Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс

С практической точки зрения конкретная дата начала вывода войск предоставляла Обаме свободу маневра в отношении как широкой общественности, так и конгресса: тем самым президент давал понять, что вовсе не собирается затягивать войну в Афганистане до бесконечности. Большинство демократов и все больше республиканцев в конгрессе уже выказывали недовольство афганской войной, которая обходилась слишком дорого – и если считать в человеческих жизнях, и для государственной казны. А переброска подкреплений и усиление контингента наверняка лягут на экономику страны тяжким бременем – как это было с Ираком в начале 2007 года.

Эндшпиль начался 6 ноября – со срочного сообщения из Кабула от посла Эйкенберри; сообщение было адресовано Клинтон и Белому дому, но почти сразу о нем стало известно едва ли не всем. Эйкенберри категорически возражал против стратегии противопартизанских операций и значительного увеличения численности американских войск. Он писал, что наращивание численности контингента идет вразрез с принципами «афганизации» и «цивилизаторства», составляющими суть нашей миссии. По его мнению, Карзай не может считаться адекватным стратегическим партнером, мы переоцениваем способность афганских сил принять на себя заботу о безопасности страны, а усиление контингента только усугубит зависимость афганцев от нас. Еще Эйкенберри жаловался на диспаритет: есть старший военный командир в Афганистане (Маккристал), но нет гражданского руководителя, – и намекнул, что этот пост должен занять именно он, а не кто-либо из высокопоставленных представителей ООН или НАТО. Также Эйкенберри рекомендовал и далее изучать ситуацию в стране, минимум несколько месяцев, пока реализуются проекты развития.

На мой взгляд, его рекомендации были просто смешны. Лишние четыре месяца анализа? Как можно реализовывать проекты развития, не обеспечив безопасность населения? Это сообщение-донос разрушило отношения Маккристала (и всего военного руководства) и Эйкенберри раз и навсегда; во-первых, оно в самом деле сильно смахивало на донос, а во-вторых, Эйкенберри в разговорах с Маккристалом никогда не упоминал о своей позиции (или о том, что собирается наябедничать в Вашингтон).

На День ветеранов, 11 ноября, мы вновь взялись обсуждать многократно обсужденные варианты. На следующий день президент позвонил мне с борта номер 1 по пути в Сингапур. Он сказал, что «созрел» для того, чтобы одобрить переброску в Афганистан двух тактических бригад при условии, что о третьей бригаде речь зайдет не раньше лета 2010 года, когда мы уже сможем оценить, что успел сделать Карзай и чего добились мы сами. Я сказал, что лучше бы одобрить переброску сразу трех бригад, дабы продемонстрировать решимость и облегчить военное планирование. А потом можно «привязать» фактическую передислокацию третьей бригады к действиям (или бездействию) Карзая. Обама обещал подумать. Затем он засыпал меня вопросами. Из 17 000 солдат «первого транша» сколько именно необходимо, дабы обеспечить развертывание частей подкрепления численностью в 40 000 человек? Может, стоит ускоренно перебросить некоторые подразделения третьей бригады для усиления второй? Каковы критерии успеха? Можем ли мы ускорить и наращивание контингента, и последующий вывод войск? Как нам полноценно совместить гражданский и военный «компоненты»? Президент уточнил, что поставил все эти вопросы перед Штабом национальной безопасности.

Завершая разговор, Обама спросил, как правильно настроить биологические часы «под Азию». Я ответил: «Старым добрым способом – алкоголь и амбиен»[107]. Обама засмеялся и сказал, что уже вскрыл бутылку «Джонни Уокера».

Тринадцатого ноября я пригласил Эмануэля и Дениса Макдоно к себе, чтобы обсудить поставленные президентом вопросы и убедиться, что министерство обороны и ШНБ мыслят одинаково. Они приехали вместе с Лютом, а ко мне присоединился Маллен. Рам сказал, что мои рекомендации относительно одновременной переброски трех тактических бригад привлекли внимание президента. Я объяснил, что переброска двух бригад будет выглядеть как попытка президента «угодить нашим и вашим», а после долгих обсуждений многим это покажется, уж простите, «проявлением безволия». Я был уверен, что, когда в конгрессе поинтересуются личным и профессиональным мнением старших военачальников, те дружно ответят: двух бригад недостаточно.

Я не привык оставлять серьезные дела на волю случая. 14 ноября я позвонил Хиллари в Сингапур, рассказал о своем телефонном разговоре с президентом, пояснил свою позицию насчет трех тактических бригад и спросил, по-прежнему ли она меня поддерживает. Хиллари сказала, что да, целиком и полностью, а затем спросила: «А что Джонс?» Я ответил, что не знаю, он постоянно изворачивается, будто чего-то опасается. Клинтон утвердительно хмыкнула. Я сказал, что звоню, поскольку думаю, что президент может принять решение в ходе поездки, а она, Хиллари, – единственный мой сторонник в его команде. Она засмеялась и пообещала сделать все возможное.

Последнее совещание состоялось вечером 23 ноября, с восьми до десяти. На обсуждение вынесли две противоположные точки зрения. Меморандум ШНБ рекомендовал президенту утвердить переброску двух тактических бригад (около 20 000 человек, предложение Байдена), а по поводу третьей отложить решение до июля 2010 года. Маллен же в своей служебной записке на имя президента, переданной Джиму Джонсу, рекомендовал придерживаться первоначального запроса на 40 000 солдат; Маккристал тоже настаивал именно на своем варианте. «Ослиное упрямство военных» явно возмущало Байдена, Джонса и членов ШНБ и сулило дальнейшее охлаждение отношений между президентом и военными. Маллен в момент совещания находился в Европе. Когда я позвонил ему, то сказал, что, как мне кажется, мы – он, я, Петрэус и Маккристал – пришли к согласию: моя альтернатива, 30 000 американцев плюс войска союзников, имеет больше шансов получить одобрение. Майк извинился, сказал, что отзовет свою записку и переработает текст. К счастью, я успел предупредить Джонса, чтобы тот не передавал президенту первоначальный вариант записки Маллена.

Совещание протекало буднично, без всякого драматизма. Маллен, Петрэус и Маккристал говорили откровенно, однако проявили тактическую гибкость, выразив готовность принять любое решение президента. Хиллари решительно поддержала запрос Маккристала, а постоянный представитель США в ООН Сьюзен Райс, заместитель госсекретаря Стейнберг, Маллен, Картрайт, Маккристал, Петрэус и я высказались за вариант «максимального давления» (за мою альтернативу). Байден, Донилон и Бреннан были против. Эйкенберри поддержал увеличение численности контингента, но усомнился, что противопартизанская стратегия сработает, поскольку не верил в дееспособность афганского правительства. Эмануэль рассуждал главным образом о политических осложнениях, вызванных дополнительными расходами бюджета, а также о влиянии президентского решения на общественное мнение, на систему здравоохранения, на бюджетный дефицит и прочее. По его словам, получить одобрение конгресса будет непросто.