Ересь Хоруса: Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Каркази услышал, как кто-то постучал в дверь.

— Входите! — крикнул он.

Дверь распахнулась, но Каркази продолжал писать, он слишком увлекся собственными стихами, чтобы отвлечься хоть на секунду.

— Да? — пробурчал он. — Чем могу быть полезен?

Ответа не последовало, тогда он поднял голову и увидел перед собой безмолвно стоящего воина в золотых доспехах. При виде его длинного меча и тяжелого блестящего пистолета на поясе Каркази охватила паника, но он быстро оправился, узнав в госте телохранителя Петронеллы Вивар. Кажется, его зовут Маггард или как-то вроде этого.

— Ну? — снова спросил он. — Что ты хотел?

Маггард снова промолчал, и Каркази вспомнил, что воин немой, и тут же решил, что глупо посылать с поручением человека, не способного говорить.

— Я не смогу ничем помочь, пока ты не скажешь, что тебе нужно, — медленно произнес Каркази, чтобы посланец наверняка его понял.

В ответ воин левой рукой вытащил из-за пояса сложенный лист бумаги и протянул его поэту. Он явно не собирался подходить ближе, так что Каркази удрученно вздохнул, отложил «Бондсман» и поднял с кровати свое грузное тело.

Не без труда пробравшись между стопками бумаг, Игнаций взял протянутый листок. Это оказался окрашенный сепией папирус из тех, что изготавливались в башнях Гиптии, с сетчатым тиснением по всей поверхности. На взгляд Каркази, материал был излишне изукрашенным, но, несомненно, дорогим.

— И кто же мне это прислал? — спросил Каркази, успев забыть, что его гость не может ответить.

Опомнившись, он смущенно улыбнулся, а затем развернул пергамент и сосредоточился на тексте послания.

Каркази нахмурился, узнав строки из собственных стихов, полные мрачного символизма и красочных образов, но все они были заимствованы из полудюжины разных произведений и составлены в определенном порядке.

Каркази дочитал до конца, и от ужаса его мочевой пузырь непроизвольно опорожнился: он, наконец, понял смысл послания и цель прихода немого посланника.

Петронелла расхаживала по комнате, нетерпеливо поджидая своего телохранителя, чтобы расшифровать его последние мысли. Время, проведенное Маггардом среди Астартес, оказалось удивительно плодотворным, и ей удалось узнать многое из того, что от нее скрывали.

Теперь план повествования выстраивался сам собой. Это будет трагический рассказ, изложенный в обратном порядке, и началом послужит описание смертного ложа примарха, но с триумфальной ноткой, предсказывающей его избавление от смерти и грядущую славу. В конце концов, она не собиралась ограничиваться единственной книгой.

У Петронеллы уже имелось название, которое, как она считала, не только передавало значимость раскрываемой темы, но и придавало определенный вес ей как автору.

Она решила назвать свой шедевр «Поступь богов» и нашла первую строчку — эту самую важную часть повествования, которая либо привлечет внимание читателя, либо оставит его равнодушным, — в своих беспорядочных записях, сделанных на спутнике Давина.

Я была там, когда Воитель пал.

Общая тональность первой строки не оставляла у читателя сомнений в том, что перед ним основательный труд, и все же конец истории оставался тщательно скрываемым секретом.

Все складывалось отлично, но Маггард запаздывал с возвращением из своей последней вылазки в мир Астартес, и терпение Петронеллы почти истощилось. Она уже довела до слез горничную, а потом отослала ее в крошечный закуток, служивший Бабетте спальней.

Наконец, из своего кабинета она услышала, как дверь каюты открывается, и выбежала в приемную, чтобы сделать Маггарду выговор за нерасторопность.

— В котором часу я велела тебе… — начала она, но слова замерли на губах.

Вошедший не был Маггардом.

Воитель.

Он был в своей повседневной одежде и выглядел величественнее, чем когда бы то ни было. Агрессивная сущность как никогда раньше бросалась в глаза, и Петронелла, подавленная силой его личности, в первый момент лишилась дара речи.

Позади Воителя в дверном проеме громоздилась высокая фигура Первого капитана Абаддона. Когда Петронелла выбежала из кабинета, Хорус кивнул своему спутнику, и Абаддон закрыл дверь за его спиной.

— Леди Вивар, — произнес Воитель, и Петронелле пришлось напрячь все душевные силы, чтобы снова обрести голос.

— Да… мой господин, — пролепетала она.

В комнате царил беспорядок, и Воитель наверняка заметит это. Петронелла сделала себе мысленную заметку наказать горничную за пренебрежение своими обязанностями.

— Я… я не ожидала…

Хорус поднял руку, прерывая поток ее извинений, и Петронелла умолкла.

— Я признаю, что долгое время был к вам невнимателен, — сказал Воитель. — Вы были посвящены в мои самые сокровенные мысли, а я позволил войне против технократии завладеть моим вниманием.

— Мой господин, я никогда не мечтала соперничать с военными проблемами.

— Значит, это сюрприз, — усмехнулся Хорус. — Как продвигается ваша работа?

— Прекрасно, мой господин, — ответила Петронелла. — С момента нашей последней встречи я многое успела записать.

— Могу я посмотреть? — спросил Хорус.

— Конечно! — обрадовалась она проявленному интересу.

Она с трудом заставила себя пройти, а не побежать в кабинет, чтобы показать стопку исписанной бумаги, сложенную на секретере.

— Здесь не мешало бы навести порядок, но все, что я написала, сложено в этой стопке, — сказала Петронелла, сияя от радости. — Для меня было бы огромной честью услышать ваши замечания. В конце концов, вы ведь более компетентны, не так ли?

— Верно, — согласился Хорус.

Он прошел вслед за ней в кабинет и взял рукопись. Он быстро пробегал взглядом страницы, улавливая смысл быстрее, чем был способен любой из смертных.

Петронелла вглядывалась в лицо примарха в ожидании любой реакции на свои труды, но оно оставалось непроницаемым. Петронелла начала опасаться, что Воитель разочарован.

Наконец он положил бумаги обратно на секретер.

— Все это очень хорошо. У вас настоящий талант летописца.

— Благодарю вас, мой господин, — выдохнула Петронелла, и от его похвалы кровь прилила к лицу.

— Да, — сдержанно добавил Хорус, — почти жаль, что никто этого не прочитает.

Маггард протянул руку, крепко схватил Каркази за ворот одежды и развернул, зажав локтем горло. Игнаций забился в сильных руках, но все его усилия были напрасны. Хватка тренированного воина была железной.

— Пожалуйста! — задыхаясь, молил он пронзительным от страха голосом. — Пожалуйста, не надо!

Маггард ничего не ответил, но Каркази услышал шуршание кожи, когда воин свободной рукой расстегнул кобуру. Поэт отчаянно забился, но крепкая рука Маггарда так сдавила шею, что в глазах потемнело и он стал задыхаться.

От ужаса у него потекли слезы, а время как будто замедлилось. Он услышал шорох вынимаемого из кобуры пистолета, потом вздрогнул от щелчка, когда Маггард взвел курок.

Каркази прокусил язык, в уголках губ появилась кровавая пена. Лицо стало мокрым от слез и соплей. Он забил ногами по полу, и бумаги разлетелись в разные стороны.

Холодная сталь прикоснулась к шее, в подбородок уперся ствол пистолета Маггарда.

Каркази ощутил запах оружейного масла.

Он хотел…

Резкий звук пистолетного выстрела оглушительным эхом прокатился по тесной комнате.

В первый момент Петронелла не поняла, что имеет в виду Воитель. Почему люди не смогут прочитать ее работу? Но затем она заметила в его глазах холодный безжалостный блеск.

— М-милорд, кажется, я вас неправильно поняла, — с запинкой произнесла она.

— Вы все поняли правильно.

— Нет, — прошептала Петронелла и попятилась. Воитель направился к ней неторопливыми, размеренными шагами.

— Когда мы беседовали в апотекарионе, я позволил вам, леди Вивар, заглянуть в шкатулку Пандоры, о чем теперь искренне сожалею. Только одно существо может знать все, что творится в моей голове, и это существо — я сам. То, что я видел, что я сделал и что намерен сделать…

— Пожалуйста, мой господин, — молила Петронелла, отступая из кабинета в приемную. — Если вам не понравилось то, что я написала, так все можно переработать, отредактировать. Я во всем буду придерживаться вашего мнения.

Хорус покачал головой. С каждым шагом он подходил к ней все ближе.

Петронелла почувствовала, что ее глаза наполнились слезами. Она все еще не верила в происходящее. Воитель не стал бы ее запугивать. Наверно, это какая-то злая шутка. Мысль о том, что Астартес посмел ее разыгрывать, ужалила раненую гордость Петронеллы, и та часть ее натуры, которая заставила огрызнуться на Воителя при первой их встрече, дала о себе знать.