Институт экстремальных проблем - Саша Камских

— Ешь, давай, косорукий ты мой! — улыбнулась Света.

— Между прочим, я познакомился с Черепановым, когда стеклил его лоджию. Ему понравилось, как я на высоте двенадцатого этажа без какой-либо страховки по перилам расхаживал, — похвастался Медведев. — Он меня долго расспрашивал, где я учился, что вообще умею, мне даже как-то не по себе было, когда он, не мигая, — знаешь ведь, как Кронидыч это умеет – меня разглядывал, я никак не мог понять, что ему надо. Сейчас-то ясно, что он присматривался, изучал, что я из себя представляю, а тогда мне хотелось побыстрее все сделать.

— И свалить домой к семейному очагу, — насмешливо и, может быть, чуть ревниво заметила Светлана.

— Никакого очага не было, — вздохнул Вадим, — Вика жила своей жизнью, все время уезжала, как откровенно говорила, домой, к своим родителям, с бабушкой моей у нее отношения не складывались, да и во мне она к тому времени разочаровалась. Я думаю, что, если бы тогда у нас появился ребенок, то, возможно, жизнь сложилась бы по-другому, а так – нас ничего не связывало, и – года не прошло – мы, правда, не без скандалов и взаимных попреков, развелись. Вроде бы и все правильно сделали, решив не портить друг другу жизнь, но на душе было так муторно! Не знал, что делать, метался из угла в угол или валялся целыми днями на диване, потому что в институте всех разогнали в отпуска без содержания. Ты только представь: весна, а на дворе – минус десять, сугробы, ни лучика солнца, ни семьи, ни работы, ни денег, ни перспектив!

— И тогда ты решил уйти в армию…

— Захотел приключений на свою задницу и получил их сполна, — Медведев поморщился. — Круглый дурак был! Нет, чтобы найти телефон Черепанова – Кронидыч в открытую ничего не сказал, но делал совершенно прозрачные намеки, что я подошел бы ему, — попросить о встрече, нормально поговорить, так я психанул, послал всех к черту и решил в корне изменить жизнь. Изменил…

Вадим с удивлением заглянул в пустую тарелку; за воспоминаниями он не заметил, как съел всю кашу. За кашей последовал кисель из замороженной клубники.

— Опять эта безвкусная бурда! Как надоело!

Вадим поворчал, что любит клюквенный, но достаточно быстро справился и с тем, что принесла Светлана. Она довольно улыбнулась, присев на край койки:

— Всегда бы так!

Медведев обнял ее одной рукой и улыбнулся в ответ, ему нравилось, когда Света хвалила его. А она, видя его хорошее настроение, решила расспросить Вадима о том, чем он занимался до прихода в службу спасения.

— Отслужил сколько положено, а потом все-таки хватило ума разыскать Черепанова. Кронидыч сначала опешил, когда к нему заявился этакий громила, — усмехнулся Медведев, — а потом, узнав, чем я занимался эти годы, понял, что произошло с порхавшим по его лоджии «мальчиком-одуванчиком». Это Генка так обозвал меня, когда первый раз в форме увидел, — объяснил он.

Света внимательно посмотрела на Вадима.

— Где же ты служил? Я и раньше слышала, да ты и сам сейчас сказал, что вы с Генкой служили вместе, а в личном деле…

Глаза Медведева внезапно потемнели, он поспешно перебил девушку:

— Света, пожалуйста, никогда об этом не спрашивай. Я ничего от тебя скрывать не хочу, но об этих делах говорить не буду, не нужно тебе этого знать. В личном деле – официальная версия, пусть так оно и останется. Придумано это, поверь, не нами.

— Значит, вы с Генкой все-таки вместе служили?

— Да. Но он тебе тоже ничего не скажет, не стремись у него допытываться, где, что и как. Я, похоже, и так сказал лишнее.

— Не буду, обещаю тебе. Раз говоришь, что не нужно, значит, есть на то причины.

Вадим осторожно притянул Свету поближе к себе, обнял, прикоснулся губами к виску.

— Светлаша, до чего же ты не похожа на других женщин, — прошептал ей в самое ухо. — Если бы я не узнал тебя за эти месяцы, то подумал бы, что тебе все равно, что я тебе не интересен, но ты – не как все, в тебе нет пустого бабского любопытства. Я люблю тебя за это, за многое другое и еще просто так, за то, что ты есть. Только ты не говори сейчас никаких своих колкостей, кактусенок мой. Если тебе не нравится, что я так сказал, просто не говори сейчас ничего, промолчи, — попросил он, заметив, что Света напряглась.

— Димка, мне просто неудобно сидеть на краешке, — Света тихо рассмеялась. — Я вот-вот или на пол свалюсь, или на тебя упаду.

— На меня – падай. Больше я никуда не дам тебе, зайка, упасть, буду крепко-крепко тебя держать, не отпущу и никому не отдам.

Вадим покрепче прижал к себе любимую и начал целовать ее.

— Жаль прерывать такую идиллию, но вообще-то вы, ребята, совсем обалдели, — раздался голос Олега Худякова. — Игорь куда-то ушел, они и пользуются моментом. Чем занимаются – уму непостижимо! Обнималушки с поцелуйчиками уже пошли! Светка! Если хоть один дренаж сдвинулся, я тебя сегодня же с работы выгоню и больше на пушечный выстрел к клинике не подпущу, даже в качестве посетителя! Теперь мне понятно, из-за чего меня из отпуска на неделю раньше выдернули, — надсмотрщиком над вами служить!

— Я, может, сеанс психотерапии провожу, а ты вмешиваешься в самый неподходящий момент!

Светлана выпрямилась и недовольно посмотрела на врача. Для этого ей пришлось обернуться, она потеряла равновесие и все-таки соскользнула с края кровати на пол. Вадим дернулся было за ней, но тут же не смог сдержать стон из-за нестерпимой боли. Света пружиной взлетела с пола, обхватила ладонями основание шеи и застыла так.

— Ну вот, доигрались! — Олег откинул простыню. — Где болит? — Врач внимательно осмотрел изрезанное тело – все тампоны и дренажи были на месте, кожа выглядела сухой, чистой, без раздражений, ранки от пластыря затянулись. — Вадим, где больно? — повторил вопрос.

— Спина, — еле отдышавшись, ответил тот.

— Рановато, я считаю, мы вытяжку сняли. Все понимаю – мешают лямки, неудобно в полувисячем положении, однако нагрузку с позвоночника это снимало. А так, смотри, чуть двинешься, и тебя откачивать надо.

— Не нужно! Уже все прошло.

— Не само же прошло, а Света боль сняла, — Олег покачал головой. — Не может ведь она все время быть к тебе прикована. А двигаться тебе необходимо, от неподвижности кальций из костей вымывается. У тебя и без этого все плохо срастается, ты хочешь годами так лежать?

— Олег, а по-другому позвоночник никак нельзя зафиксировать? — Светлана вопросительно глянула на Худякова. — Корсет или что-нибудь в этом роде?

— Корсет должен и спереди все закрывать – от паха до подмышек – иначе толку никакого. Нужно дренажи убрать сначала и швы наложить. Когда хоть немного подживет, тогда и о корсете можно будет подумать. Впрочем, поговорю с Кленовым об этом, может, у него другие идеи имеются, а я пока что альтернативы вытяжке не вижу. Опять же, если верх тела будет приподнят, то и с кормежкой станет получше.

Вадим, которому страшно надоела вытяжка, моментально перебил Олега:

— И без того все нормально. Я много съесть еще не могу, но по полдня Света меня больше не кормит.

— Да, у нас сегодня был рекорд – целая тарелка каши за один заход, — с радостью сказала Света. — Съел за десять минут, ни разу не подавившись.

— То-то он такой разговорчивый, — хмыкнул Худяков и перешел на серьезный тон. — Гастрокинетики стали давать, чтобы не тошнило?

— Нет, Света своими методами пытается меня в норму привести, — Вадим прижал ее ладошку к своей щеке. — Во мне и так уже столько всякой химии, что в могиле ни один червяк не тронет – побоится отравы.

— Не волнуйся за них, — насмешливо сказала Светлана, — мы тебя кремируем. Червяков беспокоить не будем.

Олег лишь пожал плечами:

— Вам, ребята, на эстраду пора. Парочка типа «Миронова и Менакер». Юмор только у вас несколько своеобразный, на любителя.

Вадим в ответ вздохнул:

— Юмор, соответствующий жизненным обстоятельствам. При других – и юмор другой будет.

Олег про себя подумал: «Пусть пока хоть такой будет. Все лучше, чем упадническое настроение».

Однако именно такое настроение овладело Медведевым после ухода Худякова.

— Трепло я. Наобещал тебе сорок бочек, а сам ничего не могу, — губы Вадима исказились горькой усмешкой. — Олег совершенно прав. Чуть пошевелился, и опять ты должна меня в чувство приводить. Как тебе еще не надоело со мной возиться? Все ведь без толку, я никогда не встану, — в голосе и в глазах появилось отчаяние. — Не верю я ни в стволовые клетки, ни в восточную медицину, ни в западную! И не нужно мне постоянно твердить, что все будет в порядке, не действуют больше на меня эти заклинания!

— А я все равно буду это повторять, потому что ты поправишься и станешь таким, как прежде. Будешь сильным, будешь на скалы свои любимые карабкаться, по пещерам, по каменным лабиринтам лазить, — Света с силой сжала предплечье Вадима, но вдруг пожатие ее руки ослабело, глаза потускнели, а сама она побледнела настолько, что это стало заметно даже под маской.