История моей жизни. Записки пойменного жителя - Иван Яковлевич Юров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И всё-таки не верилось, что такая богатая земля будет затоплена. Поуспокоившись, молого-шекснинские крестьяне продолжали привычную жизнь. Однако мысли роились в головах. И по ночам, лёжа в постелях, думали о том, что же с ними хотят сделать власть имущие, что ждёт народ впереди? Горькими были для них конечные 30-е годы.
Что требовалось для осуществления плана гидростроительства на Верхней Волге? Во-первых, для такой огромной по тому времени стройки нужна была техническая оснащенность. Во-вторых — сотни, тысячи рук: рабочая сила. Страна, с трудом поднимавшаяся тогда из руин, технической оснащённостью не располагала: гидростроительной, землеройной техники не было; даже автомобили-грузовики производились на штуки в день. Зато народу в стране, особенно в самой России, пусть ещё покуда и лапотной, было вполне достаточно. Поэтому проектанты и руководители строительства Верхневолжского гидроузла сделали главную ставку на принудительное привлечение мускульной силы. В их руках был строгий контроль над массами и их беспрекословное подчинение.
На человеческих костях построено гидросооружение на Верхней Волге у Рыбинска в те 30-е годы. Тысячи, десятки тысяч заключённых работали здесь. Немало было из их числа и тех, к чьим душам было припечатано клеймо враг народа или кулак-мироед.
«Врагов народа» тогдашние управители вместе с энкавэдэшниками и не без участия местных властей находили очень просто. И так же просто поставляли дешёвую рабочую силу на гигантские стройки страны. Делалось это так. Заранее намеченных граждан вызывали в городское или районное НКВД и говорили: «Петров, у вас на заводе и, в частности, в вашем цехе есть враг народа. Мы пока не знаем — кто он. Вот тебе срок — пять дней. Найди врага. Не найдешь — посадим за укрывательство». Что оставалось делать Петрову в такой ситуации? Многие «Петровы» искали и «находили», другие — сами становились узниками.
Такие безнравственные руководящие указания и инструкции, исходящие от людей, посаженных в кресла кабинетов и олицетворяющих народовластие в стране, были нормой. Так формировалась и направлялась рабочая сила и на гидростройку на Верхней Волге. Подобное правило действовало тогда не только в городах, но и в сельской местности.
В то время было широко распространено слово принудиловка. Если простой смертный не выполнял каких-либо распоряжений местных властей, его зачастую даже не судили по закону, а просто посылали на принудительные работы сроком на год или больше.
Вот такое бесчеловечное время было в государстве под всевидящим оком мудрейшего из мудрейших, под руководством великого кормчего Сталина, которого подхалимы и угодники всех рангов и мастей с большим усердием прославляли во множестве стихов и песен, в живописных полотнах, во всех докладах и лекциях. Его приветствовали не только лозунгами во всех общественных местах, но даже хвалебными надписями на кривых деревянных заборах. А в это время ссыльные и заключённые в лагерях работали «под руководством великого Сталина» в бесчеловечных условиях.
Орудиями труда заключённых были тогда кирка, «лопата — милая подруга» и «тачка — вторая жена». С помощью этих примитивных приспособлений в тела Переборской и Шекснинской верхневолжских плотин длиной более пяти километров, а высотой местами более двадцати пяти метров были уложены миллионы кубометров земли, камней и бетона. Землю и камни доставляли к месту укладки по деревянным настилам на двуручных тачках с расстояния от места плотин до километра. Камни подвозили Бог весть откуда, ибо поблизости от места строительства их не было.
Огромный людской муравейник из тысяч заключённых в течение нескольких лет ежедневно кишел, двигался, как единый, заведённый злой рукой механизм.
Умерших от изнурительного труда хоронили, как павших животных, невдалеке от стройки. Родственников о смерти не оповещали.
Стройка велась поблизости от Рыбинска, и многие горожане то сами, а то через детей и подростков передавали заключенным сухариков, дешёвых сладостей к чаю. Сострадание к судьбам невольников всегда исходило из людской души, как луч солнца сквозь тучи ненастья.
Кроме сооружения Волжского, Шекснинского шлюзовых каналов в Переборах и гидроэлектростанции в устье Шексны надо было подготовить под затопление водой территорию всей Молого-Шекснинской поймы. Чтобы сделать это, необходимо было снести около 700 сёл, деревенек и хуторов, в том числе и два уездных города — Мологу и Весьегонск. В этих населённых пунктах в общей сложности проживало тогда свыше 150 тысяч человек.
Мученические слёзы текли из глаз каждого — старого и малого жителя поймы. Люди не могли без сострадания смотреть на царивший разор. Они стенали при ломке своих домов, скотных дворов, бань, хлебных амбаров, сенных сараев… Шутка ли: сказать мужику-крестьянину — уходи с обжитого места, переселяйся на новое! Но сталинские холуи в то время могли позволить себе такие «шутки» и умели безнаказанно шутить с безвластным простым народом, подвергать его страданиям и мукам.
Не один год, кто как мог, переселялись тогда мологошекснинцы с мест привычного обитания на новые места жительства. Сотни домохозяев перевозили свои сломанные постройки за многие версты от поймы — в Пошехоно-Володарский, Рыбинский, Мышкинский, Некоузский и Краснохолмский районы. На купленных специально на время перевозок конных подводах люди делали десятки рейсов туда и обратно, часто по-мужицки матюгаясь при неудачах в дорогах. Великое множество переселенческих семей валили свои сломанные постройки в Мологу и Шексну, сплачивая брёвна в плоты и гоня их вниз по течению. Они селились по берегам Волги у городов Рыбинска, Тутаева, под Ярославлем. Так появились целые поселения мологошекснинцев по всей области. У Рыбинска, например, возникли большие посёлки Копаево и Веретье, деревни Макарово и другие; селились изгнанные на Скомороховой горе, на волжском левобережье. Под Ярославлем они нашли места в Норском, по обеим берегам Волги. Всех новых поселений мологошекснинцев не перечислишь.
Мужики, гнавшие плоты, сколоченные из своих построек, водой, на всю жизнь запомнили, как, причалив те плоты к берегам Волги, они надрывали пупки, выкатывая из воды бревна. Помнят, с каким трудом укладывали их на конные подводы, а потом вывозили в гору, постоянно подбадривая лошадей: «Нн-оо-о! Но, милая, давай, дорогуша, давай!» Помнят, как везли свои постройки до той точки на земле,
