Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ночь была тёплая, ветреная и беззвёздная. Стонал лес, и металось пламя негритянских костров. Уродливые тени корчились возле них.
Я не понимал, чего хотят негры. В пещере — запасы еды, источник и два десятка решительно настроенных защитников. Земли чужие. Любой отряд, узнав об этом, поспешит на помощь…
А когда не понимаешь противника — это очень плохо. Даже если противник дурак.
Особенно если дурак.
Над сводом пещеры плясали отблески сторожевого костра…
…Вадим и Танюшка ждали меня, сидя спина к спине в пещерке под нижними ветвями ели. Я съехал к ним.
— Угомонились. Сейчас поползём, — сообщил я. И высказал своё сомнение: — Я только не понимаю, почему они тут стоят так упрямо.
Какое-то время мы помолчали, сосредоточено закусывая копчёной рыбой и сухими яблоками, которые разделила Танюшка. Потом я решительно продолжал:
— Ну что же, ночь подходящая. Пойдём на голубом глазу. Тут недалеко, и снег эти уроды утоптали. Лыжи тут оставим, потом заберём.
— Торопится время, течёт, как песок —
Незваная Гостья спешит на порог, — сказал вдруг Вадим, и я с удивлением посмотрел на него. Никогда раньше я не слышал, чтобы Вадим читал стихи. Но вдруг вспомнилось: вот Басс читает эти строки… Как там было?..
Незваная Гостья, повсюду твой след!Но здесь ты вовек не узреешь побед!Раскинутых крыльев недвижен излом,Но мёртвый орёл остаётся орлом!
— Пошли, — сказал я…
…Негры оставались беспечными. Часовых со стороны леса они, конечно, выставили, но те жались к кострам, грелись, смотрели в огонь и по этой причине ночью были слепы, как совы. Можно было их вообще не трогать, но вот беда: между кострами никак не получилось бы пройти незамеченными, и эти ублюдки, как бы они не были тупы, конечно, нас заметили бы.
— А это что? — прошептал мне в ухо Вадим, как раз когда я вытащил из портупеи метательный нож и уже готов был подняться на колено для броска.
— Где? — нервно прошипел я. Вадим показал на второй слева от того места, где мы лежали, костёр.
— Вон, смотри.
На снегу виднелись какие-то круглые ёмкости. Трудно было понять, что же это такое; я, вглядывался, вглядывался…
— Да что это такое-то?! — раздражённо спросил я.
— А ты не понял? У тебя что — насморк? — пихнул меня локтем Вадим.
Я хотел спросить, при чём тут насморк, но невольно втянул воздух…
— Смола!.. — вырвался у меня тихий вскрик. И одновременно с этим я понял, чего же ждут негры.
Завтра они пойдут в атаку и забросают баррикаду и саму пещеру этими… ёмкостями с зажжённой смолой. Вот и весь их план… и этот план беспроигрышен, чёрт побери.
Простая арифметика. Нас тут трое. Наших там — два десятка.
Я посмотрел на Вадима и Таньку.
— Тань, сейчас побежишь к нашим. Очень быстро, — сказал я. — А мы с тобой, — я взглянул на Вадима, — покидаем всю эту гадость в костёр и побежим следом.
Танюшка молча кивнула, и мне это показалось подозрительным. Но я промолчал тоже. А Вадим вообще ответил мне совершенно хладнокровным взглядом, извлекая кистень…
…Часовых конкретно у этой кучи не было. Зато были аж четверо у соседних костров. Это даже смешно, но они какое-то время созерцали нас с ленивой скукой. Потом коротко щёлкнул кистень Вадима — и один из негров, раскинув руки, завалился спиной в костёр.
Даже как-то странно, но я не утерял ни единого навыка… Отброшенный ударом ноги, в сторону полетел ещё один, другой рухнул вбок, обезглавленный моим палашом. Последний из часовых бросился бежать… но упруго стукнула аркебуза, и негр упал куда-то в темноту. Я быстро оглянулся. Так и есть. Моя любимая стерва не то что не думала бежать со всех ног — она стояла и очень спокойно перезаряжала оружие. Заметив, что я гляжу на неё — показала язык.
Визгливые крики понеслись сразу отовсюду.
— В огонь! — крикнул я Вадиму, прыгая навстречу двум неграм со щитами, выбегающим из тьмы. В прыжке я оттолкнулся ногой от щита одного, бросил его назад, наступил на плечо второму и, рубанув его сбоку по шее, вторым прыжком сшиб первого окончательно, приколол к мёрзлой земле ударом в горло. Сбоку показались ещё двое, но в полутьме вновь обрекающее щёлкнула аркебуза, а через миг Танюшка появилась сама, её корда полоснула воздух — и негр зарылся в окровавленный снег возле костра, в который Вадим бросал уже последние зажигательные снаряды, оказавшиеся глиняными шарами с ремённой петлёй и запалом. Костёр разгорался сильнее, с треском и посвистом начинал уже плеваться огненными струйками.
— Валим! — рявкнул я. Вадим на бегу взревел, как медведь на потрахе, двое негров порскнули в стороны сами, третьему он подсёк ноги выше колен, и тот, всплеснув руками, завалился в сугроб… Я ударом кулака в краге свалил четвёртого. Мы неслись по утоптанному снегу, как тройка-птица, держа впереди Танюшку, на ходу заряжавшую аркебузу. А за нами (и по сторонам!) уже металось пламя факелов, вопли становились всё громче и агрессивнее. До меня дошло, что мы не подрассчитали — нам перекроют дорогу раньше, чем мы добежим до баррикады.
— Танька, беги быстрее! — крикнул я, прикидывая, как бы отрезать от неё преследователей…
И вдруг — ещё один огонь вспыхнул впереди, там, куда мы бежали, на баррикаде. Несколько человек размахивали факелами, а потом ломающийся мальчишеский басок прокричал:
— Держитесь, братья! Мы идём, держитесь!
Люди в пещере даже не задумались, кто там сражается с неграми. Несколько секунд — и около дюжины мальчишек с оружием в руках ударили на наших преследователей. Ребят вёл черноволосый атлет с непокрытой головой, в руках которого с бешеной скоростью вращались два топора-бартэ. Я видел, как он оттолкнул за свою спину Таньку и подал сигнал отступать к пещере.
Я прыгнул плечом к плечу с высоким парнем, мельком бросил на него взгляд, увидел шрам на щеке, удивлённую улыбку — и крикнул:
— Привет, Басс!
— Ребята! — заложило у меня ухо от отчаянного клича. — Олег вернулся! Ро-о-ось!!!
* * *— Он умирает, — тихо сказала Радица и сделала шаг в сторону, давая мне дорогу. Широко посаженные карие глаза девушки смотрели скорбно, но в то же время изучающее, почти враждебно. — Пройди, он хочет говорить с тобой…
Я вытер лицо рукавом куртки. Как во сне скользнул взглядом по знакомым и незнакомым лицам, окружившим меня в колеблющемся свете костра. Блестело оружие, слышалось сорванное дыхание, пахло мокрой кожей, потом, сталь., кровью… Я ещё ни с кем не успел обняться, никому не успел пожать руку… И не до этого стало сейчас.