Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга II - Константин Маркович Азадовский

«учетная норма» составляла девять квадратных метров на человека (плюс пять «на семью»); остальное называлось «излишки». Семья из двух человек без права на дополнительную жилплощадь могла претендовать лишь на 23 квадратных метра.

Л. В. опасалась, что на пороге осиротевшей квартиры со дня на день появятся сотрудники райжилотдела и объявят о процедуре «уплотнения». С ужасом представляя себе «ад коммунальной квартиры»[1], Л. В. начинает, при поддержке Союза писателей, поиск квартиры меньшей площади. Вскоре ей удается найти удачный обмен, и в июне 1955 г. она вместе с сыном переезжает из трехкомнатной квартиры в двухкомнатную[2].

Вопрос об архиве и библиотеке волновал не только Л. В. Так, Е. Д. Петряев, вернувшись из Москвы в Читу, писал 23 декабря 1954 г. М. А. Сергееву:

О Марке Константиновиче я слышал много. В «Лит<ературном> наследстве» сделают, думаю, очень хорошо[3], т<ак> к<ак> там М. К. страшно любили. Обещали дать портрет. Об этом мне много говорил Зильберштейн. А он молодец!

В Библиотеке им. Ленина Отделом рукописей ведает Сарра Владимировна Житомирская. <…> Мне думается, что особое внимание надо обратить на письма М. К., которые по обилию материала периферийных корреспондентов лучше всего прочего будут свидетельствовать о школе М<арка> А<задовского>.

Если нужно, то я напишу Житомирской о том, что Л<идия> В<ладимировна> готова обсудить предложение Лен<инской> биб<лиоте>ки. Ж<итомирская>, конечно, обратится официально, т<ак> к<ак> с Л<идией> В<ладимировной> она, кажется, незнакома. Ж<итомирская> – человек очень культурный и очень высоко ценящий М. К. Исходя из всех предпосылок, материалы М. К. лучше бы хранить в Ленинской библиотеке[4].

Через десять лет Л. В. воспользуется этой возможностью, и архив М. К. – при активном содействии С. В. Житомирской – поступит именно в Ленинскую библиотеку. Впрочем, архив представлял собой в 1955 г. наименьшую проблему: уложенный в коробки, он занимал лишь часть одной из двух комнат, тогда как упакованная в пачки библиотека заполнила почти всю квартиру. Поначалу Л. В. надеялась, что ее удастся продать целиком – в какой-либо университет или научную библиотеку. Первое предложение последовало незамедлительно. В декабре 1954 г. к ней обратился казахский писатель Мухтар Ауэзов (казахский академик, в прошлом – выпускник Ленинградского университета), принимавший участие в работе Второго съезда советских писателей, и сообщил, что казахская Академия наук готова приобрести библиотеку М. К. полностью[5]. Л. В. не задумываясь согласилась. 29 декабря 1954 г., покидая Москву, Ауэзов позвонил Л. В. с просьбой «не передумать». 20 января в Ленинград прибыл директор академической библиотеки, и началась подготовка к передаче книг в Алма-Ату. По совету М. А. Сергеева Л. В. пригласила известного ленинградского букиниста П. Н. Мартынова (1902–1969); он составил опись и произвел оценку всех книг. В результате утомительной ежедневной работы был сделан каталог библиотеки и определена ее приблизительная стоимость (150 тысяч рублей).

Однако отношения с Казахстаном не складывались, и Л. В. пришлось в конце концов отказаться.

Следующим претендентом был Львовский университет (инициатива принадлежала Л. А. Лебедевой и С. Я. Лурье). Но и эта идея не осуществилась: Москва отказала в финансировании. После этого на сцену выступил Иркутский университет. Начались переговоры с Л. К. Жилкиной, директором Научной библиотеки. В письме от 28 апреля 1955 г. Жилкина интересовалась:

Не сможете ли Вы, Лидия Владимировна, сообщить нам, в какую сумму Вы оцениваете библиотеку Марка Константиновича. Нам бы очень хотелось приобрести ее в собственность Иркутского университета, где Марк Константинович дважды работал, а город Иркутск – его родной город.

Зная сумму, мы могли бы возбудить ходатайство перед Министерством высшего образования СССР. Откровенно говоря, когда Г. Ф. Кунгуров рассказал об Узбекистанской библиотеке[6], мы были очень огорчены, что книги Марка Константиновича, так любящего Сибирь, попадут в чуждый ему Узбекистан. Постараемся организовать приобретение библиотеки Ирк<утским> ун<иверсите>том (92–14).

Иркутяне действительно и «всерьез» намеревались приобрести библиотеку М. К. Однако, несмотря на поддержку иркутского обкома, покупка не состоялась. Одновременно велись переговоры с министерством просвещения и Научно-исследовательским институтом культуры Бурят-Монгольской АССР (ныне – Бурятский научный центр Сибирского отделения РАН).

18 сентября 1955 г. Л. В. рассказывала М. А. Сергееву:

…после Львовского университета был Иркутский. Ему тоже отказали в деньгах. По моим сведениям, очень хотят в Улан-Удэ, но, увы, у них тоже нет денег.

В. И. Чичеров активно пытался мне помочь, он вел переговоры с Макс<имом> Рыльским[7] и вообще с Украиной. Затем он разговаривал с Инст<итутом> Миров<ой> Литерат<уры>, я даже им списки выслала. И ответ тот же самый – денег нет.

В августе выявился совсем неожиданно Харьковск<ий> Университет…[8]

К сожалению, все разнонаправленные усилия Л. В. сохранить библиотеку М. К., передав ее в крупный научный центр, оказались безуспешными. Тем временем стали поступать предложения от частных лиц. Мысль о том, что библиотека М. К. может распылиться, пугала Л. В. и поначалу казалась неприемлемой. 4 августа 1955 г., сообщая сестре М. К. о своих попытках продать библиотеку, она называла такое решение «гибельным»:

Ни один человек не в состоянии осилить такую сумму. Значит, каждый будет покупать на какую-то небольшую сумму и притом выбирать только то, что ему нужно. Какие-то книги разойдутся очень быстро, а очень большой массив останется нераспроданным, и что я тогда буду с ними делать? Библиотека ведь имеет ценность именно своей комплектностью.

Но отказы следовали один за другим, и в конце концов Л. В. была вынуждена принять «гибельное» решение. В. А. Крылов, ссылаясь на свой разговор с П. Н. Мартыновым, рассказывал М. А. Сергееву (28 сентября 1955 г.):

Их московское дурачье испугалось цены библиотеки Азадовского. У них свои планы базарных торговцев картошкой, и они отказались от покупки книг М. К. А<задовского>. Но мадам Азадовскую такое положение не обескуражило. Никто другой все полностью не берет. Поэтому она решила сама заняться распродажей книг в розницу сотрудникам и близким знакомым М. К. по их выбору. Твой список[9] положен в основу тех списков, которые будут вновь представлены. По словам Петра Николаевича[10], твое и мое желание на покупку будут выполнены в первую очередь неукоснительно. <…> Петр Николаевич просто удивляется ее деловитости[11].

Осенью 1955 г. в квартиру Азадовских на улице Желябова начинают приходить фольклористы, литературоведы, историки, писатели. Каждый из них просматривал машинописный каталог и составлял свой список. Поток посетителей не прекращался в течение нескольких месяцев.

22 ноября 1955 г. М. Ю. Барановская сообщила Л.