Магистр. Трилогия - Николай Степанов

– Кузьмич, Багет – сюда, быстро!

Два мага вбежали в избу, когда король двух королевств начал подниматься на ноги.

– Делаем блокаду, – бросила им старушка, – Эл под воздействием липрогноса.

Не знаю, кто такой липрогнос, но по изменившимся лицам вошедших понял – враг серьезный. Тем более что после падения Эльруин нисколько не подобрел. Казалось, в глазах юноши поселилась сама смерть, грозившая вырваться наружу и уничтожить все живое. Волшебники с трех сторон выпустили в парня легкие разряды молний и запели. Слова были абсолютно непонятны, но мелодия… Или я ничего не смыслю в музыке, или это пародия на колыбельную. Два мужских голоса выводили плавную убаюкивающую мелодию, которая переплеталась с откровенным рэпом в исполнении старушки.

Успокаивающий мотивчик, как ни странно, подействовал. Эльруин постепенно возвращался в свое обычное состояние, разве что волосы так и остались стоять дыбом.

– Серж, возьми со стола нож и принеси мне, – приглушенно сказала ведунья. Я поспешил выполнить ее просьбу. Взяв в руки нож, она обратилась к Элу, который боялся даже пошевелиться: – Сынок, смотри на эту вещицу.

Гарпина медленно приблизилась к юноше, который послушно уставился на блестящий предмет. Кузьмич с Багетом продолжали пение. Под их монотонное мычание глаза закрывались сами, но желание увидеть, чем все кончится, оказалось сильнее навалившейся дремоты. Лезвие легло на лоб испуганного парня, и бабка сделала небольшой надрез, после чего резко убрала нож.

– Ну что развылись? Концерт-то уже закончился, – обернулась старушка к спевшемуся дуэту.

– Эх, а мы только попали в одну тональность, – с притворным недовольством заявил Кузьмич.

– Неужели настоящий липрогнос? – засомневался Багет, но, поймав убедительный взгляд Гарпины, поспешил оправдаться: – Я к тому, что… какие грандиозные силы разбужены!

– Значит, уважают, – резонно заметила ведунья и, подняв окровавленный ножик на уровень глаз, заметила: – А тварь действительно редкая.

– Может, просветите неграмотного? – попросил я. – Чего это вы тут сейчас делали?

– Кузьмич, проведи с Сержем разъяснительную работу, а мне еще на Эла поглазеть надобно.

– Липрогноса еще называют магической липучкой, – начал свой рассказ Кузьмич. – Сам по себе он – безобидное существо. Если его не трогать. В Долину попадает раз в сто лет проездом из неизвестно откуда в неизвестно куда. Опустится стайка липрогносов денька на два, отдохнет – и в следующий раз жди через сто лет. У нас они встречаются только в одном месте – на Маргонском поле. Когда липучек много, их можно заметить даже невооруженным глазом – летит эдакое зеленоватое облако, мирное и спокойное. Но если липрогноса отлучить от стаи и навязать свою волю, он становится чудовищем. Я не знаю волшебника, способного в одиночку противостоять этой бездушной магической энергии. Обозленное существо набрасывается на любого, кто пытается оказывать на него воздействие колдовством. А если липрогноса настроить по заданной программе… Я, например, близко не подойду к ножу, на котором сейчас спит липучка. Вдруг разбужу ненароком.

– Если бы с Элом никого не было, что мог сделать липрогнос?

– Скорее всего, у него была настройка на убийство всех окружающих. Слишком много ненависти появилось в глазах юного короля.

– Получается, вы липрогноса просто убаюкали?

– Но я же тебе сразу сказал: безобидные существа. Когда спят зубами к стенке. А засыпают липучки под определенную мелодию, которую мы сейчас попытались исполнить. Хорошо еще, что среди липрогносов мало меломанов. У нас с Багетом такие вокальные способности, что не каждый сумеет справиться с желанием бросить в исполнителей гнилым помидором.

– И куда теперь это безобидное существо девать?

– Сейчас на липучке кровь Эла, и, пока она не высохла, наш юный маг сам может задать новую установку липрогносу. Ну а кто на ножичек колдовать вздумает, получит сюрприз, задуманный уже Эльруином.

Король с ведуньей как раз закончили работать над лезвием и направились прямиком ко мне.

– Держи подарочек. Ты у нас единственный не колдун, значит, тебе его и носить.

– Может, лучше закопаем сувенирчик от греха подальше?

– Нет, милок, бесхозяйственность в войсках я не потерплю. Кто же во время войны трофеи выбрасывает? Враг у нас нынче серьезный, в борьбе с ним любая мелочь может помощь оказать. А это, – она показала на нож, – далеко не мелочь.

– И чего теперь ждать от этого «безобидного» существа? – спросил я.

– Ничего особенного. По крайней мере, никто не пострадает, – загадочно произнес Эльруин, а в глазах промелькнул лукавый огонек.

Я перевел вопросительный взгляд на Гарпину.

– Меня даже не спрашивай. Если он упрется, попробуй сдвинь с места. Даром что хрупкий, как тростинка.

Уж в этом бабка была права на все сто процентов. Характер у юного повелителя имелся, и не слабый. В свои семнадцать он сумел навести порядок в королевстве, стоявшем на грани гражданской войны после вероломного убийства своего отца и деда. В стране, где все знатные подданные по совместительству еще и могучие волшебники, это ой как непросто.

– А послание от Мальгуна прочитать удалось? – попробовал я выведать хоть что-то у таинственной парочки.

Все посмотрели на шнырика – единственное существо, кого не задели развернувшиеся страсти, хотя именно он явился их источником. Зверек, свернувшись калачиком, спал на прежнем месте.

Эльруин осторожно протянул ладонь к зверьку:

– От послания ничего не осталось, но общий фон я сумел понять и без расшифровки: Мальгун нуждается в помощи, и Аргизола с ним рядом нет.

– И как ты это понял, не читая? – Старушка подошла к шнырику и подержала над ним свою руку.

– Настроение ребенка, оставшегося в одиночестве в неизвестном месте, можно уловить и через запечатанный конверт, – вздохнул юноша.

– А где его искать? – Мои слова тоже не отличались особым весельем.

– Так, мужики, теперь разбежались по сторонам. Моя очередь колдовать над зверем. – Старушка взяла шнырика в ладони и обратилась к нам: – Сейчас буду нести бред, но если хоть одно слово упустите – осерчаю.

Бабка закрыла глаза. Мы замерли в ожидании, но из ее уст не вылетело ни звука.

– А теперь сказывайте, чего я тут наговорила? – спросила она.

Мы переглянулись, но первым ответил Кузьмич: