Страдания и Звёздный свет - Каролайн Пекхам

Охотник заплатит цену. Орион… черт. Это должно было быть о том, что он заплатит цену за мое проклятие.

Устранить разлом…. Я нахмурилась. Может ли это относиться к теневым разломам, которые мы закрывали? Но тогда почему он не во множественном числе? Может быть, это было сказано более метафорично…

Я покачала головой, обдумывая последние строки, но они были слишком туманны, чтобы во мне зародились какие-то новые идеи.

Мы с Орионом обменялись отчаянным взглядом, поскольку остались запертыми в своей камере, а предупреждение Габриэля разлетелось по миру, и некому было разобраться в нем и противостоять тем коварным планам, которые вынашивал Лайонел. Я не знала, что делать. Должен был быть способ использовать это пророчество, чтобы помочь нам изменить судьбу, но если мы даже не в состоянии узнать, что оно означает, я не понимала, как мы можем это сделать.

Лайонел велел Горацию убрать кишки убитого, а затем покинул комнату, за ним поспешили Лавиния и его Драконы. Гораций вздохнул, глядя на кровь и низко склонив голову.

— Лучше бы я никогда не подавал заявку на эту работу, — пробормотал он про себя. — Помой это, помой то. Отполируй мои ботинки, почисти вручную мое нижнее белье… убери все трупы, которые моя королева наполовину съела. И знаете, сколько выходных в год я получаю? Ни одного, — он покачал головой, прищелкивая языком. — Надо было послушать Джима. Он говорил, что все так и будет; говорил, что я буду жалеть об этом. А теперь посмотрите. Джим живет своей лучшей жизнью в Саншайн Бэй, а я здесь, убираю внутренности.

— Эй, — позвал его Орион, и Гораций поднял голову, его глаза сузились. — Есть шанс, что ты ненавидишь Лайонела так же сильно, как свою работу?

— Не надо со мной разговаривать, приятель, и втягивать меня в неприятности. Я не хочу ни во что ввязываться. Я просто хочу легкой жизни, — сказал Гораций, не глядя Ориону прямо в глаза. — На прошлой неделе королю пережарили еду, и он испепелил Боба на кухне. Я не хочу сгорать ради кого-то.

— Если ты поможешь нам, мы защитим тебя от короля, когда выберемся отсюда, — сказала я, думая, не сможет ли он передать сообщение нашим друзьям. Но Гораций покачал головой, поднял руку и наложил безмолвный пузырь, чтобы нас больше не было слышно. Как будто закрыв глаза на нас и все ужасы этого места, он стал менее ответственным за них. Но жестокость все равно происходила, независимо от того, признавали вы ее или нет. Неужели притворство, что ее не существует, не дает монстрам этого мира лицензию на то, чтобы оставаться монстрами?

— Чертов трус, — пробормотал Орион, повернувшись к нему спиной и прислонившись к решетке.

Мы подождали, пока Гораций закончит убирать останки мертвых фейри, и как только он ушел, мы вдвоем поспешили к задней стене. Я прижала к ней руки, желая, чтобы она открылась, и камень поддался моему прикосновению. Орион взял книгу изнутри, и я села рядом с ним у стены, когда потайная дверь снова закрылась, наклонившись поближе, чтобы посмотреть на книгу у него на коленях.

— Как ты думаешь, с Габриэлем все будет в порядке? — прошептала я, все еще думая о нем и обо всем, через что он, должно быть, проходит.

— Габриэль — один из самых сильных фейри, которых я знаю. Он стойкий. Как и ты. — Он провел пальцами по моему колену, и я немного расслабилась, сосредоточившись на книге и надеясь, что в ней есть для нас дар, который может изменить траекторию этой войны.

— Посмотри на это… — его рука вернулась к книге, и он стал изучать ее, переворачивая и проводя пальцами вдоль корешка. Я расплылась в улыбке от восхищения на его лице и продолжила наблюдать за ним, пока он продолжал изучать переплет книги.

— Ты пялишься, — пробормотал он, его рот приподнялся в уголке и обнажил ямочку.

— Трудно не пялиться, когда ты выглядишь так мило, — сказала я, и он окинул меня сухим взглядом.

— Мило? Собаки бывают милыми, как твоя маленькая собачка на коленях, Сет, но я…

— О боже мой, — вздохнула я, перебив его. — Ты только что назвал Сета милым.

Его глаза расширились от ужаса. — Нет, — предупреждающе прошипел он, как будто я была виновата в словах, которые вырвались из его рта, но я определенно не была виновата. — Это объективно. Конечно, я не считаю эту шавку милой. Но я полагаю, что издалека, если бы я был кем-то совершенно другим, я мог бы предположить, что кто-то мог бы найти его немного милым, когда он не усугубляет ситуацию. Но для меня он абсолютно отвратителен в любое время. И это никогда не изменится.

— Мммм, — саркастически хмыкнула я, и его взгляд сузился.

Он взял мой подбородок в свою хватку и провел большим пальцем по моей нижней губе. — Не смотри на меня так, как будто ты знаешь лучше.

— Я всегда знаю лучше, — я ухмыльнулась, затем зажала его большой палец между губами, прикусила и почувствовала соль на его коже.

Он хмыкнул, отодвигая книгу в сторону, как будто она не занимала его внимания, и набросился на меня. Но как бы соблазнительно это ни было, я не знала, сколько у нас осталось времени до того, как вернется Лавиния и отнимет у нас возможность прочитать эту книгу. Там мог быть ответ на вопрос о нарушенном обещании, хотя я сомневалась, что подобный секрет может быть записан столь незатейливо, учитывая, что сама Ромина тоже не знала, что это такое. Тем не менее, вероятно, нам следовало заняться чем-то более продуктивным, чем это.

Я выпустила его большой палец из своего рта, отмахнулась от его поцелуя и наклонилась, чтобы поднять книгу с пола.

— Забудь о книге. Ответ на нарушенное обещание не будет там подробно описан, иначе какой-нибудь древний Феникс уже давно бы разобрался с этим, — сказал он, повторяя мои мысли.

Его пальцы зарылись в мои волосы, крепко обхватили и потянули, пока я снова не оказалась в вертикальном положении, глядя на хаос в его глазах. Он крепко обнял меня, придвигаясь, чтобы снова поцеловать, но я подняла книгу перед лицом, чтобы загородить его, и он зарычал позади нее.

— Ты не должна играть в прятки с Вампиром, Блу, — предупредил он. — Ты закончишь как Гарриет Хидей-Хоул.

— Кто это? — я рассмеялась, выглядывая из-за книги, но выражение его лица говорило о том, что он был смертельно серьезен.

— Это еще одна детская сказка, — сказал он, выхватывая книгу