Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса - Jamique

— А потом они залезли в нору.

Она не ответила, продолжая стоять с закрытыми глазами.

— Что мы тут делаем?

— Стоим, — сказала Рина.

— Я сижу, — сказал Оби-Ван и хлопнул себя по лицу, щеке, лбу, за отворот рукава.

— Сиди.

— Мы кого-то ждём? — спросил Оби-Ван и ругнулся.

— Кусают? — спросила Рина.

— Да, — буркнул тот.

— Значит, живой. Раз кусают.

— А были предположения, что мёртвый?

— Были. И прежде всего — у тебя.

— У меня? — усмехнулся Оби-Ван.

— У тебя.

Пищание разного рода насекомых сливался в ровный низкий звон. Оби-Ван обнаружил, что быть живым очень больно… и на морде остаются красные припухлости и волдыри.

— Это планета Эльгир?

Рина приоткрыла глаза и взглянула на него сквозь жёсткую щётку ресниц:

— Какие-то сомнения?

— Да. Её окультуренная часть… и здесь вообще должна быть весна.

— Парк отличается от леса. Мы далеко…

Он внимательно посмотрел на неё:

— Но это Эльгир?

— Это то, куда меня притянуло, — Рина вдруг улыбнулась ему. Оби-Ван внезапно почувствовал, что ему не хочется, чтобы ему так улыбались. Сквозь невидящие глаза. — Мне кажется, я здесь была. И даже познакомилась с милейшей стайкой волков. Или каких других хищников. И с насекомыми — тоже. Но это было благо. Всё-таки не зима. Но потом пришла осень, холод, дожди, и наступила зима… Кажется, я её убила.

— Кого? — осторожно спросил Оби-Ван. Теперь он шёл по разговору, как по хрупкому льду, боясь стронуть и так колеблющийся разум.

— Ту, которая отправила меня сюда. Это было давно, — Рина усмехнулась. — И не смотри на меня так, джедай. Бывают фантомные ощущения. А бывает фантомная память. Тут кто-то жил. Может быть, здесь кто-то умер. А то, что я воспринимаю это, как я — так не волчьими же глазами.

— Ты о чём?

— Ты слышал своего Куай-Гона? Ну вот. Здесь тоже кто-то был, — она потянулась одной рукой, другой продолжая сгонять комаров. — А может, это память.

— Слушай, что мы тут делаем?

— Лично я — слушаю мир. А ты, если тебе нечем заняться — можешь идти своей дорогой. И бодро функционировать там.

— Я же сказал, что один — не могу.

— И я должна обеспечивать тебе жизнь вкупе с развлечениями? — спросила Рина. — Не можешь — так сиди и не вякай. Если дело в выживании, не думаешь о комфорте тела и души.

Оби-Ван закусил губу.

— А что ты хотел? — удивилась Рина. — Заботы от ситха? Если ты можешь существовать только рядом со мной — существуй, кто тебе запрещает. Это твой выбор, между прочим. А я буду делать то, что хочу.

— Может, тебе тогда меня убить? — съязвил Оби-Ван. — Мешать не буду.

На него с холодным интересом взглянули тёмные глаза. Оби-Ван понял, что бывает, когда принимают всерьёз то, что нормальные девяносто девять и девять в периоде принимают как фигуральность.

— Ты хочешь?

— Я пошутил.

— Больше никогда не шути. Убить легко.

— Я уже понял.

Рина вновь не ответила ничего, подставив лицо агрессивно жаркому солнцу, пригнавшему тучи мошкары.

— О, а ночью-то что будет, — ухмыльнулась Рина.

— Ночью?

— Ночью. Насекомых обычно бывает в два раза больше. Особенно в лесу.

— Ты куда-то собралась идти?

— Да.

— Куда?

— Тебя это не касается… Впрочем, — она прижмурилась сильней, — на моём пути ожидается много болот.

— Какого хрена?

— Хочу.

— Что?

— Идти.

— И это в то время, когда… — он замолчал.

Глаза открылись. Глаза смотрели на него.

— Когда галактика гибнет? — мягко спросила она. — Но мне нет до этого дела.

— И до приказа твоих мастеров?

— Ты не тот, кто имеет право говорить о моих мастерах.

— И что ты сделаешь, если я не оставлю эту тему?

— Не буду слушать.

Оби-Ван чувствовал, что логика происходящего ускользает из его рук. Впрочем, он ощущал и то, что, скорей всего, никакой логики не будет.

— Куда ты идёшь?

— Это моё дело.

— Не проще ли долететь на корабле.

— Проще.

Она улыбалась. В углах рта дрожал смех. И глаза тоже смеялись.

— Я от вас с ума сойду.

— Твоё право.

— Ты же летела на Эльгир помогать своим мастерам.

— А зачем им помогать? Они не маленькие.

— Но ты же убийца.

— И что?

— Если надо кого-то убить…

Рина засмеялась.

— Да, — сказала она, — у Палпатина точно не поднимется рука. Какую чушь ты несёшь, — она взглянула в чашу леса, гудящую от мошки. — Я иду туда.

И тут же в её руке был меч. Направленный остриём на Оби-Вана. Рина смеялась. Оби-Ван медленно снял ладонь с рукояти своего меча.

— Я просто…

— Я люблю танцевать со смертью на пару, — ухмыльнулась ситх. — А иногда вместо смерти. Думай, что делаешь, джедай. Попробуешь напасть — будешь трупом. Теперь уже навечно.

— Я всего лишь хотел…

— Я буду говорить с тобой, когда ты перестанешь лгать. Надоело. Ты похож на ужа, кусающего себя за хвост. «А на самом деле я…» Трус ты на самом деле. Мастер дискуссий и трус… или приспособленец, — добавила она задумчиво, выключая меч, но не убирала рукоятку. — Каждый выбирает свой способ. Выживать. И жить, — она спрятала рукоятку.

Оби-Ван криво ухмыльнулся:

— Ты о чём?

— Об Ордене. Который выживал тысячу лет, — она вздохнула и гулким шлепком размазала кровь по крайней мере, десятка комаров. — На самом деле, всё очень сложно. Мне надо подумать.

— Подумать? — спросил Оби-Ван с той же кривой ухмылкой. — Мне показалось, что ты уже всё придумала. И всех осудила.

— Правда? — спросила Рина. — А мне казалось, что судить — это право джедая.

Забытый город

— Мне кажется, тут миллионы лет никто не живёт.

— Мне тоже.

Под серым небом, высоким, как крик и спокойным и плоским как дюралюминиевая тупая сковородка, стояли пирамиды. Тоже серые. Ни аналога растительности. Ни земли. Под ногами крошится бетонная галька и обломки костей. Камни. Силуэт дерева, сухого, окаменелого, присыпанного крошкой. Хрусть, хрусть — под шагами.

— Неприятное место, — сказала Шми.

— Мёртвое, — ответил Кэмер.

Остановился посреди того, что можно было принять за площадь. Огляделся. Вслушался. Тело — пружина, в любой момент готово распрямиться. Внешне спокоен. Пальцы на рукояти меча.

— Посмотри, — кивнул он в одну из сторон. — Присмотрись, — уточнил он.

Она взглянула. Тот же серый свет… но там, едва различимый, напряжённый пурпур отливает в облаках… облаков нет? В небе? И оттуда исходит слабый ток мёртвого жаркого воздуха.

— Что это? — спросила она.

— Не знаю. Что-то горит… догорает.

Он присел на корточки, продолжая смотреть вокруг.

— Тут точно был кто-то из наших, — сказал он. — Когда-то. Заманал меня этот кисель, — буркнул он. — Ничего не чувствую. И так давит… невыносимо хочется спать. Аж голову сводит.

— У меня не так.

— А как?

— Просто — покой. Безразличие.

— Вот-вот.

— Но там что-то горит.

— Вот я и хочу понять: что.

— Что это за земля?

— Теоретически — здесь были наши лорды.

— Это важно?

— Да. Здесь должно быть что-то, — Кэмер скривился, — резервуар древней тёмной Силы, что ли, — он сплюнул. — Ну и болван же я, — сообщил он Шми. — Не выпавший из детства. Всё какие-то тёмные лорды в голове. Самому надо, — он встал, — ручками, ножками, головкой. Я надеялся, что здесь что-то будет, — сообщил он Шми. — Какой-то источник энергии. Который сможет помочь. Что-то важное и нужное. А нашёл — замкнутую душную сковородку. Мир проджедаился насквозь, — он сплюнул вновь. — Кажется, больше ничего не осталось, — покачал головой и хмуро посмотрел по сторонам. — Всё мёртвое… миллионы лет. Да, предупреждаю, — взглянул он на Шми. — У нас очень мало шансов выбраться отсюда. И много — задохнуться и сдохнуть. В некотором смысле, билет в один конец.

Шми пожала плечами:

— У меня с детства — билет в один конец. Без права обмена. Что надо делать?

— Думаю, мы посетим пару-тройку загадочных пирамид, — сказал Кэмер. — Или побольше. Здесь нет жизни, — задумчиво сказал он, — здесь всё — смерть, которая лезет в горло. Вот бы и унести… несколько рулончиков… с собою. А потом — развернуть.

— Где?

— А догадайся.

За полчаса до выхода

— Нам следует сделать всё наоборот.

— Что? — спросил Палпатин.

— Всё, — ответил Вейдер. Смотрел на тёмный экран. Ожесточённое, застывшее лицо. Сосредоточенное на чём-то. — Убить тех, кто остался жив. Оставить в живых тех, кто умер. Хотя бы.

— А, — сказал Палпатин.

— Песок сыплется. Слышишь?

— Слышу, — сказал Палпатин.

— Огневая мощь всеимперского флота, — произнёс Вейдер.