История моей жизни. Записки пойменного жителя - Иван Яковлевич Юров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А, кроме того, жизнь продолжается, и вот уже растет новый Иван Юров, да еще Александр, правнуки автора. Ивану скоро четыре, а Александру аж целый год. И поскольку, как говорил один литературный герои, «жизнь идет зигзагой», то, может быть, они, внуки мои, когда вырастут, окажутся по духу, по взглядам ближе к автору и ко мне, чем мои дети?
Надеждой на это я и закончу эти строки.
Л. Юров, г. Ярославль, апрель 1976 годаПавел Зайцев. Записки пойменного жителя
От автора
Весной 1941 года, за два месяца до начала Великой Отечественной войны, в северо-западной части России на пространстве почти в пять тысяч квадратных километров произошла трагедия для живой природы.
В ту весну на Верхней Волге, в пойме между реками Мологой и Шексной, образовалось рукотворное водохранилище, окрещённое Рыбинским морем.
Поясню читателю понятие пойма. Оно означает низменные пространства земли у рек или озёр, временно затопляемые водой во время весенних либо осенних дождевых паводков. Так вот, весеннее таяние снега в русском северо-западе ежегодно наполняло водой притоки — Волги Мологу и Шексну — до такой степени, что обе эти реки не успевали уносить свои воды в Волгу и поэтому выходили из берегов, соединяясь вместе и образуя по всей низменности, где протекали, водную гладь. Поэтому Молого-Шекснинское междуречье и можно было назвать поймой.
Уникальной была земля, по которой текли эти две реки. Но вот то ли в конце двадцатых, то ли в начале тридцатых годов кому-то из тогдашних советских специалистов запала в башку, закралась идея утопить эту землю, захоронить её под водой навсегда, благо, сделать это было относительно просто.
И это — осуществили.
По своей величине рукотворное Рыбинское водохранилище действительно оказалось похожим на море — оно не имеет себе равных на всём Европейском континенте: простирается в длину больше чем на 120 километров, в ширину — больше чем на 50; в нём находится до 24 миллиардов кубометров воды…
Строительство Верхневолжского гидроузла у города Рыбинска явилось не только потерей огромного куска земли в пойме между реками Мологой и Шексной. Это строительство особо повлияло на постепенное умирание Волги на всём её протяжении.
Переборская шлюзовая плотина отрубила хвост Волги и почти полностью уничтожила её приток — в то время судоходную Мологу. Строительство же плотины для гидроэлектростанции в устье Шексны полностью поглотило образовавшимся водохранилищем второй приток Волги — тоже судоходную реку Шексну. Таким образом, с окончанием строительства Волга лишилась своего собственного истока и двух питающих её рек. В своём нижнем течении река начала мелеть, и это сразу худо сказалось на судоходстве.
Для ликвидации мелководья надо было что-то делать. И вот рождаются новые идеи. На этот раз еще более грандиозные: строить в нижних течениях Волги новые плотины для подпора воды. Казалось, что, претворяя эти идеи в жизнь, проектанты убивали, так сказать, одним выстрелом сразу двух зайцев: новые плотины позволяли, с одной стороны, ликвидировать мелководье реки, с другой — попутно решалась проблема энерговооружённости страны.
Тогда, при разработке этих пафосных планов, всё это казалось правильным. А что получилось на самом деле, на практике? Теперь всем, даже непросвещённым людям, стало понятно, сколь опрометчивы были эти планы, к какой трагедии привели. Теперь пришла великая горечь.
В нижних течениях Волги утоплены огромные пространства сельхозугодий, в хранилищах у плотин образовался застой гнилой воды, повысился уровень подпочвенных вод, произошло заболачивание земель. Это заранее спланированные издевательства над живой Матерью-природой, намеренное её уничтожение во всём волжском бассейне. Строительство же в тридцатые годы Рыбинского гидроузла на Верхней Волге явилось своеобразной «раковой опухолью» как для организма всей реки, так и для людей, живущих на её берегах. Именно отсюда пошли все беды Волги.
По моему глубокому убеждению, верхневолжское строительство явилось одним их ярких проявлений волюнтаризма правящей верхушки сталинского режима, а также и специалистов-гидростроителей. В их больных головах и возникла дикая идея: а почему бы, скажем, из Кубани отправиться в Москву не по железной дороге, а по воде, ведь это так просто осуществить: достаточно, перегородив Волгу плотиной, устроить водохранилище (благо, низина под него имелась между впадающими в Волгу Мологой и Шексной), и пожалуйста: хоть сам отправляйся из Кубани до Москвы на теплоходе, хоть вози по воде любые грузы.
Главным мотивом «нужности» строительства Рыбинского гидроузла — гидростанции (которая, кстати говоря, оказалась немногомощной даже по тому времени: всего 400 тысяч киловатт) считается осуществление «сталинского плана» — сделать Москву портом пяти морей: Балтийского, Белого, Каспийского, Чёрного и Азовского. За претворение этого плана в жизнь была назначена и сполна заплачена грандиозная цена: перелицовка всей центральной России.
В те кошмарные для народа 30-е годы правящая элита государства с маниакальной подозрительностью относилась к людям, абсолютно не считаясь ни с волей, ни с каким-либо правом, ни с самой жизнью простых смертных, а уж тем более — с местом их традиционного обитания, особенно в сельской местности. Под железную руку перековщиков русской жизни суждено было попасть огромному пространству земли с прелестями живой природы и насельникам поймы между мощными притоками Верхней Волги: Мологой и Шексной.
И оно появилось — Рыбинское водохранилище, водоём-душегуб. Оно помечено на всех географических картах мира. Оно с самого начала своего возникновения погубило живую природу в самой Молого-Шекснинской пойме: множество разновидностей животного и растительного мира, характерного для русского северо-запада, а впоследствии, повторяем, пагубно отразилось на всем волжском русле.
Я ясно помню 30-е годы. Сколько было шума, безудержного ажиотажа вокруг гидростроительства на Верхней Волге!
Только вот сельские, деревенские, хуторские жители не сразу узнали о плане затопления родной земли, земли, на которой они веками безбедно жили. А узнав, пришли не
