Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс

Чуть больше двух недель спустя, когда я подписывал распоряжение о переброске первых 17 000 человек в Афганистан, мои мысли сами собой вернулись к той печальной сцене в Маунтин-Сити.

Глава 11

С друзьями сложно, с врагами непросто

Вопреки впечатлению, которое могло сложиться по предыдущей главе, во второй половине 2009 года Афганистан для президента и его администрации вовсе не являлся основным вопросом повестки дня и не отнимал у них максимум времени; таковым он был только для тех из нас, кто занимался вопросами национальной безопасности. Президенту хватало проблем и дома, в США, – политические страсти вокруг реформы системы здравоохранения, продолжающийся экономический кризис… Обаме также пришлось уделять внимание Китаю, России, Северной Корее, арабскому Ближнему Востоку и Израилю, глобальной войне с терроризмом, а Иран вообще стоял особняком. Правда, в отличие от Афганистана на протяжении 2009 и 2010 годов по этим темам среди администрации практически не возникало сколько-нибудь серьезных разногласий.

С точки зрения национальной безопасности США Иран к 2009 году превратился в своего рода «черную дыру», прямо или косвенно втянувшую в свое гравитационное поле наши отношения с Европой, Россией, Китаем, Израилем и арабскими государствами Персидского залива. Каждый ключевой вопрос, связанный с иранской ядерной программой – пресечение попыток обогащения урана и предполагаемого производства ядерного оружия, введение санкций против упорствующих иранцев, расширение системы ПРО для защиты от потенциальной ракетной угрозы, – так или иначе затрагивал ту или иную страну или группу стран. Со стороны выглядело так, будто над миром растянута громадная паутина: дергаешь за одну нить, а сотрясаются и она, и соседние нити.

Ставки были чрезвычайно высоки. Руководство Израиля буквально бредило военным ударом по атомной инфраструктуре Ирана. Если бы они все-таки это сделали, мы почти не сомневались в иранской реакции: следовало ожидать немедленного ответного нападения на сам Израиль, на наших друзей в регионе и, вероятно, на Соединенные Штаты. Словом, барабаны били дробь. И единственным способом предотвратить в регионе третью войну за последнее десятилетие – войну, возможно, более масштабную и страшную, чем войны в Ираке и Афганистане, – было оказание максимального экономического давления, которое в известной степени гарантировало, что иранские лидеры откажутся от своего стремления обзавестись ядерным оружием.

Для Израиля, кстати, нет отношений более важных, чем отношения с президентом США и американским конгрессом в лице руководства последнего. В этой связи попытка Обамы в начале президентского срока протянуть руку дружбы Ирану и исламскому миру в целом изрядно напугала израильтян. 20 февраля Биньямин Нетаньяху (Биби) снова стал премьер-министром Израиля, возглавив коалицию правых сил. Впервые я встретился с Нетаньяху при администрации Буша-41, когда занимал пост заместителя советника по национальной безопасности, а Биби был заместителем министра иностранных дел. Он явился в мой крошечный кабинет в Западном крыле – и неприятно удивил своей бойкостью и дерзостью: он критиковал политику США, всяческие демонстрировал свое высокомерие и непомерные амбиции. Я тогда сказал советнику по национальной безопасности Бренту Скоукрофту, что впредь надо запретить пускать Биби в Белый дом.

Вскоре после моего назначения директором ЦРУ в 1991 году я познакомился с Эхудом Бараком, в ту пору генерал-лейтенантом и начальником израильского генерального штаба. Прослужив тридцать пять лет в армии Израиля, Барак занялся политикой, стал премьер-министром в конце 1990-х годов, а в июне 2007 года занял должность министра обороны в правительстве Эхуда Ольмерта. Он сохранил свой пост, когда в начале 2009 года премьер-министром стал Нетаньяху, так что мы с ним оба были министрами-«пережитками». К тому времени, когда Биби уселся в премьерское кресло, мое почти двадцатилетнее знакомство с Бараком успело перерасти в крепкие дружеские отношения. Мы часто беседовали и встречались во время моей работы в администрации Буша, а при Обаме наши встречи и беседы происходили даже чаще. Барак приезжал в Вашингтон, чтобы повидаться со мной, примерно каждые два месяца. Этому имелось логичное объяснение: хотя политические и дипломатические контакты между администрацией Обамы и правительством Нетаньяху несколько «подморозились» в период с 2009 по 2012 год, в оборонной сфере страны продолжали тесно взаимодействовать; более того, во многом мы достигли того уровня сотрудничества, о котором раньше и не мечтали.

Первый визит Нетаньяху в Вашингтон в очередной «реинкарнации» в качестве премьер-министра состоялся в середине мая 2009 года. Программа визита предусматривала встречу и обед в Белом доме и рабочий обед со мной в Пентагоне. Мы с ним сосредоточились на военном сотрудничестве и на обсуждении Ирана и иранской ядерной программы. Наш первый спор по поводу Ирана в духе «никаких атак, я вам говорю» разгорелся в ходе моего визита в Израиль в конце июля, когда еще свежи были впечатления от фальсификации иранских выборов и последующего подавления «зеленой революции» в июне. Биби убеждал меня, что иранский режим шатается и что удар по иранским ядерным объектам, весьма вероятно, обернется народным восстанием и свержением «экстремистского правительства». Я решительно возражал, поскольку был уверен, что нападение иностранного государства сплотит иранский народ и заставит его всячески поддерживать собственное правительство. Нетаньяху также верил, что ответные действия Ирана после удара будут «для проформы»: возможно, иранцы запустят нескольких десятков ракет по Израилю и произведут несколько залпов из Ливана, где правит спонсируемая ими «Хезболла». Он утверждал, что иранцы – реалисты и категорически не хотят спровоцировать масштабное военное вмешательство со стороны Соединенных Штатов, а потому ни за что не станут нападать на американские цели – скажем, на наши корабли в Персидском заливе или на нефтяные промыслы других стран. Закрытие же Залива для воспрепятствования экспорту нефти, по его словам, ударит по самим иранцам, сильно подорвет их экономический потенциал. Я снова возразил, указав, что Биби, очевидно, введен в заблуждение «нулевым» ответом Ирака на уничтожение Израилем реактора «Осирак» в 1981 году и весьма невнятной реакцией Сирии на бомбардировку ее реактора в 2007 году. Я сказал, что иранцы – персы – сильно отличаются от иракцев и сирийцев. Нетаньяху совершает большую ошибку, предполагая «мягкую» реакцию Ирана, и скорее всего атака иранских ядерных объектов обернется полноценной войной в регионе.