Белые пешки - Екатерина Звонцова

это время шептался с экспертом. – Левицкий, вы наркоманок решили добавить? Что с ней вообще, а это кто? – Он наконец обдал своим неповторимым презрением еще и Кирилла.

– Иван Леопольдович, – Но Левицкий явно уже взял себя в руки и приготовился к позиционной обороне, – сбавьте, пожалуйста, обороты. – Он продолжил, словно читая мысли Кирилла. – Не время. И не место. Не могли бы вы сообщить мне, по какому праву здесь находитесь?

– По какому? – Следователь усмехнулся. – Вам? Я?

– Мне, – невозмутимо продолжил Левицкий, пряча руки за спину и качаясь с носков на пятки, – позволили прибыть люди из Главного управления. Лично генерал-майор, и я расценил это как некоторый карт-бланш: если я считаю уместным и полезным наличие на месте преступления каких-либо людей, – он кивнул на Крыса и Марти, – значит, мы можем их сюда пустить. В рамках разумного, конечно.

А он быстро мимикрировал, Кирилл не мог не оценить. Только что сам готов был ругать Нику и гнать гостей в шею – и вот уже высокомерно уверяет, что их появление было его хитрым планом. Но следователь не впечатлился, даже если и поверил.

– Мило, – почти пропел он, но улыбка на плохо выбритом лице говорила совсем о другом. – Можно только я выскажусь по-западному? – Он присел на корточки возле трупа, задумчиво оглядел его и только тогда, подняв глаза, продолжил особенно омерзительным тоном. – Проверьте ваши привилегии, ладно? И засуньте себе куда подальше. Можете сколько угодно ставить себя выше правил, мой друг – светило сыска, можете таскать на место преступления кого вам вздумается, – допустим. Но больше не в этой цепочке. Теперь я уполномочен генеральным прокурором. И я буду решать, кого допускать на места шахматных убийств.

Повисла тишина, в которой слышно было только свист ветра, очень отдаленный шум машин и голос оперативника, продолжавшего объяснять утренним прохожим, почему все перекрыто. Бедный парень. Он, наверное, чувствовал себя лишним. Совсем как Кирилл, который все больше сомневался, стоило ли вообще соглашаться на Никино приглашение. Но подпустить Марти одну к трупам он бы просто не смог. Сам не знал почему, но да. А теперь рядом еще и клубились сомнительные типы.

– «Шахматных» убийств, – повторил Левицкий. Его тон неуловимо изменился. – То есть боги услышали нас, и прокуратура наконец узрела серию? Прекрасно.

– А вы-то узрели раньше… – Это не был вопрос, но прозвучало все равно уничижительно. Следователь выпрямился. – Что ж. Давайте, ослепите меня блистательными версиями, раз так.

– Не пока вы говорите со мной в таком тоне, гордый мальчишка, – отрезал Левицкий, а когда «Иван Леопольдович» побледнел, вернул ему улыбку-нож. – Мы с вами родом из одних руин, Рыков. Давайте хотя бы попробуем друг друга уважать.

Все это звучало довольно старомодно, а над «мальчишкой» Кирилл едва не заржал: разница между Левицким и этим… Рыковым?.. была лет десять, ну, может, пятнадцать, и обоим давно перевалило за тридцатник. Но второго ремарка определенно задела, краска обратно к лицу так и не прилила, когда, скрипнув зубами, он все же кивнул:

– Разумно. Тут вы правы.

– Славно, что вы это понимаете. – Левицкий перекинулся взглядом с Никой. – За сим, пожалуй, я откланяюсь. Все-таки день не резиновый, и, увы, у «криминалки» вовсе не стало больше свободного времени…

Судя по виду Ники, она рада была ретироваться и забрать опрометчиво притащенных друзей. Кирилл сделал к ней шаг, потянул за руку Марти, Левицкий тоже отступил…

– Нет, прошу подождать. – Рыков выставил руку в запрещающем жесте и снова опустился на корточки перед трупом. – Ну как так, я не могу отпустить вас без обмена мнениями! Ну-ка. – Следователь быстро надел перчатки и взял убитого за изувеченную руку. – У вас уже есть мнение о царапинах на внутренней стороне запястий жертв?

Крыс успел поймать красноречивую переглядку: «А правда, у нас есть мнение?» Ника откровенно стушевалась, Левицкий сохранил невозмутимый вид, но с ответом не нашелся.

– И на что же мы меняемся? – спросил он вместо этого.

– Хм. – Рыков все разглядывал царапины, будто читая символику какой-то сложной картины. – Мне кажется, мы с вами взрослые люди, которые пользуются УК и УПК не как подставками для фарфоровых пуделей? – Смешок, впрочем, уже не был едким, а следующие слова прозвучали почти сладко. – Мне нужна постоянная группа. Мне нужны в ней опера. Я пока ее не сформировал. Намек понятен? Ну же, удивите меня.

И тут Крыс с раздражением передернул плечами: да вокруг, твою мать, сплошные манипуляторы! Словно забыли, что вообще-то торгуются и препираются над человеческим телом. Взгляд снова остановился на красивом молодом лице, и отвратительную деталь пришлось все же признать: мертвый французский дипломат был очень, очень похож на Рея, разве что коротко стриженный и с глазами другого цвета.

– Ребята, а может, вы делом наконец займетесь, правда?

Это что, он сказал? Он. Да еще тоном Его Чести, вот тем самым, которым призывают к тишине в зале суда. И тишина наступила, на Крыса, кажется, уставились все, кроме трупа. Он сжал зубы и глубоко вздохнул. Даже не понял, почему вдруг испытал такое раздражение, нет, омерзение. И не знал, совершенно не знал, что ответить.

– Ребята – это кто? – прокашлялся Рыков. Кирилл встретился с ним глазами, но не увидел на лице жажды расправы. Скорее вялое сочувствие: «Ну-ну, поистери еще».

– Ребята – это те, от кого я очень жду результатов по покушению на своего коллегу, – отозвался Кирилл, решив все-таки не пасовать. – Дорохов Вячеслав Александрович, вы уже в курсе? И мне, если честно, глубоко плевать, кто это будет.

– Вот как. – Рыков все еще выглядел спокойно. А потом даже улыбнулся. – Ценю такой настрой. И искренне надеюсь, что его разделяют все коллеги, а не…

Скорее всего, он собирался опять подколоть Левицкого, молчащего о своих наработках, но, к счастью, не успел.

– Да, и у них есть версия, – подала голос Марти. – Очень интересная.

– Неужели? – Рыков недоверчиво скривился, но все же опять на нее посмотрел.

Крыс заметил, что Левицкий повторил то же слово, но одними губами. Ника тут же что-то зашептала ему на ухо.

– Более чем, – продолжила Марти. – Для нее, конечно, лучше расширить границы сознания, и я не про наркотики говорю, но что поделать. Похоже, нам ведь жить с вами?

– А нам – это кому? – слова ввергли Рыкова в такой же ступор, как «ребята», он даже голову почесал.

Марти опять посмотрела странно, слегка оцепенело… а потом подмигнула и почти интимно, но слишком хорошо поставленным шепотом изрекла:

– Человечеству.

Ого. Крыс мысленно зааплодировал, а еще подумал, что ему здорово не хватало этих спектаклей. Марти заметно оживилась,