Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа - Понсон дю Террайль

– Но докажи мне справедливость своих слов!

– Я надеюсь доказать.

– Каким образом?

– Вам известно, что в моей мастерской есть стеклянная дверь в уборную и что из этой уборной есть выход в коридор, на лестницу?

– Знаю, но что же из этого следует?

– Батюшка! Мужчина может лгать самым нахальным образом перед мужчиной, но теряет самообладание в присутствии любимой женщины.

– А герцог любит тебя, мое дитя!

– Положим, что любит.

– И ты должна верить, что его собственное богатство отстраняет всякую мысль об…

– Батюшка, – перебила его Концепчьона, – позвольте вашей дочери предложить вам средство доказать на деле истину ее слов.

– Изволь, дитя мое.

– Пригласите герцога к обеду.

– Я уже пригласил его.

– Сегодня?

– Да.

– Отлично. После обеда я приглашу герцога в мастерскую посмотреть мои картины. Тогда… – Концепчьона несколько приостановилась.

– Что же тогда?

– Вы, папа, войдете через коридор в уборную и спрячетесь там.

– Но подобные увертки недостойны дворянина, мое дитя.

– Ну, в таком случае мне нечего больше делать, – проговорила Концепчьона, – я ничем больше не могу доказать истины моих слов и я согласна выйти замуж за Шато-Мальи.

– В словах молодой девушки звучала такая горечь, такое отчаяние, что герцог невольно растрогался.

– Изволь, – сказал он, – я исполню твое желание.

– Но это еще не все, папа!

– Ну, говори.

– Вы должны дать мне слово, что, как бы необыкновенны ни казались вам мои слова и поступки, вы будете смотреть неподвижно и безмолвно.

– Клянусь тебе, мое дитя!

Тогда Концепчьона почтительно поцеловала руку отца.

– Вы благородны и добры, папа, – продолжала она. Затем она подошла к письменному столу и написала герцогу де Шато-Мальи следующую записку:

«Герцог! Отец сказал мне, что я должна сделаться вашей женой. Мне остается только преклонить голову перед родительской волей, но до этого я прошу вас уделить мне один час для разговора.

Вы обедаете сегодня у нас. После обеда я попрошу вас пожаловать ко мне в мастерскую, – не откажите в моей просьбе.

Готовая к вашим услугам Концепчьона де Салландрера».

Написав эту записку, молодая девушка показала ее своему отцу, а затем велела слуге отнести ее к герцогу де Шато-Мальи.

Вернемся теперь к герцогу де Шато-Мальи, которого, если мы помним, мы оставили в ту минуту, как он удалился в кабинет по возвращении Цампы с приглашением герцога де Салландрера на обед.

Вошел Цампа.

– Что это? Отчего ты ездил так долго?

– Я надеялся, что ваше сиятельство простит меня, но я не виноват, так как меня задержала сама сеньорита Концепчьона.

Герцог слегка покраснел.

– Ты видел ее?

– Точно так, – ответил почтительно Цампа, – и вот она приказала мне передать вам эту записку.

Цампа подал письмо, написанное Рокамболем.

В нем было написано следующее:

«Дела идут быстро. Свидание, о котором я писала вам, мой друг, должно непременно состояться сегодня вечером. Вы обедаете у нас. После стола я попрошу вас к себе в мастерскую. Я люблю вас, я горжусь тем, что буду носить ваше имя. Умоляю вас, не забудьте в точности исполнить все наставления, которые я вам давала в первом письме. Как ни тягостна роль, налагаемая мною на вас по воле судьбы, имейте мужество разыграть ее до конца. Наше будущее зависит от этого!

P.S. Быть может, вы скоро получите от меня очень сухую и официальную записку.

К.»

Герцог задумался.

– Делать нечего, – подумал он, – нужно исполнить ее желание.

Перед отъездом на обед к герцогу де Салландрера он получил от Концепчьоны вторую записку, которая, как мы уже знаем, была написана ею при ее отце.

Ровно в шесть часов герцог де Шато-Мальи явился в отель Салландрера.

– Герцогиня ждет, ваше сиятельство, в гостиной, – доложил ему лакей.

Эти слова несколько смутили герцога де Шато-Мальи. Он считал ее за своего тайного врага и за деятельного агента его соперника, а вследствие этого за самое серьезное препятствие к женитьбе его на Концепчьоне.

Герцогиня сидела одна, когда вошел Шато-Мальи, она приняла его с приветливой улыбкой.

– Мужа еще нет дома, – проговорила она, приглашая его сесть. – Я надеюсь, вы извините его.

Герцог поклонился.

Он был очень удивлен приветливым голосом и ласковым взором герцогини.

«Женщины удивительно умеют притворяться, – подумал он. – Герцогиня ненавидит меня, а между тем принимает меня так дружелюбно».

– Герцог, вероятно, катается? – добавил он вслух.

– Нет, он просто уехал по делам к виконту д'Асмоллю.

– Я тоже знаком с ним.

– Мой муж, – продолжала герцогиня, – возненавидел Испанию после поразивших нас несчастий. Он, кажется, намерен поселиться во Франции, по крайней мере на несколько лет, и вследствие этого хочет купить рудники и железный завод в Л.

– Этот завод, кажется, если я не ошибаюсь, не принадлежит виконту д'Асмоллю.

– Нет, но виконт думает продать свой замок, находящийся недалеко от этого завода.

– А!

– Это очень хорошенькое поместье.

– Так герцог покупает замок Го-Па?

– Да.

На дворе в это время раздался стук подъехавшего экипажа и прервал разговор де Шато-Мальи с герцогиней.

Минут через десять после этого в залу вошел герцог де Салландрера. Он поклонился молодому человеку и только что хотел протянуть ему руку, как дверь в залу отворилась снова и вошла Концепчьона. Вид ее напомнил герцогу утренний разговор между ними и внушил недоверие к де Шато-Мальи.

Концепчьона держала себя холодно и сдержанно. Она едва-едва обратила внимание на гостя, и только одно глубокое убеждение в неподложности получаемых писем могло заставить герцога де Шато-Мальи воображать, что она его любит.

– Ну, что? – спросил дон Паец де Салландрера. – Имеете вы известия из Одессы?

– Нет еще, что меня и заставляет опасаться, не заболел ли дорогою курьер.

– Может быть, – заметил герцог, бросив испытующий взгляд на Шато-Мальи.

Герцог невольно покраснел, так как в это время на него смотрела Концепчьона. «Он смутился, – подумал дон Паец, – неужели же моя дочь права?..»

– Пожалуйте кушать! – доложил в это время лакей. Разговор за обедом касался различных посторонних предметов, и при этом Концепчьона ни разу не взглянула на молодого герцога, но, выходя из-за стола, она сказала ему:

– Вы, кажется, охотник до живописи, герцог? Голос молодой девушки несколько дрожал, и герцог де

Шато-Мальи поспешил предупредить ее.

– Очень люблю, сеньорита, – сказал он, – и буду счастлив, если вы позволите мне взглянуть на редкости вашей мастерской.