Эхо прошлого - Диана Гэблдон

в виде двойной линии точек. Через плечо мужчины был перекинут шотландский плед в красно-черную клетку, абсолютно не сочетающийся с кожаной рубахой и штанами.

— Точно, не индеец, — иронично согласился он. И указал подбородком в сторону ушедших: — Где ты встретился с этими двумя?

— У озера. Они спросили про табак, и я дал им его. А потом они почему-то решили меня схватить.

Мужчина пожал плечами.

— Они собирались отвезти тебя на запад и продать в рабство индейцам из племени шони. — Он слабо улыбнулся. — Предложили мне половину денег, которые выручат от продажи.

Уильям глубоко вздохнул.

— Спасибо. Надеюсь, ты не собираешься сделать то же самое?

Мужчина не засмеялся вслух, хотя в его голосе явственно прозвучала насмешка.

— Нет. Я иду не на запад.

Уильям ощутил облегчение, невзирая на то, что жар снова сменился ознобом.

— Как ты думаешь, они вернутся?

— Нет. Я велел им уйти, — равнодушно ответил мужчина.

Уильям уставился на него.

— Почему ты решил, что они тебя послушаются?

— Потому что они минго, — терпеливо объяснил мужчина. — А я — каньенкехака, могавк. Они меня боятся.

Он, похоже, не шутил. Высокий, тонкий, словно хлыст, темно-каштановые волосы покрывал медвежий жир.

Мужчина разглядывал Уильяма с не меньшим интересом. Уильям кашлянул и протянул руку:

— Уильям Рэнсом, к вашим услугам.

— А ведь я тебя знаю, — сказал мужчина странным тоном и крепко пожал протянутую руку. — Йен Мюррей. Мы уже встречались. — Он скользнул взглядом по рваной одежде Уильяма, его расцарапанному потному лицу и обляпанным грязью сапогам. — В тот раз ты выглядел чуть лучше. Правда, не намного.

* * *

Мюррей снял котелок с огня и поставил на землю. На миг сунул нож в раскаленные угли и тут же опустил нагревшееся лезвие в сковороду, наполненную водой. Горячий металл зашипел, выпустив облачко пара.

— Готов? — спросил Мюррей.

— Да.

Уильям стоял на коленях у тополиной колоды, положив на нее раненую руку. Она отекла в том месте, куда вонзился обломок дерева, вздулся нарыв, кожа вокруг него натянулась и болезненно покраснела.

Могавк — Уильям не мог воспринимать его иначе, даже несмотря на имя и акцент, — посмотрел на него, насмешливо подняв брови.

— Это ты там кричал, чуть раньше?

Он взял Уильяма за запястье.

— Да. На меня змея напала, — признался Уильям.

— Вот как? Ты визжал, как девчонка. — Мюррей дернул уголком рта, перевел взгляд на руку Уильяма и коснулся ее ножом.

Уильям зарычал.

— Уже лучше, — сказал Мюррей.

Крепко сжав запястье Уильяма, он полоснул по руке ножом. Надрез получился дюймов в шесть. Отодвинув кожу кончиком ножа, Мюррей вынул из раны самый крупный обломок кипариса, а затем аккуратно извлек мелкие щепки. Удалив все, что мог, он обернул краем своего потрепанного пледа ручку котелка и плеснул горячей водой прямо на открытую рану.

Уильям утробно зарычал и выругался.

Мюррей покачал головой и укоризненно прищелкнул языком.

— Видимо, мне придется сделать все, чтобы ты не умер. Потому что если ты умрешь, то точно попадешь в ад за такие слова.

— Я не собираюсь умирать, — коротко ответил Уильям.

Тяжело дыша, он здоровой рукой отер лоб. Осторожно поднял вторую руку и стряхнул с пальцев розоватую от крови воду. От пережитого кружилась голова, и он сел на бревно.

— Если тошнит, опусти голову между коленей, — предложил Мюррей.

— Меня не тошнит.

Дожидаясь, пока закипит вода в котелке, Мюррей надергал несколько пригоршней резко пахнущей травы, растущей в воде, и теперь пережевывал ее и сплевывал зеленую кашицу на кусок ткани. Достав из своего походного мешка сморщенную луковицу, он отрезал от нее большой кусок, критически осмотрел его и решил, что тот сгодится и без пережевывания. Он добавил лук к траве и бережно завернул в ткань. Затем наложил все это на рану и закрепил полосками ткани, оторванными от рубахи Уильяма.

Мюррей задумчиво посмотрел на Уильяма.

— Ты, наверное, очень упрямый?

Уильям нахмурился, раздраженный замечанием. Друзья, родные и армейское начальство не раз говорили, что неуступчивость доведет его до могилы. У него на лице это написано, что ли?

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

— Я не собирался оскорблять тебя, — мягко сказал Мюррей и нагнулся, чтобы затянуть зубами узел на импровизированной повязке. Потом отвернулся и выплюнул несколько ниточек. — Надеюсь, ты очень упрям, потому что те, кто может тебе помочь, находятся далеко. И будет просто замечательно, если ты окажешься достаточно упрямым для того, чтобы не умереть у меня на руках.

— Я же сказал, что не собираюсь умирать, — заверил его Уильям. — И мне не нужна помощь. Где… Город далеко?

Мюррей поджал губы.

— Да. Ты шел в город? — Он удивленно выгнул бровь.

Уильям на миг задумался, а потом кивнул. Ничего страшного, пусть узнает.

— Зачем? — снова поднял бровь Мюррей.

— Я… У меня есть дело к некоторым джентльменам оттуда.

Под ложечкой засосало. О боже, книга! Злоключения и переживания так его захватили, что он даже не задумался о важности пропажи. Уильям ценил книгу не только за развлекательное содержание — еще он записывал на ее полях свои мысли, к тому же она была жизненно необходима для его миссии. В нескольких специальным образом отмеченных абзацах были зашифрованы имена и места проживания мужчин, которых он должен навестить, и, что еще важней, то, что он должен им сказать. Он помнил большинство имен, но все остальное…

От смятения Уильям даже позабыл про боль в руке и резко вскочил.

— Ты хорошо себя чувствуешь, приятель? — Мюррей тоже встал и смотрел на него с удивлением и участием.

— Я… да. Я всего лишь… кое о чем подумал.

— Тогда думай об этом сидя, а не то упадешь в огонь.

— Я… хорошо, сяду. — Он сел едва ли не быстрей, чем встал, и на лице внезапно выступил обильный холодный пот. Мюррей тронул его за здоровую руку, заставляя лечь, и Уильям лег, смутно желая потерять сознание.

— Все хорошо, — не открывая глаз, пробормотал он. — Мне просто нужно немного отдохнуть.

— Хм.

Трудно сказать, выразил Мюррей таким образом согласие или беспокойство, но он отошел и вернулся с одеялом, которым молча прикрыл Уильяма. Тот слабо шевельнул рукой в знак благодарности — говорить он уже не мог: от внезапно накатившего озноба застучали зубы.

Мышцы давно болели от перенапряжения, но он не обращал на это внимания — нужно было идти вперед. Теперь же боль всецело завладела его телом, такая сильная, что хотелось стонать. Сохраняя самообладание, Уильям подождал, пока озноб отступит и позволит ему говорить, и спросил:

— Ты знаешь город на Великом Мрачном болоте? Был там?

— Захаживал иногда.

Уильям видел Мюррея — темную