Белые пешки - Екатерина Звонцова

нисколько не испугалась и включила боевой режим: мягкую утонченность в дикой смеси с наглой цыганщиной. К ним она прибегала далеко не всегда. И далеко не ради каждого мужчины.

– Ну… поделитесь что ли, – Рыков выдержал: отвесил ей что-то вроде поклона, вместо того чтобы стукнуть ее тростью. – Раз вы здесь не просто так.

– Да, Марина, – отмерз и Левицкий. Он выглядел напряженным, но голос звучал совершенно буднично. – Давайте действительно посвятим коллегу в нашу гипотезу.

Крыс фыркнул, и Ника, кажется, тоже, только не с любопытством, а скорее с ужасом. А вот Марти, с достоинством кивнув, подошла к Рыкову и остановилась над трупом.

– Я сравнила несколько снимков… – начала она.

– А вы все-таки кто? – Даже снизу вверх он ухитрялся смотреть презрительно. – Помощник на общественных началах? Народная дружинница? Женщина-Кошка?

– Просто красивая девушка, которая, кстати, ненавидит, когда ее перебивают, – оборвала его Марти. – Так что извольте, пожалуйста, на минутку закрыть рот.

Кажется, великий и ужасный опешил уже совсем.

– Хм… – Он еще раз, куда как заинтересованнее, оглядел Марти, от высоких лакированных сапог до темных коротких волос. И опять улыбнулся. – Ладно. Но не больше чем на минуту. И только потому, что вы умеете просить, а отказывать себе дороже.

Ха. Ну просто злодейский злодей, вот же она, идеальная пара. Кирилл почувствовал одновременно тревогу и любопытство ученого. Какого-то из тех психованных натуралистов, которых хлебом не корми, дай понаблюдать, как спариваются тигры или крокодилы.

– Итак, ваша гипотеза?..

Марти присела на корточки с Рыковым рядом.

– Эти порезы, – начала она. – Именно на руке и именно косо, как будто руку… зачеркивают. – Она помедлила. – Но зачеркивают не руку. Точнее, не просто руку. Зачеркивают это! – Осторожно наклонившись, она показала: – Вот. Видите линии на внутренней стороне запястья? Хироманты так и зовут их запястными кольцами, «розеттами» или «браслетами жизни».

– Ничего не вижу, – нахмурился Рыков. – При чем тут хироманты? Какие браслеты? Где…

Марти фыркнула и без предупреждения схватила его за окровавленную руку. Прежде чем он возразил бы, закатала рукав пальто и рубашки, вгляделась во что-то на коже и показала снова:

– У каждого человека вот здесь кольца. Под ладонью, видите? Обычно три, а… – Она точно споткнулась обо что-то взглядом. – У вас вот одно… о. Ну ладно.

Она подняла на Рыкова глаза. Крыс удивился ее хмурому виду. Больше никто ничего не замечал: все, даже скучающие санитары с приехавшей пару минут назад труповозки, увлеченно рассматривали собственные запястья. Марти, помедлив, заговорила снова:

– Как бы там ни было, каждое из колец показывает примерно тридцать лет жизни. Первый браслет самый плотный, он еще отражает наш запас жизненных сил. У вас он единственный, и… – Она отпустила его руку и, кажется, слегка стушевалась. – Так вот… Если убийца зачеркивает браслеты своим жертвам, для него это своеобразная метка, возможно, ритуальная. Не только отобрать земную жизнь, но и их жизнь после…

– О боже, – оборвал ее Рыков. Кажется, он был здорово разочарован и потому снова закипал. – Серьезно? И это ваша блистательность? – Он уколол взглядом Левицкого. – А хотя… что я только надеялся услышать, идиот? Бредни, достойные психбольных. Вау.

Кирилл, в общем-то, не готов был с ним сурово спорить. Сложно как-то. И странно. Про линии на ладони, допустим, знали все, а вот про браслеты… какая-то очень непопулярная информация. Хотя если вспомнить все эти разговоры о демонах…

– Я вообще-то пытаюсь помочь! – Марти оскорбленно вскочила и принялась вытирать руки об куртку. Повисла напряженная тишина, но вскоре ее нарушили.

– А по-моему, здраво, – возразил Левицкий. Видимо, он вспомнил, что должен быть в курсе этой версии, а возможно, она действительно его заинтересовала.

– Здраво? – вкрадчиво уточнил Рыков, поднимаясь на ноги вслед за Марти.

Никин наставник слегка пожал плечами.

– Я не верю в мистику. Но если убийца – человек нездоровый, подобный мотив у него вполне может быть. У меня была идея проверять лечебницы: кто сбегал из сдвинувшихся на религиозной почве. Сатанисты, радикальные сектанты…

– Послушайте, Александр Федорович. – Рыков подошел к нему вплотную и заговорил вкрадчивым шепотом – так, что его слова все равно слышали все. – Мне взять предложение назад? Убиты двое иностранных граждан. Такие дела не ведутся с опорой на эзотерику! Поэтому сегодня же вы передадите мне все, что накопали, я это изучу и буду принимать решение. И я предупреждаю. – Он слегка отстранился, обведя место преступления еще одним взглядом. – Если все не прекратится в ближайшее время, я вам обещаю проблемы. За неэффективность.

– Но ведь мы… – начала Ника. Рыков отбрил ее одним взглядом.

– Лезли? – медовым голосом уточнил он. – Значит, будете и отвечать. Не за это, так за что-то другое.

– Иван Леопольдович, – снова позвал его Левицкий и тоже довольно сильно смягчил тон в сравнении со всем, что говорил прежде. – А вы, прежде чем рычать, осмотритесь-ка хорошенько и подумайте, найдете ли союзников лучше.

– Союзников… – И снова он оперся на трость. В этот раз как-то устало. Посмотрел на Левицкого, на мертвое тело, потом почему-то на Марти, именно на Марти. – Какая-то свихнутая цыганка-фотомодель… судейский сынок, как я вижу по этой масти… и два невнятных опера. Команда-мечта.

– О-ой, а я не модель! – начала Марти не то ерничать, не то опять распускать хвост, но замученная Ника уже подошла и без особых церемоний подхватила ее под локоть. Отбуксировала к Крысу, поймала и его.

– Вам пора на пары, – заявила она не терпящим возражений тоном. И только у заградительных лент все же шепнула: – Спасибо. И простите…

За что она просила прощения? За эту встречу с неприятным человеком? Или за то, что до сих пор не поймала преступника? Думать об этом не хотелось.

Марти всегда была чокнутая, раз влюбилась когда-то в меня. И я сразу заподозрил неладное, когда всю дорогу до института она бубнила, какой Иван Рыков мерзкий мудак. В конце концов я прервал ее и сказал:

– Да-да. Тот еще злодейский злодей.

– Так не говорят, – запротестовала в ней филологическая дева.

– Но ему подходит, – ехидно возразил я. – Вредная вредина ты и злодейский злодей он. Вы друг друга стоили. Жаль, конструктива это не прибавило.

Марти зашипела и принялась меня пихать. И к лучшему: последнюю фразу она пропустила мимо ушей и не стала комментировать. Я и сам не могу объяснить себе, почему так остро среагировал на вид того парня. Да, жутко, что он напоминал Рея, но как бы он ни выглядел, меня ведь деморализовало другое. Сегодня утром он просто шел на работу. Шел на работу в чужой стране, которую, наверное,