскливо, когда доложили, что их почти не осталось. А времени прошло меньше полутора лет. Но на них навалились все напасти: и кислотные дожди, и китайские радиоактивные осадки, и землетрясения с извержениями вулканов. И в Японии не было больших запасов продовольствия.
– И что теперь? – спросила Лида.
– Всех, кого спасём, приютим у себя, – ответил муж. – Досидят до тепла, а потом найдём, где их поселить. Наверное, выждем, как я и хотел, двадцать лет и отправим их в Китай. Разрешим занять хорошие земли на побережье, а они займутся чисткой его территории.
– Ты же не хотел занимать Китай.
– Он нам не сильно нужен, но придётся занимать. У нас только на востоке общая граница больше четырёх тысяч километров, и на западе не меньше. В Индию я не рвусь, а Китай за собой застолбим. А японцев уже не наберётся на полноценную нацию. У нас их детей больше, чем уцелевших. Так что, скорее всего, войдут в наше государство на правах автономии. Мы не будем их тянуть, сами попросятся.
– Жалостливый ты стал, как я посмотрю! – усмехнулась Лида. – С чего бы это? Европейцев пропускаем сквозь мелкое сито, а японцев, у которых мозги работают иначе, берём на содержание без всяких тестов. Про англичан я уже не говорю: выхаживали полмиллиона живых покойников!
– Японцы сделают себе продовольствие сами, мы только поможем, – возразил Алексей, – и не станем мешать их со своими людьми. Эта нация, несмотря на её чуждость, знает, что такое честь, и будет благодарна за помощь. А европейцы страдают разжижением мозгов. Не все, но многие. Они не способны долго помнить добро. А за англичанами попёрлись на край света и выхаживали, потому что их премьер забрал с собой лучших. Он провёл отбор за нас. И наше участие запомнят не только спасённые, но и все остальные.
– У тебя и жалость в конечном итоге оборачивается трезвым расчётом и выгодой, – вздохнула Лида. – Неужели и я такая же?
– Ты почемучка, – улыбнулся муж. – Каждый вечер задаёшь вопросы.
– Потому что ты намного больше знаешь и не делишься знаниями. Сел на диван, обнял, отсидел свою норму и на боковую! Составляли бы хоть итоговую сводку за день для тех министров, которые не протирают штаны в твоём кабинете. Я тогда тоже молча тебя обнимала бы.
На следующий день, перед обедом, Алексею позвонил на комм председатель КГБ.
– Алексей Николаевич, у нас появилась интересная информация. Запустили на обработку записи с камер тех разведчиков, которыми обследовали Китай. Сегодня утром машина отобрала кадры, на которых были самостоятельно перемещающиеся объекты. На одном фрагменте увидели человека. Пошлём группу?
– Посылайте, Василий Петрович, – сказал Алексей. – Только обязательно используйте скафандры, а этого китайца нужно как следует упаковать и поместить в карантин. Не будем рисковать, пусть сначала с ним поработают учёные.
* * *
Город лежал в руинах. В отдельных местах возвышались остатки высотных зданий, но остальные превратились в бетонное и кирпичное крошево, из которого торчали искорёженные металлические конструкции. Входы в убежища были расчищены, и сейчас из них бесконечной чередой шли к громадам «Ковчегов» японцы. Мужчины и женщины, одетые в комбинезоны, которые, как знал Рощин, неплохо защищали от радиации. Стариков он не видел, а дети попались на глаза только несколько раз. Проходя мимо него, японцы кланялись и вежливо улыбались, но в их глазах стыла тоска. Каждый нёс в руках небольшую сумку.
– Городами только занялись, – сказал Рощину шедший рядом японец. – В первую очередь расчищали убежища здесь. А там, если кто-то выжил, могут подождать. Воздуха много, и в каждом городе свой реактор. У нас есть землеройная техника, зря вы привезли свою.
– Посмотрим,
