Дорога неровная - Евгения Изюмова

— Виталий, хватит друг другу душу травить, уезжай ты ради Бога к ней, а меня оставь в покое. Мне надо экзамены сдавать, дипломную работу писать, а я только и думаю, как тебе угодить, да уговорить, чтобы перестал дурить. Ты или уезжай, или прекращай фордыбачить, да живи нормально, без выкрутасов, потому что, думаю, ты можешь со своей любовью справиться, видно, не такая уж она и крепкая, ведь и мной до сих пор доволен.

Виталий уехал, но через неделю вернулся обратно с письмом Татьяны к Александре, в котором разлучница писала: «Мы решили, что Виталик должен хотя бы полгода ещё пожить в семье, подумать, и уж если невыносимо ему там будет, то мы сойдемся». У Александры от гнева в глазах помутилось: мерзавка даёт на полгода ей в аренду собственного мужа!

Но Виталий эти полгода не выдержал. Он и вернулся не потому, что надо подумать — для себя он давно уже всё решил — а потому, что не готовы были родные Татьяны принять зятем человека, который умчался от семьи, даже не разведясь с прежней женой. Впрочем, узнав правду о похождениях дочери, мать её просто сказала: «Ты уже взрослая, сама решай». Вот Татьяна и решила позвать Виталия обратно. И тот понял, что, хотя и настроены пока её родные против него, однако уже готовы принять, значит, можно и уехать от семьи.

Он и уехал. Окончательно озлобленный на жену, на детей, на весь свет, но окрыленный встречей с «ней», забыв, что был счастлив с Александрой, что был горд смышлеными детьми. Собирался лихорадочно, ожесточенно запихивая в чемодан вещи, нервно дергая замок-молнию, так спешил, что не дождался возвращения Антона из школы, а Павлика — из садика. Впрочем, и хорошо, что сыновья не видели этой отцовской радостной суетливости: не для детских глаз такие сборы. Да и Александра — не вернись с работы на полчаса раньше обычного — не увидела бы этих сборов: Изгомов хотел сбежать из дома, боясь слёз жены и справедливых упреков: уж он-то знал, кто виновен в развале семьи.

Перед тем, как навсегда перешагнуть порог дома, где оставались некогда любимые им люди, Изгомов широко улыбнулся:

— Прощай, Александра Павловна, не поминай лихом, — и вышел.

А она осталась сидеть, закаменевшая, без слезинки в глазах. Слезы хлынули потом, когда дети заснули, а она сидела зарёванная в ванной, голосила под шум воды. В душе женщины бушевала ярость не из-за того, что муж уехал: к этому она уже давно была готова, а потому что поступил с ней прошедшей ночью подло, гадко. Александра никогда не смогла забыть о том.

…На дворе была весна, начало марта. Александра готовилась к защите диплома, но понадобилась консультация руководителя дипломного проекта. Уезжая, сказала, что вернется через неделю. Вообще-то не так уж и нужна была та консультация, просто устала от противостояния с Виталием, чувствовала, что её любовь к нему не просто стихает, она скоро переродится в ненависть. А рядом — дети, они ничего не должны знать о взаимной ненависти родителей, потому что Александра по-прежнему надеялась на примирение. Свои дела в университете она решила быстро, собиралась уже уехать, но в городской газете увидела объявление о том, что «потомственный лекарь-травник поможет излечить неизлечимые болезни и поможет обрести счастье в семейной жизни».

Александра схватилась за это объявление, как утопающий за соломинку. Денег с собой было достаточно, поэтому она поехала не домой, а в деревню, указанную в объявлении. Три часа тряслась в автобусе, хорошо, хоть был новый венгерский «Икарус». И с каждым километром уверенность, что знахарь поможет восстановить мир в её семье, становилась меньше. Деревенька, куда она приехала, оказалась маленькой и невзрачной. Автобус остановился на площади перед магазином, Александра вышла и вдруг подумала, что она, похоже, сходит с ума, если сюда приехала. Но она привыкла любое дело доводить до конца, потому двинулась по пустынной единственной улице — все, кто приехал с ней, быстро разбежались, видимо, по своим делам. И счастье её, что встретилась старушка, к которой она обратилась с вопросом, где живёт лекарь. У старушки было очень доброе лицо, оно чем-то неуловимым было похоже на лицо бабушки Валентины Ефимовны. Старушка без всяких объяснений неожиданно спросила:

— Милушка, видать, с мужем нелады, если к этому прохвосту приехала? Не ходи, не поможет. Ты в церковь сходи, Богу пожалуйся, попроси счастья. Если суждено твоей семье сохраниться — так и будет, а если нет — не гневайся, Богу виднее, кому с кем жить. Что он ни сделает — всё к лучшему. Ты беги к автобусу, а то он у нас один раз в день ходит. Опоздаешь, где ночевать будешь?

И словно камень с души свалился, а с глаз — пелена. Александра поблагодарила старушку и помчалась обратно, едва села в автобус, как он тронулся в обратный путь.

Вернулась домой, а там пусто — ни детей, ни Виталия. Он — на работе, а сыновья, видимо, у её подруги: так случалось часто, что Антон с Павликом ночевали там или, наоборот, дети подруги были у Изгомовых.

Александра выложила из сумки подарки детям, для Виталия — бутылку ростовского вина, оно, как и сигареты Ростовской фабрики, славилось качеством. Не включая света, села на кухне у окна, смотрела на тёмную ночную улицу. В голове заелозила вредная мысль, что Виталий вызвал Татьяну, раз жены дома нет, и вот сейчас они, как и прежде, придут сюда вместе. Александра понимала, что это полный бред, но выпихнуть дурную мысль из головы не могла, наконец, взмолилась: «Мамочка моя, не дай сойти с ума — рядом дети!»

Виталий пришел с работы вовремя, включил свет в прихожей, Александра слышала, как он раздевался, по своей привычке брякнул, снимая, ботинкам о пол. «Один!» — вспыхнуло в голове, и Александра вышла к нему. Виталий изумился и… обрадовался! Глаза его засияли, он обнял жену, легко коснулся губами щеки, потом ушёл в свою комнату и вынес шерстяные подследники, по краю которых шёл узор.

— Вот, это тебе! Поздравляю с праздником!

У Александры сердце зашлось от радости: если приготовил подарок к женскому дню, то думал о ней, может, всё наладится в их семье? И она повисла у мужа на шее, крепко поцеловала. В ту ночь они спали на одном ложе. Утром неожиданно пришёл приятель Виталия, знавший про их семейные нелады, увидел счастливые лица Виталия и Александры и воскликнул:

— Ребята! Вы помирились? Как это здорово!

И ещё одна ночь прошла в жарких ласках, и Александра окончательно уверилась: всё будет хорошо, не зря в Ростове побывала в храме, свечу за здравие своей семьи поставила. Как хорошо! Но не зря говорят, что человек предполагает, а Бог — располагает. Судьбе, видимо, было угодно иное, не то, о чем думала женщина. Утром, проснувшись, она потянулась к лежавшему рядом Виталию, хотела поцеловать его, но наткнулась на такой злобный взгляд, что откатилась, вжалась спиной в стену. Ужас наполнил душу: что случилось с Виталием, который был так нежен ночью?

— Я сегодня уезжаю, вымолвил сквозь зубы.

— Что? — прошептала Александра. — Ты знал, что уезжаешь, и был со мной эти два дня?

Виталий покраснел:

— Я хотел сделать тебе хорошо.

— Хорошо?!! Да ты же просто использовал меня, скотина похотливая! — ярость охватила её такая, что Александра испугалась — она сейчас могла убить голыми руками Виталия. — И ты говоришь про любовь к этой своей… — бранное слово не выговорилось, потому что Александра вдруг поняла: Виталий мог одолеть свою любовь, но не захотел. Она неожиданно для себя пожалела ту девчонку, с которой Виталий решил создать новую семью: не только на чужом несчастье не построишь своё счастье, но строить его с таким, как Виталий… Боже, где были её, Александрины, глаза, почему она не поняла глубинную суть его характера, а ведь предупреждал Анатолий, брат Виталия, что он — весь в мать, а мать не только сводня была, она и сама на сторону от мужа ходила. Вот оно — проявилось! Права была мама, что от свиньи не рождаются бобрята, а те же поросята…

И вот Виталий уехал. Он радостно улыбался, мыслями находясь уже в другом доме. О том, как «прощался» с Александрой две ночи, не думал, ничего — стерпит, он ведь и в самом деле хотел сделать ей приятное, даже не подозревая, что его поступок равносилен удару ножом в спину.

«Ну что ж, коль хочешь — уезжай, с улыбкой я скажу: „Прощай!“ Во всём мы виноваты сами, но я останусь с сыновьями…» Но улыбка была на лице женщины только тогда, когда она была среди людей, рядом с детьми, а наедине с собой мучительно пыталась понять: почему так Виталий поступил, в чем её вина? И зачем так унизил накануне отъезда близостью с ней?..

Неприятности, которые всегда обрушиваются на неполную семью, не обошли стороной и Александру с детьми. Началось всё с того, что наступило безденежье: счёт в сбербанке оскудел быстро, потому что Александра, готовясь к защите диплома, не работала, «дипломные» сто рублей, которые положены по закону, невозможно растянуть на три месяца. Смирив гордость, Александра написала Виталию письмо с просьбой помочь материально, потому что трудно жить без средств с двумя детьми. Тот цинично заявил: «Ускоришь развод — помогу». Изумилась Александра такому ответу: детей Виталий всегда любил, они выросли на его руках, и вдруг такое равнодушие. «Господи, да что это у него за любовь такая — шиворот-навыворот, счастливый человек и других делает счастливыми, а этот — лишь зло сеет». Но надо было что-то предпринимать, и Александра попросилась к соседке, которая подрабатывала на ремонте квартир, в помощницы. Так и заработала деньги, чтобы ехать на защиту диплома, да и сноровка, приобретённая в строительной «шабашке» в последствии пригодилась.