Институт экстремальных проблем - Саша Камских

— И что с тобой теперь делать? Действительно, ты от всего отвык за полгода – от окружающего мира, от людей, от одежды, все тебя раздражает, — Светлана теперь просто гладила его спине. — Привыкнешь постепенно. Ты вспомни, что с тобой было еще три месяца назад, когда твой папа приехал, — еле разговаривал, мобильник в руке не мог удержать, кормить с ложечки тебя приходилось. А сейчас – сам умываешься, бреешься, способен поесть самостоятельно, уже и повернуться можешь, пусть с чьей-то помощью, гантели по два килограмма потребовал. Руки, плечи вполне ничего выглядят и действуют нормально. С чего такой панический настрой?

— Не знаю, Светик, — грустно сказал Медведев. — Я же говорю, что у меня нервы не в порядке.

— А ты когда последний раз дыхательные упражнения делал? Сам не помнишь, наверное. Без моих понуканий ведь ничего не делаешь. Лентяй! — Светлана довольно сильно хлопнула его ладонью по спине.

— Еще раз, Светонька, знаешь, как приятно! — Вадим крепче прижал ее к себе. — Посильней меня пошлепай, не бойся!

— Тебя не шлепать, тебя драть надо как следует, — Света засмеялась.

— За что? — в шутку возмутился Медведев.

— Просто так, для профилактики! Кашей березовой накормить!

— А что, я сейчас не отказался бы от хорошей бани со свежим березовым или даже пихтовым веником. У Петровича на даче классная баня! Мне кажется, я грязью зарос сантиметровым слоем, от всех этих обтирок, протирок толку мало, хотя бы душ принять.

— Когда дренажи уберут, можно будет нормально искупаться, — Света взъерошила Вадиму отросшие волосы. — Не тяжело тебе на боку лежать? Пойду, унесу тарелки и попробую узнать, что с тобой сегодня делали, какие результаты.

— Сходи, я хорошо пристроился, полежу так.

Светлана ушла, а через несколько минут появились Олег и Игорь с пачкой бумаг; они разминулись с девушкой в коридорах клиники.

— Завтра будем тебя штопать. Уберем дренажи, закроем свищи, в общем, оставим в тебе только те дырки, которые природой предусмотрены по плану, — Олег изучал результаты утренних исследований, забрав их у Федотова.

— Опять под общим наркозом? — тоскливо поинтересовался Вадим. Он хорошо помнил ободранное интубационной трубкой горло, потерю голоса, дисфагию, галлюцинации и прочие неприятности.

— А ты хочешь, чтобы Светлана тебя обезболивала? Давай-ка не будем ее эксплуатировать, и вообще, для того, чтобы тебя зашить, общий наркоз не нужен. Поставим снотворное, просто проспишь всю операцию.

— Я тебя потом разбужу, — Света вернулась в бокс и услышала их разговор.

Вадим нехотя согласился. На следующее утро ему прямо в боксе ввели препарат для внутривенного наркоза, он заснул, а очнулся уже днем на своей койке. Светлана сидела рядом с ним на табуретке и держала за руку.

— Проснулся? — она сразу заметила, что Вадим открыл глаза.

— Уже все? — удивился Медведев.

— Да, больше часа прошло, как тебя назад привезли.

— Убери простыню, — Вадим попытался приподнять голову и посмотреть на себя, но мало что смог увидеть и попросил Свету: — Дай зеркало.

Он долго разглядывал себя в круглом зеркале размером с небольшую тарелку. Весь живот был марле и пластыре, но трубки были убраны, он больше не походил на персонаж из примитивного фильма ужасов. Вадим удовлетворенно улыбнулся и отдал зеркало Светлане.

До конца дня его поташнивало и клонило в сон. Есть Медведев ничего не стал, только вечером Света заставила его выпить стакан ряженки, посидела с ним немножко, а когда он снова заснул, решила больше не тормошить и выключила свет.

Утром начались новые проблемы. Частью парализованные, а частью практически атрофировавшиеся за полгода мышцы бездействовали, и ко всем прочим физическим и моральным мукам Вадима добавилось недержание.

— Кто решил меня добить? Бог, дьявол или наши врачи с кривыми руками? — он все утро доводил Оксану, но и к обеду не перестал ругаться.

Игорь просто боялся к нему подходить, после того как Медведев кинул в него мобильником.

— Я в психушку уйду работать, там не такой буйный контингент!

Позвать Светлану Вадим отказался наотрез, Оксану выгнал, и вся надежда оставалась на Олега.

— А ты чего ожидал? — спокойно спросил Худяков, когда освободился после операции. — За шесть месяцев без движения у здорового человека все в негодность придет, а у тебя – тем более. До вчерашнего дня, по-твоему, лучше было? Свищ в мочевом пузыре, трубка и бутылка.

— Если ты предполагал, что так будет, почему не предупредил? — Вадим сердито разглядывал Олега. — Не очень большая разница – по трубке все время из меня течет или естественным путем.

— Разница есть. Сейчас на тебя памперсы надеть можно, и никаких проблем.

— Памперсы?! — взвыл Медведев.

— Подгузники, если такое название тебя больше устроит. — Олег был спокоен, как айсберг. — Потом, когда швы заживут, сделаем сеансов десять электростимуляции, и эти проблемы исчезнут.

— Мне тридцать пять лет! Ты как себе представляешь все это?! — продолжал бушевать Вадим.

— Что тебя смущает, боишься, размер не подойдет? — Олег прикинулся, что не понимает, о чем речь. — Сейчас выпускают много разновидностей специально для взрослых, обязательно что-нибудь подберем.

— Не… мне мозги! Ты знаешь, что я не о том! — Вадим так стукнул кулаком по боковине кровати, что та заходила ходуном от удара. — Я не хочу, чтобы Света занималась еще и этим! Не хочу, ты понимаешь? — повторил он неожиданно тихо. — Ты можешь себе представить, что я чувствую, когда она из-под меня горшок выносит? А теперь еще и подгузники нужно будет менять, как грудному ребенку… Как она ко мне будет относиться?

— Пару месяцев назад мы уже обсуждали этот вопрос, а теперь все по новой, — Олег решил сесть, потому что понял – разговор не будет коротким. — Ты лучше подумай, как она будет к тебе относиться, если поймет, что ты не хозяин своему слову. Обещал ведь ей, что перетерпишь этот период, и что? Не хочу, не могу, не буду, точно, как ребенок. Ты ведь уже всех извел своими капризами, Свету, в первую очередь. Чуть что, она все бросает и летит к тебе. Основная работа побоку – ладно, там на это смотрят сквозь пальцы – домой на пару часов заедет и снова в клинику. Я не знаю, как она успевает для себя что-то делать. Ты о ней когда-нибудь думаешь? Как она себя чувствует, не болеет ли, не устала ли? Приходили тебе в голову такие мысли? Учти, что на ней во время дежурства восемь боксов интенсивной терапии, почти всегда все заняты, то есть еще семь пациентов, причем тяжелых, иногда с травмами не легче твоих. Всем нужен уход, всем нужны внимание и забота, а не одному тебе. Когда у Светланы дежурства по графику нет, она все равно сюда приходит, к тебе, но, если кому-то нужна помощь, туда кидается, потому что иначе не может.

Медведев молча слушал Олега, возразить было нечего. Конечно, в обычной больнице с ним никто бы так не нянчился, да и здесь к нему было бы другое отношение, если бы не Черепанов, Олег и Света.

— Посмотрим, как будут швы заживать; ты ведь у нас тот еще кадр – на пустом месте дикое осложнение можешь выдать. Думаю, что через неделю, самое большее через десять дней, тебя можно будет перевести в обычную палату. В отделение недавно взяли санитаром одного парня, весьма толкового, он будет тобой заниматься, но, учти, не одним тобой. Свету мы отпустим на полноценную работу по ее специальности, хотя это очень большая потеря для клиники. Она сможет навещать тебя на общих основаниях, — Худяков задумчиво разглядывал Вадима. — А пока постарайся хоть немного сдерживаться, а то придется на транквилизаторы посадить. Свете сегодня, когда придет, никаких истерик не устраивай, Оксане тоже. Совсем распустился…

— Ладно, не ворчи, я возьму себя в руки, но мне очень плохо, — Вадим закрыл глаза. — Если Оксана еще здесь, позови ее, пожалуйста, я хочу перед ней извиниться. И перед Игорем тоже.

— Совсем другой разговор. Сейчас посмотрю, кто где есть.

Оксана с Игорем не стали дуться на Медведева, сделав вид, что ничего не произошло. Вадим тоже немного успокоился и даже поел без особых уговоров. Ему очень хотелось позвонить Свете и позвать ее, но справедливая выволочка, сделанная Олегом, остановила его, и он терпеливо дождался половины седьмого. Светлана пришла, и ему сразу стало легче от одного только ее взгляда и прикосновения руки. Только сейчас Вадим обратил внимание на коротко обстриженные ногти без следов лака, на слегка шелушащуюся покрасневшую кожу.

— Светлаша, что у тебя с руками? Где твой маникюр? — он прижался губами к узкой ладошке.

— Не в этой жизни, — смеясь, ответила она.

— Из-за меня? — Медведеву стало невыносимо стыдно, что он впервые за много месяцев заметил это.

— Медработникам, в принципе, нельзя длинные ногти иметь, да и ломаются они от постоянного мытья рук. Не бери в голову, — она наклонилась и поцеловала Вадима. — Как ты сегодня?